– Да, Энди и Селия. Я не могу позвонить ей, потому что копы…

– Я же не просил звонить ей! Я сказал: привези! Привези ее сюда!

Глава пятнадцатая

Сидя за рулем родстера, я сочинил две-три остроумные уловки, которые позволили бы вытащить профессионального дьяволенка из резиденции, не побеспокоив ни полицию, ни родственников. Однако к моменту прибытия на Шестьдесят седьмую улицу я решил, что прямой путь всегда самый короткий и эффективный.

Полицейский, в чьи обязанности входило разгонять зевак, счел мое присутствие в доме излишним. Но я сумел проложить себе путь языком, добрался до двери, нажал на звонок и был допущен внутрь дворецким. Я спросил мистера Данна.

Через несколько минут Данн присоединился ко мне в гостиной. Выглядел он так, словно не спал неделю и больше вообще не надеялся сомкнуть глаз. Я сказал ему, что Ниро Вульф уехал прошлым вечером из резиденции, дабы кое-что предпринять без помех со стороны полиции. Сейчас он дома и работает над данным ему поручением. Бедняга был настолько измучен свалившимися на него проблемами, что не смог задать ни единого толкового вопроса. Лепетал что-то маловразумительное. Мол, он не видит, чем Вульф может быть полезен в такой ситуации. Он очень надеется, что Вульф сумеет что-то сделать, но ведь уже ничего не исправишь. Есть ли у Вульфа какие-нибудь идеи…

Никогда не думал, что мне доведется хлопать Джона Чарльза Данна по плечу, чтобы приободрить. Но довелось-таки, и я потратил двадцать минут, пытаясь убедить его, что Ниро Вульф разгонит облака и на небе вновь засияет солнце. Частично мои действия были вступлением к известию о том, что Ниро Вульф желает увидеться с дочерью госсекретаря Сарой. Однако, когда я наконец решился сказать об этом, Данн даже не полюбопытствовал, зачем она нам понадобилась. Он уже несколько месяцев испытывал стресс, а последние события его просто доконали. Он послал дворецкого за дочерью, и через несколько минут я уже усаживал ее в родстер.

Но, достигнув дома Вульфа, я проехал мимо, не сбавляя скорости, ярдов восемьдесят или около того и только потом остановился у обочины. Сара Данн посмотрела на меня удивленно:

– В чем дело? Ваш дом вон там, правильно?

– Да, но сейчас перед ним стоит машина инспектора Кремера. А чего он не узнает, то его не заденет. Подождем здесь, пока он не уедет.

– Эх, какая досада. А хотя – какого черта! Это было бы просто замечательно, все эти приключения, если бы не было бы так… если бы это случилось не с моей с-семьей…

Я похлопал Сару по руке. У нее задрожала нижняя губа, а мне не хотелось, чтобы она плакала.

– Все в порядке, сестренка. Как-нибудь я сделаю из вас настоящего детектива.

Мои старания привели только к тому, что ее губа задрожала еще сильнее. И я оставил девушку в покое. Развернувшись на сиденье, я наблюдал за улицей через заднее стекло и минут через десять увидел, как из нашей двери вышел Кремер и стал спускаться по ступеням крыльца. Я завел машину, объехал квартал вокруг и, снова вернувшись на Тридцать пятую улицу, припарковался перед домом.

Я лишь вполуха прислушивался к тому, как Вульф начинает беседу с Сарой Данн. Нет, я был не настолько туп, чтобы не усмотреть за кражей фотокамеры и пленки желания скрыть что-то связанное либо с завещанием, либо с убийством. Разумеется, такая возможность существовала. Но я не очень в нее верил по двум причинам. Во-первых, после сногсшибательных признаний Сары в предательстве интересов отца и убийстве дяди я хотел иметь весомые доказательства того, что факт кражи вообще имел место быть. В-вторых, Сара, при всей своей взбалмошности, была неглупой девушкой. Она должна была давать себе отчет в том, что поиски украденной камеры неизбежно приведут к кому-то из членов ее семьи или близких к ней персон. Только следующей зимой, пригласив Сару на шоу, я узнал, что с самого начала она думала, будто знает убийцу Ноэла Хоторна и Наоми Карн, и это был несимпатичный ей человек.

По-видимому, Вульф серьезно отнесся к словам о краже. Его интересовала каждая мелочь. Он убедился, что Сара действительно оставила фотоаппарат в спальне, а катушки с пленкой – в чемодане. Также он хотел точно знать, как и когда она сообщила остальным о своей пропаже, что они ей сказали и как себя при этом вели. Она отвечала на все вопросы с готовностью и без видимых колебаний, пока дело не дошло до Озрика Штауффера. Тут она запнулась на секунду, а потом заявила, что ему ничего не сообщила. Вульф спросил почему. Она ответила, что не верит ни одному слову Штауффера и потому не видела смысла что-либо спрашивать у него.

Имелись ли у нее доказательства, что Штауффер – обманщик?

Нет, но ей не нравится его рот, да и глаза тоже, и она просто не доверяет ему.

Брови Вульфа приподнялись:

– Следует ли мне предположить, мисс Данн, что, по-вашему, фотокамеру украл мистер Штауффер?

Она затрясла головой:

– Я не жду от вас предположений. Мне всегда казалось, что детективы не предположения строят, а делают выводы.

