Эдгар Уоллес - Зелёный Стрелок

– А может быть, ты пожалеешь об этом еще раньше! – пророчески возразила ему Фэй.

На следующий день за одним из столиков в «Карлтоне» завтракали четверо счастливых людей. День был воскресный, и ресторан наполовину пустовал.

Мистер Хоуэтт, молчаливый и серьезный, так погрузился в свои мысли, что забыл о еде, и ему пришлось напомнить о необходимости сделать заказ. Он вступал в разговор исключительно во время рассказа Юлиуса о подробностях побега со шхуны. Как раз в это время в зал вошел Спайк Холленд.

Если репортер и посещал такие дорогие рестораны, то лишь тогда, когда его угощали. На этот раз он завтракал с седовласым мужчиной приятной наружности. Валерия вспомнила, что это был тот самый человек, который обедал за соседним столом с ними еще тогда, когда она не знала о профессии Федерстона.

Джим встал и поклонился Джону Вуду, когда тот прошел мимо их столика. Немного спустя Спайк Холленд подошел к ним.

– Человек, совершающий преступление в субботу, безусловно, заслуживает быть повешенным! – обратился он к Федерстону. – Вся воскресная пресса полна этим новым выпадом Зеленого Стрелка. По праву все детали происшествия принадлежат мне, а я ничего не знал о случившемся, пока не прочел в газетах.

– Вам не везет! – улыбнулся Джим. – Но я ведь не устраиваю это по своему желанию, Спайк. Иначе вы бы всегда все узнавали первым – за это я ручаюсь… Вы завтракаете с вашим приятелем, который так любит младенцев?

– Да, – ответил Спайк. – Вуд приехал вчера и ночевал у меня. Он собирается устроить один из своих детских домов в Англии и хочет начать с Беллами переговоры о покупке Гаррского замка… Как вам нравится эта его новая идея?

– Вы хорошо знакомы с Вудом? – спросил мистер Хоуэтт, видимо, заинтересовавшийся разговором.

– Не очень. Но должен вам сказать, человек он очень хороший, с ним стоит водить знакомство. Кстати, мистер Хоуэтт, – будто случайно проронил Спайк, – вы не были в Лондоне пятнадцать лет назад?

Мистер Хоуэтт кивнул головой.

– Мне на днях пришлось зайти в «Общество токсофилитов», – продолжал Спайк, – я думал найти там хоть что-нибудь, наводящее на след Зеленого Стрелка, и между прочим я встретил там ваше имя как победителя одного из состязаний. Так и сказано – «Л.Б.Хоуэтт».

– Да, одно время я занимался этим, – коротко ответил Хоуэтт, – тогда еще в Филадельфии образовалось общество стрелков из лука. Это было очень давно, кажется, оно уже прекратило свое существование… Помнится, я решил принять участие в состязании, пока гостил в Лондоне. Очень скучал здесь и обрадовался, увидев где-то объявление об этом состязании. Но совершенно не помню его результатов.

– Никогда не знала, папа, что ты интересовался стрельбой из лука, – с удивлением заметила Валерия.

– Да, когда-то давно. Теперь это прошло! – сказал Хоуэтт и переменил тему.

Юлиус прислушивался, дрожа от волнения, но на этом разговор оборвался.

Федерстон с удивлением узнал, что мистер Хоуэтт собирается вернуться в «Леди Мэнор». Он думал, что напуганный происшествием, которое чуть было не лишило его дочери, отец не решится возвращаться туда и либо останется в Лондоне, либо отправится с ней в Америку. Последняя возможность сильно мучила молодого человека.

Они уехали в тот же день после обеда. Джим провожал их. Дознание об убийстве Кольдхарбора Смита было назначено на среду, и хотя он многое дал бы, чтобы избавить Валерию от этой неприятности, было очень важно, чтобы она дала показания.

Когда автомобиль Хоуэттов уехал, Джим вернулся в «Карлтон». Спайк с Вудом о чем-то тихо беседовали. Не желая их прерывать, он, улыбаясь, прошел мимо.

По воскресеньям Скотленд-Ярд – настоящая пустыня, и комиссар зашел туда в отличном расположении духа, хотя новое убийство, совершенное Зеленым Стрелком, обещало доставить немало хлопот. В коридоре его остановил один из чиновников.

– У вас в комнате инспектор Фэр из речной полиции. Я сказал ему, что вы скоро вернетесь, и он решил подождать. Я звонил к вам на квартиру.

Джим ожидал этого, но вместе с тем был удивлен такой поспешностью со стороны речной полиции.

Инспектор Фэр, загорелый и рослый, походивший больше на моряка, чем на полицейского, сидел в кресле.

– Простите, что беспокою вас, комиссар, но вы, может быть, помните, что прошлой ночью мы нагнали вашего приятеля в лодке. Его зовут, если не ошибаюсь, Хоуэтт.

– Мистер Хоуэтт? Да! – ответил Федерстон.

Инспектор Фэр поднял с пола два предмета, которые до сих пор лежали за креслом, и подал их Джиму. Это были небольшой, очень тугой лук и уже знакомая полицейскому зеленая стрела.

Джим долго молча глядел на эти вещи. Затем, хватаясь, как утопающий за последнюю спасительную соломинку, постарался по-своему объяснить дело. Хоуэтт говорил ведь, что увидел в лодке пристававшего к набережной человека и спросил, можно ли ему воспользоваться ею.

