— И пользы от него больше, чем от любого другого, — добавил Мейли. — Да все церковное руководство во главе с архиепископами не сможет убедительнее доказать наличие высшего разума или быстрее привести к вере атеиста.

— Позор! Какой позор! — горячился Мелоун.

— А как вам понравилось определение «вульгарные личности»? Смешно,— сказал Джонс.— Неужели он думает, что первые апостолы отличались отменными манерами? Ладно, теперь уж ничего не поделаешь. Я сделал все, что мог. Надежды почти не было — предчувствия меня обманули. Только потеряли время.

— А вот и нет, — сказал Мелоун. — В зале суда были репортеры, и многие из них совсем не дураки. Они напишут о свершившейся несправедливости, и зло станет достоянием гласности.

— Вряд ли, — заметил Мейли. — Пресса безнадежна. На ней лежит большая ответственность, но журналисты об этом как будто не догадываются. Уж я-то знаю. Не раз обжигался.

— Я во всяком случае напингу все как есть, — сказал Мелоун. — И, надеюсь, другие тоже. В прессе работают более независимые и умные люди, чем вы думаете.

Но прав оказался все-таки Мейли. Проводив домой миссис Линден и оказавшись вновь на Флит-стрит, Мелоун купил «Пленит». Раскрыв газету, он увидел набранный крупным шрифтом сенсационный заголовок:


 ШАРЛАТАН В ЗАЛЕ СУДА  Собаку принимают за человека.  Кто такой Педро?  Заслуженное наказание.

Журналист скомкал газету.

«Неудивительно, что спиритуалисты обижаются, — подумал он. — У них есть все основания».

Да, пресса не поддержала бедного Тома Линдена. Он отправился за решетку под дружный ропот осуждения. Вечерняя газета «Пленит», поддерживая тираж на должном уровне регулярной публикацией спортивных прогнозов некоего Капитана Сорви-Голова, разглагольствовала об абсурдности попыток предсказывать будущее. Еженедельник «Честный Джон», замешанный в нескольких крупнейших аферах столетия, сообщил что мошенническая проделка Линдена — публичный скандал. «Таймс» опубликовал письмо священника из богатого прихода, который возмущался тем, что кто-то смеет торговать духовными дарами. «Чечмен» полагал, что подобные инциденты вызваны ростом неверия, а «Фритинкер», напротив, был убежден, что они тесно связаны с распространением разного рода суеверий. Наконец мистер Маскелайн наглядно продемонстрировал публике, изрядно пополнив кассу театра, как именно свершилось это надувательство. Так что в течение некоторого времени Том Линден был, как говорят французы, «succes d'execration»[21]. Потом общественность переключилась на другие события, и о Линдене забыли.

 Глава восьмая,

в которой трое смельчаков

встречаются с темным духом

Сразу же по возвращении с охоты в джунглях Центральной Африки лорд Рокстон отправился в Альпы, совершил там несколько рискованных восхождений, изумивших всех, кроме него самого.

— Альпы теперь ничем не отличаются от светских салонов, — жаловался он. — Только на Эвересте еще можно наслаждаться одиночеством.

Его появление в Лондоне было отмечено обедом, данным в его честь Обществом охоты на крупных диких зверей в ресторане «Тревеллер». Обед был неофициальным, и поэтому журналисты на нем не присутствовали, но речь лорда Рокстона и так навсегда запечатлелась в памяти присутствующих. Минут двадцать он терзался, мучимый стыдом, выслушивая высокопарную речь президента, и понемногу приходил в состояние, среднее между бешенством и крайним замешательством — оно непременно овладевает британцем, когда его прилюдно хвалят. Его собственная речь состояла из восклицаний типа «Послушайте!», «Клянусь Юпитером!», «Вот так!», после чего он снова сел, совершенно мокрый от волнения.

О возвращении Рокстона Мелоун узнал от редактора отдела новостей, Мак-Ардла, старого ворчуна, у которого — от многолетней работы на труднейшем посту — посреди рыжей гривы все явственней проступала лысина. У него сохранился потрясающий нюх на сенсации, потому-то в одно прекрасное зимнее утро он и пригласил к себе в кабинет Мелоуна. Вертя в руках длинную стеклянную трубку, служившую ему мундштуком, редактор подслеповато посматривал сквозь большие круглые очки на своего подчиненного.

— Вы знаете, что лорд Рокстон вернулся в Лондон?

— Нет.

— Так вот. Знайте. Вам, конечно, известно, что на последней войне он был ранен. Возглавлял небольшую колонну войск в Восточной Африке и успешно вел свою маленькую войну, пока не получил ранение в грудь, которое свалило бы и слона. С тех пор он успел выздороветь, иначе не лазил бы так лихо по горам. Этот лорд — сам дьявол в человеческом обличье и всегда выкидывает что-нибудь новенькое.

— И что на этот раз? — поинтересовался Мелоун, поглядывая на листок бумаги в руках Мак-Ардла.

— Он вторгается в вашу область. Не поохотиться ли вам на этот раз вместе? Может получиться интересный материал. Вот взгляните на это сообщение в «Ивнинг стандард».

