— Подумать только!

— И еще она посоветовала мне непременно готовить для тебя свежую пищу и не покупать готовых кушаний в кулинарии, а все печь или жарить самой.

— Она совершенно права, — наставительно заметил Джим.

— Эти готовые продукты всегда на один вкус.

— Если ты вообще в состоянии заметить их вкус, — сказала Черри, — и не слишком занят своими игрушками. И не говори мне, что ты купил этот «Конструктор», чтобы подарить его к Рождеству своему племяннику Майклу. Ты купил его, чтобы играть самому.

— Майкл еще слишком мал для него, — смущенно пробормотал Джим.

— Ты, конечно, будешь сидеть над ним весь вечер. Может быть, включить музыку? Ты достал пластинку, о которой говорил?

— Да, Чайковский. «1812 год».

— Это такая громкая, с шумом битвы, да?

— Черри скорчила гримасу.

— Ну, теперь-то наша миссис Хартуэлл на стенку полезет! Соседи! Я сыта по горло соседями. Вечно ворчат и жалуются. Не знаю, кто хуже

— Хартуэллы или Барнаби. Хартуэллы зачастую стучат в стенку в начале двенадцатого. В конце концов, в это время работают еще и радио и телевизор. Почему же мы не можем послушать музыку, если нам так хочется! Всегда они требуют от нас убавить громкость!

— Нет, громкость убавлять не следует, — авторитетно заявил Джим.

— Не получится нужного диапазона звука. Это всем известно, общепринято в музыкальных кругах. Вместо того чтобы делать замечания, лучше бы они приструнили свою кошку — шляется целый день в наш огород, разрыла все грядки, как раз тогда, когда я привел их в порядок.

— Вот что я скажу тебе, Джим. Я сыта по горло этим местом.

— Я бы так резко не выражался…

— А разве тебе здесь нравится, Джим?

— С работой у меня все нормально. И дом, в общем-то, новый. Конечно, хотелось, чтобы комната была немного побольше. Еще лучше, чтобы у меня был отдельный кабинет.

— Мне тоже сначала казалось, что здесь все будет хорошо, — вздохнула Черри, — но теперь я в этом не уверена. Дом в хорошем состоянии, правда, и ванна очень милая, но мне не нравятся люди вокруг, соседи и вообще… Кстати, я говорила тебе, что Лили Прайс порвала со своим Гарри? Она решилась на это, после того как они осматривали новый дом. Когда она, помнишь, чуть не выпала из окна? Она потом говорила, что Гарри стоял как столб.

— Я рад, что она порвала с ним. Он мне совершенно не нравился.

— Вообще не стоит выходить замуж за парня только потому, что ждешь от него ребенка, — заметила Черри.

— Он сам-то не хотел на ней жениться, ты же знаешь. Не очень-то приятный парень. Мисс Марпл тоже так считает, — добавила она задумчиво.

— Она сказала об этом Лили. Лили еще подумала, что она рехнулась.

— Мисс Марпл? Я не знал, что она вообще его когда-нибудь видела.

— О да, она гуляла там в тот самый день, когда упала и миссис Бедкок пригласила ее в свой дом. Как ты думаешь, Артур и миссис Бэйн будут счастливой парой.

Джим не отвечал Нахмурившись, он сверял деталь «Конструктора» с чертежом.

— Ты мог бы оставить все в покое, пока я говорю! — обидчиво заявила Черри.

— А что ты говоришь?

— Артур Бедкок и Мери Бэйн.

— Бога ради, Черри, его жена только что умерла! Эх вы, женщины! Я слышал, он до сих пор не может оправиться от этого удара — вздрагивает, когда с ним заговариваешь.

— Хотела бы я знать почему… Вот бы ни за что не подумала, что он это так воспримет, а ты?

— Ты не могла бы немного очистить этот краешек стола? — спросил Джим, не проявляя ни малейшего интереса к личным делам своего соседа.

— Я хотел бы разложить здесь несколько деталей.

Черри издала раздраженный вздох.

— Чтобы привлечь твое внимание, тебя надо окатить водой из пожарной кишки, — с горечью заметила она.

— Тебя и твои модели.

Она сложила на поднос посуду и отнесла ее в раковину. Мытье посуды — каждодневную необходимость — она всегда старалась откладывать на как можно более поздний срок. Поэтому она просто бросила все в раковину, сняла фартук, натянула вельветовую куртку и вышла из дома, бросив мужу через плечо:

— Я пройдусь, загляну к Глэдис Диксон. Хочу взять у нее на время журналы мод.

— Хорошо, старушка, — машинально отозвался Джим, сгибаясь над моделью.

Бросив ядовитый взгляд на дверь соседей, Черри завернула за угол и пошла по Бленхейм-клоус до дома № 16. Дверь была открыта. Черри постучала, вошла в холл и крикнула:

— Глэдис дома?

— Это вы, Черри? — выглянула из кухни миссис Диксон.

— Глэдис наверху в своей комнате, шьет платье.

— Спасибо, я поднимусь наверх.

Когда Черри вошла в маленькую спальню на втором этаже, Глэдис, полная девушка с некрасивым плоским лицом, стояла на полу на коленях, с раскрасневшимися щеками, с несколькими булавками во рту, прикалывая к ткани бумажный трафарет.

