Они опять спустились на улицу, обошли здание и приблизились к маленькой дверце, над которой горел красный фонарь.

— Я хочу вывести вас сразу на помост — в зале совсем нет места.

— Боже мой! — воскликнула Энид.

— Там вам будет лучше видно, мисс, а если повезет, медиум скажет вам несколько слов. У тех, кто сидит поближе, всегда больше шансов. Входите, сэр!

Они оказались в небольшой неопрятной комнате с грязно-белыми стенами, сплошь увешанными шляпами и накидками. Сухощавая, сурового вида женщина в очках, из-под которых поблескивали живые глаза, грела над огнем худые руки. Рядом в традиционно английской позе — спиной к огню — стоял грузный человек с бледным лицом, рыжими усами и пытливыми светло-голубыми глазами. Здесь же находились маленький лысоватый мужчина в огромных роговых очках и очень красивый, атлетического сложения молодой человек в синем костюме.

— Все уже расселись на помосте, мистер Пибл. Осталось только пять мест для нас. — Эти слова произнес толстяк.

— Знаю, знаю, — отозвался привратник. Он выступил из темноты, и тогда стало видно, какой он нервный и высохший, весь, казалось, состоит из одних жил. — Это журналисты из «Дейли газетт», мистер Болсоувер. Они пишут о нас статью. Их имена — Мелоун и Челленджер. Познакомьтесь — мистер Болсоувер, наш председатель. А это знаменитая ясновидица, миссис Деббс из Ливерпуля. Рядом с ней мистер Джеймс, а высокий молодой джентльмен — мистер Харди Уильямс, наш энергичный секретарь. Мистер Уильямс собирает деньги для нашего строительного фонда. Если мистер Уильямс рядом, не спускайте глаз с карманов.

Все рассмеялись.

— Сбор денег проходит в конце службы, — произнес мистер Уильямс, улыбаясь.

— Лучшим вкладом будет доброжелательная статья, — сказал тучный председатель. — Вы бывали у нас раньше?

— Нет, — ответил Мелоун.

— Выходит, практически ничего о нас не знаете?

— Можно сказать так.

— Значит, зададите нам перцу. Все видят сначала комическую сторону. Думаю, и вы состряпаете что-нибудь презабавное. Я, правда, не понимаю, что такого смешного в общении, скажем, с духом покойной жены, но это уж вопрос вкуса и знаний. Если предмет тебе неизвестен, то о какой серьезности может идти речь? Мы с вами когда-то были такими. Я, например, работал у Бредлоу и моим непосредственным руководителем был Джозеф МакКейб, и так продолжалось до тех пор, пока мой покойный старик отец не вытащил меня оттуда.

— И правильно сделал, — отозвалась ясновидица из Ливерпуля.

— Тогда я впервые почувствовал свои силы. Видел отца, как вас сейчас.

— Он был во плоти?

— Точно ничего сказать не могу. Но когда работает сильный медиум, результаты бывают очень впечатляющими.

— Пора! — объявил мистер Пибл, захлопывая крышку часов. — Вы сядете на правый стул, миссис Деббс. Проходите, пожалуйста, первой. За ней вы, господин председатель. Потом вы двое и я. Вы, мистер Уильямс, сядете слева и будете запевать. Зал надо подогреть, а вы это умеете. Прошу, пожалуйста!

Помост был тоже переполнен, но им удалось пробиться вперед под приветственный дружелюбный рокот. Мистер Пибл протиснулся вбок, кому-то что-то шепнул, и для Энид с Мелоуном нашлись два стула у стены. Укромный утолок вполне устраивал молодых людей: здесь они могли незаметно для окружающих делать записи.

— Что ты думаешь об этом? — прошептала Энид.

— Пока не вдохновляет.

— Меня тоже, — заметила Энид, — но все равно любопытно.

Когда люди относятся к чему-то с увлечением, они всегда интересны, согласны вы с ними или нет, а увлеченность этих людей сразу бросалась в глаза. Зал был набит до отказа, лица присутствующих обратились к помосту, большинство — женских, но мужских тоже было достаточно. Все они имели между собой какое-то неуловимое сходство, оно крылось не в особом отпечатке изысканности или интеллекта, а в безусловной открытости, честности и здравом смысле. Тренированный глаз Мелоуна сразу выделил из толпы мелких торговцев, администраторов магазинов, крепких ремесленников, женщин, измученных повседневными заботами, и немногочисленных молодых людей, пришедших сюда любопытства ради.

Тучный председатель встал и поднял руку.

— Друзья мои, — начал он, — сегодня, в который раз, не все желающие смогли попасть в этот зал. Нам нужно новое помещение, большее. Вопросами строительства у нас ведает мистер Уильямс, он же и собирает деньги на эту благородную цель. На прошлой неделе я был в одной гостинице и увидел у конторы объявление: «Чеки не принимаются». Эти слова наш мистер Уильямс никогда не произнесет. Попробуйте и убедитесь.

В публике раздался дружный смех.

Да, обстановка здесь совсем не напоминала церковную и была скорее ближе к атмосфере лекционного зала.