Редактор протянул журналисту газету. В заметке говорилось:

«Судя по оригинальному объявлению, помещенному в колонку текущих событий, наша знаменитость лорд Джон Рокстон, третий сын герцога Помфрета, возжелал новых приключений. Ему наскучили спортивные подвиги на нашей грешной земле, и теперь он жаждет погрузиться в призрачный и темный мир духов. Лорд намерен приобрести дом с привидениями, а также заинтересован в информации о различных зловещих и опасных проявлениях темных сил. Напоминаем, что Джон Рокстон — человек весьма решительный и считается одним из лучших стрелков Англии, так что шутникам следует проявить осмотрительность и поискать себе жертву в другом месте. Пусть уж лорд выпускает обоймы в тех, кому пули не страшны, — так, по крайней мере, уверяют верящие в призраков люди — чудаки, не отличающиеся особым здравомыслием».

При этих заключительных словах Мак-Ардл хмыкнул:

— Конец заметки вам может не понравиться, Мелоун. Хотя вас еще нельзя назвать законченным спиритуалистом, но вы к этому быстро подвигаетесь. Как вы думаете, не могли бы вы в компании с лордом выжать из привидения, если таковое отыщется, два крепких материала?

— Я могу встретиться с лордом Рокстоном, — сказал Мелоун. — Думаю, он как всегда остановился в Олбани. Я и так навестил бы его, а теперь будет лишний повод.

И вот ближе к вечеру, когда луна осветила темные закоулки Лондона, журналист стоял у старомодного отеля на Виго-стрит. Швейцар у темного подъезда подтвердил, что лорд Рокстон находится в своих комнатах, но у него гость. Впрочем, визитную карточку Мелоуна ему отнесут. Вернувшись, швейцар сообщил, что, несмотря на занятость, лорд хочет видеть журналиста немедленно. Мелоуна провели в роскошные старинные апартаменты, где все стены были увешаны охотничьими и военными трофеями. В дверях его уже поджидал сам хозяин — высокий, худой, сурового вида джентльмен с чудаковатым лицом Дон Кихота. Лорд Рокстон почти не изменился с их последней встречи, разве что резче обозначился его орлиный профиль, да брови еще больше нависли над беспокойными, живыми глазами, где никогда не вспыхивал страх.

— Привет, дружище! — радостно приветствовал он журналиста. — Надеялся, что вы заглянете в мою старую берлогу. Я и сам наведался в редакцию. Проходите! Проходите! Разрешите представить вам его преподобие Чарльза Мейсона.

Длинный и худой как жердь священник, сидевший скрючившись в плетеном кресле, медленно распрямился и протянул вошедшему журналисту костлявую руку. На Мелоуна взглянули серьезные и добрые серые глаза, и тут же священник широко улыбнулся, обнажив крепкие зубы. Лицо его было усталым и измученным — типичное лицо духобора — и при этом доброжелательным и приветливым. Мелоун кое-что слышал об этом англиканском священнике, который оставил свой образцовый приход и построенную своими руками церковь, чтобы свободно исповедовать христианское учение в свете нового спиритуалистического знания.

— От спиритуалистов, как вижу, никуда не денешься! — воскликнул журналист.

— И не надо, мистер Мелоун, — усмехнулся худой священник. — Пока мир не усвоит новое знание, ниспосланное ему Богом, люди должны внимательно следить за нами. От этого знания не уйти. Слишком уж оно велико. Стоит только собраться где-нибудь в нашем большом городе нескольким мужчинам и женщинам, как тут же завязывается разговор о спиритизме. А пресса обходит этот вопрос молчанием.

— Вы не можете адресовать свой упрек «Дейли га-зетт», — сказал Мелоун. — Может быть, вы даже читали мои статьи.

— Читал. Они, конечно, лучше обычного вздора, который лондонские газеты публикуют сенсации ради — когда, наконец, решаются нарушить молчаливое табу. Но если вы являетесь читателем «Таймс», у вас есть шанс никогда не узнать, что существует такое жизненно важное движение. Насколько я помню, эта газета лишь однажды удостоила нас вниманием, объявив в редакционной статье, что поверит в спиритизм при одном условии: мы должны указать наибольшее число призеров на скачках.

— Неплохо придумано, — одобрил лорд Рокстон. — Сам бы такое предложил. А что?

Лицо священника посерьезнело, и он печально покачал головой.

— Ваша реплика возвращает меня к цели моего визита. Дело в том, — обратился он к Мелоуну, — что я осмелился нанести визит лорду Рокстону в связи с его объявлением. Если он полон добрых намерений, то честь ему и хвала, он принесет много пользы, но если лорд Рокстон просто решил развлечься, выслеживая чью-нибудь неприкаянную душу, как охотник выслеживает белого носорога с острова Лидо, то он играет с огнем.

— Послушайте, святой отец, я играю с огнем всю жизнь, мне это не в диковинку. И вот еще что: я равнодушен к религиозной стороне спиритизма. Тут мои скромные претензии вполне удовлетворяет англиканская церковь, в которой я воспитан. Но если он может внести в мою жизнь риск и опасность, тут я весь ваш. Вот так!