— Привет, Черри. Посмотри, какую хорошую материю я достала на распродаже Харпера в Мач-Бенгэм. Я собираюсь сделать такое же платье с оборками, как сшила в Терилейне.

— Это будет очень мило, — заметила Черри. Глэдис поднялась с колен.

— Ну вот, теперь жди расстройства желудка, — сказала она.

— Тебе не следовало бы заниматься шитьем сразу после ужина, — посоветовала Черри.

— Во всяком случае, не стоит так нагибаться.

— Я сама думаю, мне стоило бы немного похудеть, — произнесла Глэдис и села на постель.

— Какие вести со студии? — осведомилась Черри, всегда жадная до всяких новостей.

— Ничего особенного. Все еще много разговоров о том кошмарном случае. Кроме того, вчера Марина Грегг во время съемок снова всех переполошила.

— А что случилось?

— Ей не понравился вкус кофе. Ты же знаешь, в студии по утрам пьют кофе. Марина сделала один глоток и заявила, что у нее кофе со странным привкусом. Все это, конечно, ерунда, у нас кофе один для всех. Ей я, правда, всегда подавала кофе в специальной чашечке из китайского фарфора — но сам кофе тот же самый. С ним ничего не могло случиться, ведь верно?

— Нервы, наверное, — заметила Черри.

— И чем же все это кончилось?

— Да ничем. Мистер Радд всех успокоил. Ему это здорово удается. Он просто взял у жены кофе и вылил его в раковину.

— Как глупо! — медленно произнесла Черри.

— Почему? Что ты имеешь в виду?

— Если с ним действительно было что-то не так, то теперь никто этого уже не узнает.

— Ты считаешь, она не зря подняла этот шум? — обеспокоенно спросила Глэдис.

— Ну, — Черри пожала плечами, — если ей в коктейль что-то подбросили в день праздника, то почему не могли сделать того же с кофе? Если вам что-нибудь не удалось с первого раза, пытайтесь, пытайтесь и снова пытайтесь.

Глэдис задрожала.

— Мне это совсем не нравится, Черри, — сказала она.

— Совсем не нравится. Кто-то явно хочет ее убить. Ты знаешь, она ведь получила еще несколько писем с угрозами. А потом еще эта история с бюстом…

— С каким бюстом? Ты мне ничего не рассказывала.

— С мраморным бюстом, на съемочной площадке. Там часть павильона изображает какой-то австрийский дворец или что-то вроде этого. Много картин, фарфора и мраморных бюстов. Этот бюст находился наверху, на кронштейне, и его, наверное, там недостаточно закрепили. Во всяком случае, когда мимо проезжала тяжелая тележка с реквизитом, он от сотрясения сорвался и упал прямо на кресло, где должна сидеть Марина Грегг в своей большой сцене с каким-то графом. Кресло, конечно, вдребезги. К счастью, там в это время никого не было — как раз был перерыв. Мистер Радд убедил всех ничего Марине об этом не рассказывать, сам принес туда другое кресло, а когда она пришла вчера и спросила, почему кресло заменили, он сказал, что новое кресло более соответствует стилю снимаемой эпохи. Однако ему самому это все очень не понравилось — могу тебя заверить. Подруги посмотрели друг на друга.

— Это просто поразительно, — сказала наконец Черри.

— И все же…

— Знаешь, я собираюсь уйти из столовой студии, — объявила Глэдис.

— Почему? Никто ведь не хочет тебя отравить или сбросить мраморный бюст тебе на голову!

— Это так, но не всегда умирает именно тот человек, которого хотят убить. Иногда по ошибке могут прикончить кого-нибудь другого. Вот как Хесю Бедкок, например.

— Это верно, — согласилась Черри.

— Знаешь, — пробормотала Глэдис, — я тут думала… Я в тот вечер была в Госсингтон-холле, на приеме, помогала разносить напитки. Я была совсем рядом с ними в тот момент.

— Когда Хеся умерла?

— Нет, когда она разлила коктейль. Все пролила на свое платье. А какое красивое оно было, из ярко-синей тафты. Она его в первый раз надела по такому случаю. Было очень забавно.

— Что было забавно?

— Тогда я не обратила на это внимания. Но теперь, когда я об этом думаю, мне кажется это забавным.

Черри в ожидании смотрела на нее. Она восприняла слово «забавно» в том смысле, который был в него вложен, то есть без всякого юмора.

— Ради бога, что было забавным? — потребовала она.

— Я почти уверена, что она это сделала намеренно.

— Разлила коктейль?

— Да.

— На совершенно новое платье? Не может быть!

— Хотела бы я знать теперь, — пробормотала Глэдис, — что Артур Бедкок сделает со всеми платьями Хеси. Это новое синее платье можно было бы как следует вычистить. Как ты думаешь, Артур — Бедкок не будет возражать, если я захочу его купить? Перешивать мне его вряд ли придется и потом — такой хороший материал…

— А тебе… — Черри заколебалась, — тебе не кажется…

— Что?

— Что это как-то неприятно — носить платье женщины, которая умерла от… я хочу сказать, которая умерла таким образом…

Глэдис уставилась на нее.

— Я об этом не подумала, — призналась она. Затем, после некоторого размышления, она приободрилась.

— Я все же не думаю, что это имеет значение. В конце концов, нам часто приходится покупать всякие вещи на распродажах и носить то, что до нас носили другие люди, которые уже умерли, разве не так?