— В заключение хочу сказать вам еще одну вещь. Я не собираюсь сегодня выступать и просижу весь вечер слушателем вот на этом стуле. Только попрошу об одном одолжении. Убедительная просьба ко всем спиритуалистам: не приходить на воскресные вечерние бдения. Мы ждем вас утром, а вечером пусть уж приходят обычные люди со своими вопросами. Пусть вливаются новые силы. Вам истина уже открылась. Возблагодарите за это Господа. И дайте шанс другим. — Председатель тяжело опустился на свое место.

Тут на ноги вскочил мистер Пибл. Он, очевидно, был здесь главным распорядителем, такой стихийно возникает в каждом кружке и потихоньку все прибирает к рукам. Худое лицо его восторженно светилось, будто через него пропустили проводок накаливания, или, скорее, целый пучок проводов. Меж его пальцами, казалось, пробегали электрические разряды.

— Гимн первый! — взвизгнул он.

Тут вступила фисгармония, и зал поднялся. Мелодичный гимн звучал мощно и стройно:


Мир почувствовал дыханье,

Что доносится с небес,

И восстали души разом,

И надежды луч воскрес!

Особенно проникновенно звучал рефрен:


Мы славим Тебя, Всевышний,

Пустой оказалась могила,

Радости нашей нет границ,

О, смерть, ты отступила!

Да, эти люди были искренними. И не походили на умственно отсталых. И все же, глядя на них, Энид и Мелоун испытывали жалость. Грустно, когда тебя обманывают в деле столь личном, когда мошенники играют на самых святых струнах твоей души, используя в нечистых целях любовь к почившим дорогим тебе людям. Что знали эти несчастные о доказательном праве, о холодной непогрешимости научных законов? Бедные, честные, обманутые люди!

— Внимание! — вновь взвизгнул мистер Пибл. — Попросим мистера Манро из Австралии прочитать молитву.

С места поднялся безумного вида старик с взлохмаченной бороденкой и огненным взглядом. Некоторое время он стоял потупившись, а затем приступил к молитве — незамысловатой импровизации. Мелоуну удалось записать начало:

— Отче, прости невежество наше, не ведаем, как надо обращаться к Тебе, но, поверь, делаем это от чистого сердца.

Дальнейшие слова вполне соответствовали зачину. Энид и Мелоун обменялись одобрительным взглядом.

Аудитория исполнила еще один гимн, менее удачный, чем предыдущий, а затем председатель объявил, что мистер Джеймс Джонс из Северного Уэльса впадет перед нами в транс и передаст послание от своего духа-покро-вителя, Алаша из Атлантиды.

Мистер Джеймс Джонс — проворный, решительного вида коротышка — выступил вперед и, постояв несколько минут в глубокой задумчивости, вдруг задрожал всем телом и начал вещать. Ничто не говорило о том, что оратором был кто-то, помимо мистера Джонса из Северного Уэльса, разве что его остановившийся, бессмысленный взгляд. Надо сказать, что если вначале дрожал мистер

Джонс, то пришел черед содрогнуться и всем остальным. Дух из Атлантиды оказался непроходимым тупицей. Он изрекал такие явные глупости, нес такой откровенный вздор, что Мелоун, не удержавшись, прошептал Энид, что если умственное развитие Алаши соответствовало стандарту того времени, то можно только приветствовать гибель Атлантиды. Наконец, еще раз впечатляюще задрожав всем телом, Джонс закончил обращение, и тогда со своего места, не скрывая нетерпения, поднялся председатель.

— Сегодня среди нас находится известная ясновидица из Ливерпуля, миссис Деббс. Как многие из вас знают, она щедро наделена экстрасенсорными свойствами, о которых говорил еще святой Павел, в том числе способностью видеть духов. И хотя в этой области действуют законы, над которыми мы не властны, дружественная атмосфера очень важна, и поэтому миссис Деббс надеется на ваше доброе отношение и молитвы, которые помогут ей вступить в контакт с потусторонними астральными существами. Возможно, и мы сможем поприветствовать их в этом зале.

Председатель сел, и тут же под сдержанные аплодисменты поднялась миссис Деббс. Она стояла перед замершим в ожидании залом — высокая, бледная, с тонким хищным лицом, глаза ее остро поблескивали из-под очков в золотой оправе. Затем миссис Деббс склонила голову, как бы к чему-то прислушиваясь.

— Вибрация! — воскликнула она наконец. — Мне нужна подходящая вибрация. Исполните гимн на фисгармонии, пожалуйста.

Раздались звуки гимна «О, Иисус, возлюбленный души моей!» Аудитория замерла в благоговейном восторге. Зал был плохо освещен, темнота скрадывала углы. Ясновидица стояла, по-прежнему наклонившись вперед и продолжая прислушиваться. Но вот она вскинула голову, и музыка оборвалась.

— Сейчас! Сейчас! Всему свое время, — проговорила она, обращаясь к невидимому собеседнику. Собравшимся же сказала: — Сегодня не очень подходящие условия для сеанса. Но я постараюсь, и они — тоже. А в начале я скажу вам несколько слов.

Она заговорила. Все, сказанное ею, произвело на двух новичков впечатление полной бессмыслицы. Это была абсолютно бессодержательная болтовня, хотя отдельные фразы поражали своей оригинальностью. Мелоун положил ручку в карман. Зачем записывать слова безумной женщины? Сидящий рядом спиритуалист, заметив такое презрительное отношение, наклонился к нему.