— Нет, мой план заключается в том, что мы спустимся вниз по очереди, как на парашюте, а затем шар будет подниматься наверх способом, который я без труда разработаю. Главное, чтобы он выдержал вес одного человека и аккуратно спустил его к подножию, и это будет все, что от него требуется. А сейчас я продемонстрирую вам его возможности.

Он вынес внушительных размеров обломок базальта, имевший такую форму, что к нему легко можно было привязать веревку. Веревка была та самая, которую мы подняли с собой на плато, после того как воспользовались ею при восхождении на утес — очень крепкая, хотя и тонкая, более сотни футов в длину. Профессор приготовил своего рода кожаную сбрую с множеством прикрепленных к ней ремешков. Он установил сбрую на купол шара, а свисающие с нее ремни собрал внизу вместе, так чтобы давление любого веса было распределено на значительную площадь. Затем к ремням профессор привязал обломок базальта, с которого свисала наша веревка, другим концом трижды обмотанная вокруг руки Челленджера.

— А сейчас, — в радостном предвкушении с улыбкой сказал он, — я продемонстрирую вам подъемную силу моего шара. — С этими словами он ножом перерезал ремни, удерживающие аппарат.

Это была самая опасная ситуация, в которой оказалась вся наша экспедиция за время путешествия. Надутая оболочка рванулась в небо с невероятной скоростью. В тот же миг Челленджера оторвало от земли и потянуло вверх. Я успел обхватить его руками за пояс, но и сам тут же оказался в воздухе. Лорд Джон мертвой хваткой вцепился мне в ноги, но я чувствовал, что и он уже отрывается от поверхности. На мгновение я представил себе, как это должно было выглядеть со стороны: четверо путешественников плывут, как связка сосисок, над страной, которую они пришли исследовать. Однако, к счастью, у прочности нашей веревки имелся предел, чего, похоже, нельзя сказать о подъемной мощи этого адского устройства. Раздался резкий хлопок — мы кубарем упали на землю, а сверху на нас кольцами свалилась веревка. Когда нам в конце концов удалось подняться на ноги, далеко в вышине мы увидели стремительно удаляющийся обломок базальта, который уже превратился в темную точку на фоне синего неба.

— Великолепно! — воскликнул не потерявший самообладания Челленджер, потирая ушибленную руку. — Какая всесторонняя и убедительная демонстрация! Я даже не ожидал такого успеха. Обещаю, джентльмены, что через неделю будет готов второй шар, и вы можете твердо рассчитывать, что преодолеете первый этап нашего возвращения домой безопасно и с комфортом.

До сих пор я описывал все события в той последовательности, в какой они происходили. Теперь же я возобновляю свое повествование уже из нашего старого лагеря, где нас так долго ждал Замбо; сейчас все трудности и опасности, как страшный сон, остались позади, на вершине этих рыжеватых скал, которые вздымаются у нас над головой. Мы благополучно спустились вниз, — хотя и совершенно неожиданным образом, — и с нами сейчас все в порядке. Пройдет еще от шести недель до двух месяцев, и мы вернемся в Лондон, так что очень может быть, что это письмо попадет вам в руки не намного раньше нашего приезда. Души наши томятся, а мысли устремляются вперед, навстречу огромному, родному для нас городу, который так дорог нашему сердцу.

Вечером того же дня, после нашего рискованного приключения с воздушным шаром, изготовленным Челленджером, в судьбе нашей наступили решительные перемены. Я уже говорил, что единственным человеком, который проявлял какое-то сочувствие к нашим попыткам выбраться отсюда, был спасенный нами молодой вождь. Он один не хотел удерживать нас силой в этой странной стране. Все это он передавал нам с помощью выразительного языка жестов. В тот вечер, после захода солнца, Маретас спустился в наш маленький лагерь и протянул мне (по каким-то причинам он всегда уделял мне внимания больше, чем другим; возможно, потому что я был ближе всех к нему по возрасту) небольшой свиток древесной коры, а затем, с серьезным видом показав в сторону ряда пещер над нами, приложил палец к губам, призывая сохранить это втайне, после чего вновь, крадучись, вернулся к своему племени.

Я поднес кусок коры к свету костра, и мы все внимательно рассмотрели его. Он имел форму квадрата со стороной около одного фута. Внутри был какой-то рисунок из странно расположенных линий, который я воспроизвожу в своих записях.

Рисунок был аккуратно сделан углем на белом фоне и на первый взгляд напоминал грубое изображение музыкальной партитуры.

— Что бы это ни было, могу поклясться, что это что-то очень важное для нас, — сказал я. — Это было написано на лице молодого вождя, когда он отдавал мне свиток.

— Если только мы не имеем дело с примитивной шуткой, — возразил Саммерли. — Желание пошутить я бы отнес к самым основополагающим достижениям человечества.

— Это явно какой-то шифр, — заметил Челленджер.

— Скорее похоже на ребус, — заметил лорд Джон, вытягивая шею, чтобы получше рассмотреть рисунок. Затем внезапно он протянул руку и схватил загадочное изображение.

— Черт побери! — воскликнул Джон Рокстон. — Я, кажется, понял. Юноша был прав. Смотрите! Сколько таких черточек на этой коре? Восемнадцать. А теперь обратите внимание, что пещер на склоне горы над нами тоже восемнадцать.