Вульф крякнул:

– Делают, если могут. Так или иначе, то обстоятельство, что вам не нравятся глаза и губы мистера Штауффера, еще не доказывает его вины. – Он глянул на часы, которые показывали четверть второго. – До обеда мы успеем коснуться еще одного вопроса. Вы говорите, что две катушки пленки в вашем чемодане не были отсняты. Значит, если вор желал заполучить отснятую пленку, те ролики с пленкой он схватил наугад, не имея времени проверять пленку прямо в вашей спальне. И в результате у него оказалась только одна отснятая катушка – та, что находилась в фотоаппарате.

Сара опять покачала головой:

– Он вообще не получил ни одной отснятой пленки. В фотоаппарате пленки не было.

Вульф нахмурился:

– Вы сказали, что снимок, сделанный вами в этом кабинете в пятницу, занял последний свободный кадр и что эта пленка оставалась в камере, когда вы принесли ее в спальню.

– Да, так я и сказала. Только вы не дали мне закончить. Я вынула катушку с пленкой в пятницу вечером и отнесла в ближайшее ателье, чтобы мне отпечатали снимки. И там же я купила те две новые катушки…

– К черту! – отрезал Вульф. – Где они?

– Где – что?

– Фотографии!

– Думаю, в ателье. – Она выудила из сумочки клочок бумаги. – Вот квитанция. Мне сказали, что снимки будут готовы на следующий вечер. То есть они были готовы уже вчера…

– Могу я взять это? – Вульф протянул руку. – Спасибо. Арчи, позови Фреда и Орри.

Я пошел в кухню, где парни ковыряли в зубах после сытной трапезы, и привел их в кабинет. Вульф передал квитанцию Орри и сказал ему:

– Это квитанция фотоателье. Адрес там указан. Мисс Данн сдала пленку в пятницу вечером. Возьми родстер. Снимки и негативы нужны мне как можно скорее. По крайней мере, мне так кажется. Я буду знать наверняка, когда увижу их.

– Да, сэр.

Они ушли.

Вульф поднялся и встал, хмуро взирая на Сару:

– Вы не окажете мне любезность, мисс Данн? Я прошу вас снять шляпу. Я делаю вывод, что эта вещь является шляпой, поскольку она находится у вас на голове. Благодарю. В своей столовой я не приветствую ресторанные манеры.

Крайне редко бывало, чтобы текущее расследование вынуждало Вульфа ускорять темп приема пищи, но в это воскресенье случилось именно так. В первые полчаса, пока поглощались дыня, котлеты и брокколи, он поддерживал обычный баланс жевания и разговора. Но когда мы приступили к салату, вернулись Фред и Орри. Фриц впустил их и оставил ждать в кабинете. Мне выпал шанс ухмыльнуться два раза кряду. Сначала Вульф нарушил свое правило не говорить о работе в столовой, когда попросил Фрица узнать, принес ли Орри то, за чем его послали. А потом соус для салата был приготовлен за шесть минут вместо обычных восьми. Очистка и нарезка персика тоже могли претендовать на рекорд, но я не засекал времени. И хотя я не могу сказать, что Вульф возвращался в кабинет энергичным шагом, ноги он точно не волочил.

Взяв из рук Орри конверт, босс попросил его и Фреда подождать в передней, сел и высыпал снимки на стол.

– Вам придется пояснить мне, – обратился он к мисс Данн, – что́ здесь снято.

Я потянулся было к стулу, чтобы подать его Саре, но она отмахнулась от моей услуги и уселась на подлокотник кресла Вульфа, опершись на его плечо. Он поморщился, но вытерпел это. Я завершил группу, встав с другой стороны от босса. Фотоснимки были так малы – обычные для «Лейтакса» миниатюры, – что мне пришлось приблизиться, чтобы рассмотреть их.

Числом тридцать шесть штук, это были в целом очень неплохие фотографии. При первом просмотре Вульф отбросил бо́льшую их часть. Все, что не имели видимой связи с Хоторнами или Даннами, живыми или мертвыми. В том числе девять или десять кадров, сделанных Сарой в понедельник на Всемирной выставке. Оставшиеся фотографии Вульф изучил с помощью лупы, расспрашивая о них Сару и помечая на обороте каждой из них место, дату и час, когда она была сделана. Наконец он положил обратно в конверт тридцать снимков и все негативы, отодвинул конверт в сторону и сосредоточился на тех шести фотокарточках, что остались лежать перед ним на столе.

Сара устала балансировать на ручке кресла и вернулась на прежнее место у края стола. Я принес свою лупу и подключился к рассматриванию, беря снимки один за другим по мере того, как их откладывал Вульф перед тем, как приступить к следующим. Когда первый круг не принес мне никаких результатов, я начал процесс заново.

Сара проинформировала нас, что снимок номер один был сделан около девяти часов утра в среду. На нем Мэй Хоторн демонстрирует ворону, которую днем ранее подстрелил Ноэл Хоторн и которую только что нашел на лугу Тайтус Эймс. Миссис Данн смотрела на мертвую птицу с любопытством, а Эйприл Хоторн – с отвращением. Сара щелкнула их, прежде чем они успели ее заметить, а потом услышала шаги на террасе, обернулась, увидела, что там стоит Дэйзи под вуалью, и сфотографировала ее тоже. Это был снимок номер два.