Дафни смогла рассмотреть его лицо, вялое, но со сверлящими глазами. Потом заставила себя отвести от него глаза и заметила в углу старый тюфяк, покрытый одеялом. Он, видимо, служил постелью. Возле тюфяка — прямой стул, несколько коробок, стены обклеены газетными вырезками, большинство из них изображало девушек в купальных костюмах.

Дверь была снабжена огромным железным засовом и несколькими внушительными задвижками. Дафни не знала, что помещение это когда-то принадлежало банку. Сводчатые стены и потолок, толщиной не меньше двух футов, совершенно звуконепроницаемы. В углу стоял большой шкаф, как крепость внутри крепости.

— Садись! — приказал Джин.

Она не двигалась.

— Я не желаю с тобой церемониться,— решительно продолжал Джин.— Ты для меня ничто, вбей себе это в голову. Мне нужен твой муж, а также деньги, которые он взял из дома Роусона. Но пока ты здесь, делай то, что тебе говорят, я не люблю повторять дважды.

Дафни подошла к столу и села, плотно сдвинув колени, хотя как на женщину Джин не обращал на нее никакого внимания. Он сдвинул на затылок шляпу и вытащил из кармана обтрепанного плаща пачку дешевых сигарет «Жимолость». Закурил, положил пачку обратно. Курил он странно: не выпускал дым ни через рот, ни через ноздри — можно было подумать, что он поглощает весь дым, будто бы дышит им.

— Ты здесь останешься до тех пор, пока я не получу то, что мне надо,— сказал он,— вот и все.— Последовала короткая пауза, потом он задал вопрос: — Знаешь, куда он дел деньги?

— Нет!

— Уверена?

— Да. Уверена. Я не знаю ничего о деньгах. Я не знаю вообще, что он сделал! — Она замолчала, глядя на мужчину, который со скептическим выражением лица изучал ее, двигая в углу рта сигарету с тлеющим кончиком.— Я же говорю вам, не знаю! Он позвонил мне по телефону и сказал, чтобы я встретилась с ним на Трафальгарской площади...

— Ты с ним встретишься в другом месте, если только он станет разумно себя вести,— холодно произнес Джин и сделал по направлению к ней движение.

Она резко отшатнулась, хотя он не намерен был причинить ей какой-либо вред, и движение это вовсе не было угрожающим. Джин просто опустил руку вниз и вытащил из-под ее ног чемодан. Затем набросил ей на плечи ременную петлю и отошел поближе к фонарю. Там он стал вынимать вещи из чемодана, и каждый раз, как он что-либо извлекал, он бросал на нее быстрый взгляд.

В глазах его мерцал отблеск от фонаря.

Кошелек, пудреница, конверт с пятьюдесятью одним фунтом внутри. Он открыл конверт, заглянул внутрь, медленно вынул деньги. Пощелкал по пачкам большими пальцами обеих рук, и впервые губы его изобразили что-то похожее на улыбку. Джин поставил чемодан на пол и пересчитал деньги, как клиент банка, усомнившийся в честности кассира. Он вслух произносил цифры, и в тишине страшного помещения звучал его негромкий шепот: — Двадцать семь, двадцать восемь... сорок девять, пятьдесят, пятьдесят один.

Сейчас его губы слегка приоткрылись, очевидно, он был очень доволен. Свет фонаря сиял на его физиономии, когда он повернулся лицом к Дафни. Казалось, что у него во рту совсем не было зубов; и рот и лицо походили на маску, совершенно ненатуральную, будто бы на добродушного человека взвалили обвинение в убийстве.

— Откуда ты это взяла?

— Это... это мне прислали...— прошептала Дафни.

Он ничего не ответил и направился к ней, пощелкивая пальцем по пачке банкнот, и только этот звук раздавался в тишине. Джин остановился на расстоянии одного ярда от нее, он все еще улыбался. Но поскольку огонь находился сзади, его лицо казалось плоской черной маской. Только глаза сверкали...

— А кто прислал?

— Я не знаю!

— Ты лжешь мне! — уверенно произнес он, и улыбка моментально исчезла, как будто выключили свет.

— Нет! Нет! воскликнула она.— Честное слово! Сегодня утром эти деньги прислали по почте, и я не знаю, кто. Майк сказал, что ему потребуются деньги, и я сунула их в чемодан...

То, что она сказала, было, видимо, ему неприятно. Несмотря на темноту, она заметила, что выражение его лица изменилось. Он стоял не двигаясь, не трогая денег и не издавая ни звука, только смотрел ей прямо в глаза. Она думала, что уже узнала, что такое страх, но сейчас... Раньше она никогда подобного ощущения не испытывала —- это был ужас, способный, казалось, превратить ее кровь в воду, она чувствовала себя рядом с этим человеком слабой и совершенно беспомощной.

— Скажи это еще раз! — приказал он.

— Я не знаю, кто эго прислал! — прорыдала она.

— Повтори снова!

— Я не знаю, кто это послал, это чистая правда, пакет доставили по почте. Я не знаю, кто его отправил. Майк сказал, что ему нужны деньги, вот почему я и привезла их...