– Мистер Хоуэтт сказал, что этот человек ничего ему не ответил… Мне тогда уже показалось все очень странным. Как, по-вашему, комиссар Федерстон? – спросил инспектор.

– Не вижу ничего странного, – ответил Джим холодновато. – Ничего особенного нет в том, что владелец лодки испугался, увидев мистера Хоуэтта. Он либо со страху оставил в лодке свои вещи, или сделал это нарочно, чтобы возбудить подозрения против другого человека.

– Гм… – промычал инспектор, не убежденный доводами Джима, – дело, конечно, ваше, и я не желаю вмешиваться, комиссар Федерстон, но вы хорошо сделаете, если примете совет опытного человека, который значительно старше вас. Не оправдывайте мистера Хоуэтта с такой поспешностью – я уверен, что он имеет отношение к смерти Кольдхарбора Смита. В конце концов у него есть оправдание: этот человек похитил его дочь.

– Мистер Хоуэтт?! Нет, это нелепо! – воскликнул Джим.

– Может быть, и нелепо, – невозмутимо ответил инспектор, – но что вы собираетесь предпринять? Вы вызовете Хоуэтта на дознание? Это очень важно. Все, кто в это время был на реке, должны находиться под подозрением и дать объяснения. Мистера Хоуэтта тоже надо вызвать, чтобы показать на суде все, что он слышал и видел.

Джим не знал, на что решиться. Имя Валерии Хоуэтт так или иначе должно было упоминаться при допросе – это было неизбежно… Но ему хотелось, чтобы Хоуэтты как можно меньше фигурировали в деле.

Кто мог быть человеком, которого Юлиус и Валерия видели на реке и которому задали вопрос, оставшийся без ответа?

Был это мистер Хоуэтт, или кто другой?

Он решил расспросить Хоуэтта обо всем при первой же возможности. И так же твердо решил, что не будет вызывать его в суд.

Между тем, надо было как-то объяснять публике это уже второе таинственное убийство, совершенное Зеленым Стрелком. Допрос и следствие нужно было вести с большой осторожностью. Все газеты и так были полны подробностями нового преступления. Снова всплыло имя Кригера. О нем говорили и писали, заметки в газетах сопровождались фотографиями.

Наконец, утром накануне следствия, в газете «Дейли Глоб» был дан подробный рассказ о Зеленом Стрелке. Имя Беллами не упоминалось ни разу.

– Очень трудно, – объяснил Спайк, придя к Федерстону в Скотленд-Ярд, – связать старика с этими убийствами. Единственное, что можно сказать, это то, что мисс Хоуэтт живет в «Леди Мэнор», а «Леди Мэнор» находится в ближайшем соседстве с Гаррским замком, где обитает Зеленый Дух.

Джим кивнул.

– Я, по возможности, устрою так, что и на дознании все сведется к этому. Единственная опасность заключается в…

– Лэси! – закончил за него Спайк. – Он пел мне что-то об ужасных побоях, которые вы ему нанесли, и грозился отомстить.

Да, Лэси был опасен. Джим это великолепно понимал, но на дознание тот не явился. Федерстон почувствовал облегчение, хотя отсрочка дознания лишь отодвигала роковой момент. Джим обязан был поступить так, как поступил. Он выдал распоряжение об аресте Лэси, но того нигде не могли найти.

Через три дня дознание возобновилось, и Спайк Холленд, присутствовавший в качестве репортера при опросе свидетелей, был потрясен ощущением какой-то нереальности всего происходящего. Приговор, вынесенный присяжными, окончательно лишил происшествие его романтической окраски. Он гласил: «Мы выводим заключение, что покойный Генрих Артур Смит был убит на борту шхуны „Контесса“ при помощи какого-то острого предмета неизвестным или неизвестными, против которых мы выносим обвинение в предумышленном убийстве».

О стреле ни слова. Ни слова о Валерии Хоуэтт, которая так тихо давала показания, что слова ее не долетали до стола прессы.

– Идеально! – заключил Джим, вздыхая с облегчением. Он был доволен, что дело так кончилось. – Интересно, что об этом думает Беллами?

Мистер Хоуэтт пригласил Федерстона в «Леди Мэнор» на субботу и воскресенье, и тот с радостью принял желанное приглашение.

Обычно замкнутый хозяин был еще более молчалив. Валерия сообщила об этом Джиму.

– А замок охраняется еще сильнее, чем когда-либо, – рассказывала она. – И мистер Беллами не впускает в него даже рабочих и мальчиков из магазинов. Они оставляют товар у ворот, в сторожке. Савини получил повышение и состоит теперь чуть ли не домоправителем, а его жена…

– Фэй! Как, неужели она тут? – Джим не верил своим ушам.

– Да, прибыла в прошлый вторник и состоит экономкой. Мистер Савини думает, что этот ужасный человек, Лэси, прячется где-то в замке. Я обещала ему, что вам этого не расскажу.

– Вообразите, что так оно и есть! – поспешил заверить ее Федерстон. – Он единственный человек, о местопребывании которого я не желаю знать до тех пор, пока не разоблачу Абеля Беллами во всех его преступлениях…

Они прохаживались по саду, и Валерия машинально разглаживала лепестки хризантемы, которую держала в руке.