РАССКАЗЫ

О ПРОФЕССОРЕ

ЧЕЛЛЕНДЖЕРЕ

 Когда земля вскрикнула

Если мне не изменяет память, мой друг Эдуард Мелоун, журналист из «Газетт», как-то упоминал о профессоре Челленджере — кажется, ему довелось участвовать вместе с ним в каких-то удивительных приключениях. Однако обычно я так поглощен работой и моя фирма настолько завалена заказами, что в голове у меня удерживаются лишь факты, не выходящие за рамки моих профессиональных интересов. Вот и о Челленджере я имел самые смутные представления — помнится, слышал о нем как о гениальном сумасброде, нрава вспыльчивого и необузданного. Поэтому я был крайне удивлен, получив однажды от него деловое письмо следующего содержания:



14-БИС, Энмор-Гарденс,

Кенсингтон.

«Сэр! Мне необходимо воспользоваться услугами специалиста по артезианскому бурению. Не скрою, сам я невысокого мнения о специалистах узкого профиля и предпочитаю людей, обладающих, подобно мне, универсальным интеллектом, — у них более разумный и широкий взгляд на вещи, нежели у тех, кто специализируется в какой-то отдельной области (что, увы является не более чем ремеслом) и потому наделен весьма ограниченным кругозором. Тем не менее я намерен Вас испытать.

Мне довелось просматривать список авторитетных специалистов по артезианскому бурению, и мое внимание привлекло Ваше имя — несколько странное, чуть было не сказал «нелепое»; наведя справки, я выяснил, что мой юный друг, мистер Эдуард Мелоун, знаком с Вами. Ввиду этого имею честь сообщить, что буду рад побеседовать с вами, — я, вероятно, сочту возможным доверить Вам одно весьма важное дело. Большего пока сказать не могу, поскольку дело это сугубо конфиденциальное и обсудить его можно только в приватной беседе. В связи с этим прошу Вас отменить все другие дела и прибыть по вышеуказанному адресу в следующую пятницу в 10.30 утра. Перед дверью имеется скребок для обуви и коврик — миссис Челленджер крайне щепетильна в этом отношении.

Остаюсь, сэр, как всегда,

Джордж Эдуард Челленджер».


Я отдал письмо старшему клерку, и тот от моего имени сообщил профессору, что, мол, мистер Перлисс Джоунс рад принять приглашение. Это было вполне корректное деловое письмо и начиналось оно с обычной фразы: «Ваше письмо от (без даты) получено». Это вызвало новое послание профессора:


«Сэр, — писал он, и почерк его напоминал забор из колючей проволоки, — я вижу, Вы выражаете неудовольствие по поводу того, что мое письмо не датировано. Позвольте обратить Ваше внимание на тот факт, что в качестве некоторой компенсации за чудовищные налоги наше правительство имеет обыкновение ставить маленькую круглую печать, или штамп, на внешней стороне конверта, где и указана дата отправления. Если этот штамп отсутствует или же неразборчив, то Вам следует адресовать свой упрек соответствующей почтовой конторе. А Вас я просил сосредоточиться на вопросах, имеющих непосредственное отношение к делу, ради которого я обратился к Вам, и не заниматься комментариями по поводу формы, в которой написаны мои письма».


Я понял, что имею дело с сумасшедшим, поэтому счел благоразумным, прежде чем браться за дело, навестить моего друга Мелоуна; мы знакомы еще с тех давних пор, когда оба играли в раггер[9] за Ричмонд. Я нашел его все тем же весельчаком-ирландцем; его очень позабавила моя первая стычка с Челленджером.

— Это пустяки, старина, — сказал он. — Стоит провести в его обществе хотя бы пять минут — и покажется, что с тебя заживо содрали кожу. Уж по части оскорблений ему равных нет!

— Так почему все это терпят?

— Отнюдь... Если сосчитать все судебные процессы по обвинению в клевете, все скандалы и оскорбления действием полицейского суда...

— Оскорбления действием?!

— Да, бог ты мой, ему ничего не стоит спустить человека с лестницы, если тот хоть в чем-то с ним не согласен. Это типичный неандерталец — в пиджачной паре. Я представляю его себе с дубинкой в одной руке и кремневым топором в другой. Если некоторые рождаются не в свое столетие, то он появился на свет не в свое тысячелетие. Ему бы жить в раннем неолите или около того.

— И при всем при том он профессор!

— В том-то и чудо! Это самый могучий интеллект в Европе, к тому же подкрепленный такой активностью, которая позволяет ему воплотить все замыслы. Коллеги постоянно вставляют ему палки в колеса, поскольку люто ненавидят его, но это все равно, что сотне траулеров пытаться удержать на месте трансатлантический гигант. Он просто не обращает на них внимания и спокойно идет своим курсом.

— Ясно одно, — сказал я. — Я не желаю иметь с ним ничего общего и, пожалуй, отменю встречу.

— Ни в коем случае. Ты должен быть точен до минуты, да-да, именно до минуты, иначе тебе здорово достанется.

— Это с какой же стати?