Дафни знала, что не сумела повторить все в точности, ей казалось, что он нарочно мучает ее, причиняя страдания, и удивилась, когда он вдруг отошел в сторону. Настолько удивилась, что в первый момент даже и не почувствовала никакого облегчения, Он снова принялся пересчитывать деньги.

— Когда он сказал, что ему нужны деньги!

— Когда звонил по телефону, сегодня днем.

— Он сообщил еще что-нибудь?

— Нет. Я имею в виду, не о деньгах. Он... он просил, чтобы я захватила мой паспорт, но...— Дафни не могла продолжать.

Джин снова повернулся к чемодану и извлек из него все, что в нем находилось. Он спросил ее при этом только об остальных деньгах: в кошельке было десять фунтов, а пятнадцать — в конверте, который дал ей Миклен.

Джин был удовлетворен и совершенно преобразился.

Но казалось, что какая-то мысль не дает ему покоя. Он задумался. Потом положил в чемодан все, кроме денег, которые убрал в потертый бумажник и запихнул в карман пальто. Затем извлек изо рта сигарету, успевшую превратиться в почерневший окурок, бросил его и растоптал.

— Это только начало,— произнес Джин.— Все еще впереди. Когда появится Моллоу, он мне сообщит, куда дел остальные деньги и почему не может ими воспользоваться. Пока он этого не сделает, ему никуда не деться, так же как и тебе.— Губы Джина раздвинулись в страшной, как бы беззубой усмешке: — Будто в мавзолее, верно?


В Ярде Роджер Вест просмотрел все материалы, относящиеся к делу, но это не много ему дало. Наибольшее внимание он обратил на сообщение, посланное со специальным курьером из Хула, но там не было ничего нового.

Брэдинг сообщил адрес Лондонской конторы Милд-мэя: Бат Лэйн, 27, Холберн. Лучше всего съездить туда самому утром. Ему не хотелось дожидаться утра, но ничего не поделаешь. Если бы вдруг объявилась Глэдис Домуэл... Кто-нибудь из заведения Ридлов — перчаточников должен знать, где она была, и только ради этого, наверное, следовало бы нанести туда визит. Потом он подумал, что пока все необходимое сделано, и решил пойти домой...

Он не успел предупредить жену, и она будет сердиться, не слишком сильно, но, однако, достаточно для того, чтобы испортить ему настроение. А ему как раз необходима хорошая доза бодрости и юмора. Он ей должен был бы непременно позвонить. А сейчас ему придется набраться терпения, чтобы перенести первую сцену и переварить ее недовольство. Только после этого, возможно, он расскажет ей все о Дафни Моллоу.

Его жена была единственным известным ему существом, которому можно было рассказать, какую ответственность чувствует он за судьбу Дафни Моллоу. 

 11. Глэдис

Первые несколько минут после того, как девушка взяла его под руку, Микель Моллоу не произнес ни слова. Несмотря на то что ему была противна даже мысль о ней, он медленно двинулся вперед, не имея сил остановиться. Уличные звуки раздражали его; как только нужно было пересекать улицу, откуда-то вдруг с треском появлялся мотоцикл и заставлял их вместе с другими прохожими пятиться обратно на тротуар. В какой-то момент гудки и другие звуки смолкли, сигналы прекратились. Девица подняла глаза на Микеля и игриво произнесла:

— Нам ведь надо перейти улицу, не так ли, беби?

Он молча кивнул. Они пересекли улицу, сначала по направлению к Национальной галерее, затем к лестнице Святого Петра. Людской поток двигался по направлению к автобусной остановке, находящейся у дальнего конца железнодорожной платформы, возле огромной церкви.

Автобус прошел мимо, кое-кто из прохожих пустился догонять его. Спутница Микеля не последовала их примеру. Она все еще держала Микеля под руку.

— Куда мы направляемся? — спросил он.

— На автобусную остановку...

— Ты собираешься устроить мне встречу с моей женой?

— Да, но никому не говори об этом.

— Где она?

Я покажу.

Они приблизились к остановке, и тут же подошел другой автобус. Глэдис быстро взглянула вверх и сказала:

— Этот нам как раз и нужен,— и слегка подтолкнула его.

Он поднялся и вошел. Автобус был почти пуст. Моллоу опустился на сиденье возле входа, девушка поместилась рядом с ним. Она села к нему ближе, чем нужно было, и взяла его под руку, слегка прижимаясь. Ее плечо и нога также придвинулись к нему вплотную. Девушка смотрела на Моллоу со смешанным выражением дерзости и издевки.

Кондуктор протянул руку:

— Платите, пожалуйста!

Моллоу полез в карман брюк, потом судорожно вздрогнул и, избегая взгляда кондуктора, почти с отчаянием повернулся к своей спутнице:

— Я... У меня нет с собой денег.

— Хорошо, Майк, могу представить,— протяжно произнесла она и высвободила руку. Потом открыла маленькую ярко-зеленую сумочку и вынула шиллинг.

— Два до Святого Павла,— сказала Глэдис, потом вдруг резко переменила решение: — Нет, два до Английского банка!

— Подкрути мозги! — посоветовал кондуктор.

— Скажи это еще раз, и я тебе одолжу немного своих,— ответила девица.