— Когда Маретас передавал мне это, он показывал в сторону пещер, — вспомнил я.

— Тогда все правильно. Это схема пещер. Ну да! Восемнадцать пещер в ряд, одни короткие, другие глубокие, некоторые с разветвлениями — мы же сами все это видели. Это карта, а вот тут на ней стоит крестик. Зачем он здесь? Им отмечена пещера, которая намного глубже всех остальных.

— Она сквозная! — воскликнул я.

— Кажется, наш юный друг разгадал эту загадку, — сказал Челленджер. — Если пещера не проходит насквозь, тогда я совершенно не понимаю, зачем этот молодой человек, у которого есть все основания относиться к нам хорошо, старается привлечь к ней наше внимание. Но если она действительно сквозная и имеет выход с другой стороны на том же уровне, то нам для спуска останется преодолеть не более ста футов.

— Целых сто футов! — охнул Саммерли.

— Но ведь у нас по-прежнему есть веревка длиной более ста футов! — воскликнул я. — Ее наверняка хватит, чтобы спуститься.

— А как насчет тех индейцев, которые находятся в этой пещере? — возразил Саммерли.

— Индейцы не живут ни в одной из пещер над нами, — сказал я. — Все они используются только в качестве кладовых и складов. Почему бы нам не пойти туда прямо сейчас и все не разведать?

На плато есть засохший лес каких-то смолянистых растений — разновидности араукарии[123], по утверждению нашего ботаника, — которые используются индейцами как факелы. Каждый из нас взял по охапке таких веток, и мы по замшелым ступенькам отправились к пещере, которая была отмечена на схеме. Как я и предполагал, она была пуста, если не считать множества громадных летучих мышей, которые хлопали крыльями у нас над головой. Не желая привлекать к нашим действиям внимание индейцев, некоторое время мы, спотыкаясь, двигались в темноте, пока не миновали несколько поворотов и не зашли в пещеру достаточно глубоко. Затем мы наконец зажгли наши факелы. Это был прекрасный сухой туннель, с гладкими серыми стенами, покрытыми туземными символами, с выгнутым сводом и усыпанным белым блестящим песком полом. Мы торопливо двигались по проходу, пока — с возгласом глубокого разочарования — вынуждены были остановиться. Путь нам преграждала вертикальная каменная стена без единой трещины. Через нее не смогла бы проскочить даже мышь. Уйти таким путем было невозможно.

С тяжелым сердцем мы стояли, молча глядя на это неожиданное препятствие. Но оно возникло здесь не в результате каких-то подземных толчков, как в туннеле, по которому мы пытались подняться. Стена в конце была точно такой же, как и боковые стены. Это был тупик, причем он был здесь всегда.

— Не беда, друзья мои, — наконец сказал неунывающий Челленджер. — Я по-прежнему твердо обещаю вам сделать воздушный шар.

Саммерли тихо застонал.

— А может быть, мы зашли не в ту пещеру? — предположил я.

— Исключено, молодой человек, — сказал лорд Джон, водя пальцем по схеме. — Семнадцатая справа и вторая слева. Это, безусловно, та самая пещера.

Я взглянул на отметку, на которую указывал его палец, и вскрикнул от радости.

— Кажется, я все понял! Следуйте за мной! Следуйте за мной!

С факелом в руке я торопливо пошел назад по пройденному нами пути.

— Вот, — сказал я, показывая на лежащие на земле горелые спички, — здесь мы их зажгли.

— Ну, правильно.

— На схеме эта пещера показана, как имеющая развилку, а мы в темноте прошли нужный поворот, прежде чем зажечь факелы. Теперь, двигаясь к выходу, мы справа должны найти более длинный ход.

Все оказалось, как я и думал. Не прошли мы и тридцати ярдов, как обнаружили большое черное отверстие в стене. Мы свернули туда и оказались в гораздо большем коридоре, чем перед этим. Задыхаясь от нетерпения, мы быстро прошли по нему много сотен ярдов. Затем внезапно в черном мраке коридора увидели отблески света и замерли в изумлении. Казалось, что лист неподвижного огня перекрывает проход и преграждает нам путь. Мы торопливо двинулись к нему. От этого свечения не исходило ничего — ни звука, ни тепла, ни движения; и все же перед нами сияла большая светящаяся занавеска, окрашивая стены пещеры в серебристый цвет и превращая песок под нашими ногами в пыль из сияющих драгоценных камней. Только подойдя ближе, мы разглядели закругленный край.

— Это луна, черт побери! — закричал лорд Джон. — Мы вышли, ребята! Мы вышли!

Это действительно была полная луна, сиявшая прямо напротив отверстия, выходившего на отвесную стену скалы. Маленький проем, размером не больше обычного окна, но для наших целей этого было вполне достаточно. Высунув головы, мы увидели, что спуск отсюда будет не слишком сложным и что земля находится не так уж и далеко. Неудивительно, что снизу мы не заметили это место, поскольку стена здесь была отвесной и подъем казался снизу невозможным, поэтому проводить более подробное исследование не имело смысла. Сейчас мы удовлетворились тем, что действительно можем спуститься с помощью нашей веревки, после чего радостные вернулись в наш лагерь, чтобы провести необходимые приготовления к следующему вечеру.