— Изволь, объясню. Прежде всего не принимай близко к сердцу то, что я наговорил тебе о старике. Всякий, кому удается сойтись с ним поближе, привязывается к нему всей душой. У старого медведя, в сущности, доброе сердце. Вспоминаю, как он сотни миль нес на руках заболевшего оспой младенца — из глухих дебрей до самой Мадейры[10]. Он велик во всем. И все будет в порядке, если вы с ним сработаетесь.


— Да не собираюсь я с ним работать!

— Смотри, прогадаешь. Ты слышал что-нибудь о таинственных раскопках в районе Хенгист-Даунса на южном побережье?

— Думаю, это какие-то секретные изыскания, связанные с угледобычей.

Мелоун подмигнул:

— Можешь называть это как хочешь. Видишь ли, я пользуюсь полным доверием старика и не могу сказать ничего определенного, покуда он сам не разрешит. Но кое-что все же могу рассказать, поскольку это было в газетах. Некто Беттертон, разбогатевший на каучуке, несколько лет назад оставил свое состояние Челленджеру с условием, что эти средства будут использованы в интересах науки. Оказалось, что сумма составила несколько миллионов. Тогда Челленджер приобрел участок в районе Хенгист-Даунса в Суссексе. Это была бросовая земля на северной оконечности мелового края, значительную часть которой он обнес колючей проволокой. Посередине участка была глубокая лощина. Здесь он и начал раскопки. Заявил, — тут Мелоун снова подмигнул, — что в Англии есть нефть и он намерен это доказать. Построил небольшой комфортабельный поселок, заселил рабочими, положив им хорошее жалованье, и те поклялись держать язык за зубами. Как и весь участок, лощина тоже обнесена колючей проволокой и охраняется сторожевыми собаками. Из-за этих зверюг несколько репортеров чуть было не лишились жизни, не говоря уж о штанах. Дело это небывалое по размаху; ведет его фирма сэра Томаса Мордена, но и ее сотрудники поклялись молчать. А сейчас, видно, наступило время, когда потребовалась помощь специалиста по артезианскому бурению. Надеюсь— теперь-то ты не откажешься от этого предложения? Не глупи, дело сулит массу новых впечатлений, а вдобавок и чек на кругленькую сумму, не говоря уж о перспективе поработать бок о бок с самым удивительным человеком из тех, кого ты когда-либо встречал или сможешь повстречать в будущем.

Доводы Мелоуна подействовали, и в пятницу утром я отправился в Энмор-Гарденс. Я так боялся опоздать, что отказался у двери на двадцать минут раньше назначенного. Я томился в ожидании у дома, и вдруг взгляд мой упал на «роллс-ройс», который показался мне знакомым — у него была характерная серебристая стрелка на дверце. Ну конечно же, это автомобиль Джека Девоншира, младшего компаньона знаменитой фирмы Мордена. Я знал его как учтивейшего из смертных и поэтому был весьма шокирован, когда он, внезапно появившись в дверях, воздел руки к небесам и с чувством воскликнул:

— Будь он проклят! О, будь он проклят!

— Что случилось, Джек? Вы, кажется, чем-то огорчены?

— Привет, Перлисс! Вы что, тоже ввязались в это дело?

— Пока нет, но у меня, похоже, тоже есть шанс.

— Тогда вы скоро поймете, насколько это невыносимо.

— Вы, кажется, на грани срыва.

— Пожалуй что так. Судите сами — выходит дворецкий: «Профессор просил меня сообщить вам, сэр, что он в настоящее время крайне занят — кушает яйцо, — но если вы посетите его в более удобное время, весьма вероятно, что он примет вас». Так прямо и велел мне передать. Могу добавить, что я приходил получить сорок две тысячи фунтов, которые он нам заложил.

Я присвистнул:

— Вы не можете получить с него долг?!

— О нет, в отношении денег он вполне аккуратен. Надо отдать должное этой старой горилле: он не скряга. Но платит когда хочет и как хочет. Ему никто не указ. Ну что ж, теперь вы попытайте счастья, посмотрим, как он вам понравится. — С этими словами Джек вскочил в свой лимузин и был таков.

Время от времени поглядывая на часы, я ждал, когда наступит час испытания. Должен сказать, что я сам не робкого десятка и в своем «Белсайз-боксинг-клаб» устойчиво держу второе место в среднем весе, но никогда я так не волновался перед деловым визитом. Физической расправы я не боялся: даже если этот безумец войдет в раж и набросится на меня, я, конечно же, смогу за себя постоять; скорее, это было сложное чувство, в котором страх перед публичным скандалом перемешивался с опасением потерять выгодный контракт. Однако не так страшен черт, как его малюют. Я захлопнул часы и направился к двери.

Мне открыл пожилой дворецкий с каменным лицом, выражение которого (или, вернее, отсутствие такового), естественно, говорило, что его обладатель привык к любым потрясениям и ничто на свете уже не сможет его удивить.

— Сэр, вам назначено?

— Конечно.

Он заглянул в список, который держал в руке.

— Ваше имя, сэр? ...Все точно, мистер Перлисс Джоунс. Десять тридцать. Все в порядке. Мы должны соблюдать осторожность, мистер Джоунс, поскольку нас одолевают журналисты. Профессор, как вы, возможно, осведомлены, недолюбливает прессу. Пожалуйте сюда, сэр. Профессор Челленджер сейчас примет вас.