— Но вам следовало бы сделать это не просто ради меня. Это должно происходить само собой, потому что вы просто не можете себя сдержать, потому что это у вас в крови, потому что человек внутри вас жаждет проявить себя в героическом поступке. А теперь скажите мне: когда в прошлом месяце вы писали о взрыве на шахте в Уигане[10], вы могли бы и сами спуститься туда, чтобы помочь этим людям, несмотря на удушливый дым?

— Я и так спускался.

— Вы мне об этом не рассказывали.

— А о чем тут, собственно, было рассказывать?

— Я не знала этого. — Глэдис взглянула на меня с интересом. — Это был смелый поступок.

— Я должен был это сделать. Если хочешь написать хороший репортаж, обязательно нужно побывать на месте события.

— Какой прозаический мотив! От романтики не остается и следа. И все же, чем бы вы ни руководствовались при этом, я рада, что вы спускались в шахту. — Глэдис протянула мне руку с таким достоинством и изяществом, что я не смог удержаться, чтобы не поцеловать ее. — Может быть, я просто глупая женщина с романтическими фантазиями в голове. И все же для меня они очень реальны, это часть меня самой, и поэтому я не могу им противиться. Если я когда-нибудь и выйду замуж, то только за знаменитого человека!

— А почему бы и нет?! — воскликнул я. — Мужчин вдохновляют именно такие женщины, как вы. Только дайте мне шанс, и вы увидите, как я им воспользуюсь! К тому же вы сами сказали, что мужчины должны искать возможность совершить подвиг, а не ждать, пока она им представится. Взять хотя бы Клайва — простой чиновник, а завоевал Индию![11] Черт побери, мир еще услышит обо мне!

Моя ирландская запальчивость снова рассмешила Глэдис.

— А что? — сказала она. — У вас есть все, что для этого необходимо — молодость, здоровье, сила, образованность, энергия. Я уже жалела, что завела этот разговор, а теперь я рада, очень рада, потому что он пробудил в вас такие мысли!

— А если я смогу…

Ее мягкая рука, словно теплым бархатом, коснулась моих губ.

— Ни слова больше, сэр! Вы должны были явиться на вечернее дежурство в свою редакцию еще полчаса назад; я все не решалась вам об этом напомнить. Может быть, когда-нибудь, когда вы завоюете свое место в мире, мы с вами вернемся к этому разговору.

Так я снова оказался на улице этим туманным ноябрьским вечером; когда я гнался за своим трамваем на Камберуэлл[12], сердце мое горело. Я твердо решил, что должен, не теряя ни единого дня, найти для себя благородное деяние, достойное моей возлюбленной. Но кто, кто в этом необъятном мире мог тогда себе представить, какую невероятную форму суждено будет принять этому деянию и какие необычные шаги приведут меня к этому?

В конце концов, читателю может показаться, что первая глава не имеет никакого отношения к моему повествованию; тем не менее, без нее никакого повествования не было бы вообще, потому что только тогда, когда человек выходит навстречу миру с мыслью о том, что всегда есть возможность совершить подвиг, и с горячим желанием в сердце найти свой путь, только тогда он без сожаления меняет устоявшуюся жизнь, как это сделал я, и бросается на поиски неизведанной страны, призрачной и мистической, где его ждут великие приключения и великие награды.

Вы можете представить себе, как я, ничем не примечательный сотрудник «Дейли газетт», страдал у себя в конторе, обуреваемый страстным желанием прямо сейчас, если это возможно, совершить подвиг, достойный моей Глэдис! Что руководило ею, когда она предлагала мне рискнуть своей жизнью ради ее славы? Бессердечие? Или, может быть, эгоизм? Такая мысль могла прийти в голову человеку зрелому, но никак не пылкому двадцатитрехлетнему юноше, горящему в пламени первой любви.

Глава II

Попытайте счастья с профессором Челленджером

Мне всегда нравился Мак-Ардл, наш редактор отдела новостей — ворчливый, сгорбленный рыжеволосый старичок; надеюсь, что и я был ему симпатичен. Разумеется, настоящим начальником был Бомон; но он обитал в разреженной атмосфере каких-то заоблачных олимпийских высот, откуда невозможно разглядеть события, менее значительные, чем международный кризис или раскол в кабинете министров. Иногда мы видели, как он одиноко и величаво шествовал в святая святых — к себе в кабинет; взгляд его был туманен, а мысли витали где-то над Балканами или Персидским заливом. Для нас он был кем-то неземным, тогда как Мак-Ардл был его первым заместителем, с которым и приходилось иметь дело нам. Когда я вошел в комнату, старик кивнул мне и сдвинул очки вверх, на лысину.

— Итак, мистер Мэлоун, судя по тому, что я слышал, дела у вас идут в гору, — приветливо произнес он с шотландским акцентом.

Я поблагодарил его.

— Репортаж о взрыве на угольных шахтах был просто великолепен. Как и о пожаре в Саутуорке[13]. В ваших описаниях чувствуется настоящая хватка. Так зачем я вам понадобился?

— Я хотел попросить вас об одолжении.

Глаза его испуганно забегали, избегая встречи с моими.

— Хм, что вы имеете в виду?

— Как вы думаете, сэр, не могли бы вы послать меня от нашей газеты с каким-нибудь заданием или особым поручением? Я бы приложил все свои силы, чтобы успешно справиться с ним и привезти вам хороший материал.

— О какого рода задании вы говорите, мистер Мэлоун?

— О чем-то таком, сэр, что связано с приключениями и опасностью. Я действительно готов сделать все, что от меня зависит. Чем сложнее задание, тем больше оно меня устроит.

— Похоже, вам просто не терпится расстаться с собственной жизнью.

— Точнее, найти ей достойное применение, сэр.

— Дорогой мой мистер Мэлоун, все это очень… очень возвышенно. Но боюсь, что времена такого рода заданий уже миновали. Расходы на «особое поручение», как вы изволили выразиться, едва ли окупятся его результатами. И, разумеется, с таким делом может справиться только человек опытный, с именем, который пользуется доверием общественности. Крупные белые пятна на карте уже давно освоены, и места для романтики на земле не осталось. Впрочем… погодите-ка! — вдруг добавил он, и по лицу его скользнула улыбка. — Упоминание о белых пятнах на карте навело меня на мысль. Как насчет того, чтобы разоблачить одного мошенника — современного Мюнхгаузена — и сделать из него посмешище? Вы могли бы публично уличить его во лжи, поскольку он того заслуживает! Эх, вот было бы здорово! Как вам такое предложение?

— Куда угодно, за чем угодно — я готов на все.

Мак-Ардл на несколько минут задумался.

— Я вот только не знаю, сможете ли вы установить контакт или, по крайней мере, хотя бы переговорить с этим человеком, — наконец сказал он. — Хотя, похоже, у вас есть своего рода талант налаживать отношения с людьми — думаю, тут дело во взаимопонимании, в каком-то животном магнетизме[14], жизненной силе юности или еще в чем-то в этом роде. Я и сам ощущаю это на себе.

— Вы очень добры ко мне, сэр.

— Тогда почему бы вам не попытать счастья с профессором Челленджером из Энмор-парка?

Должен сказать, что это несколько ошеломило меня.

— С Челленджером?! — воскликнул я. — С профессором Челленджером, знаменитым зоологом? С тем самым, который проломил голову Бланделу из «Телеграф»[15]?

Редактор отдела новостей мрачно улыбнулся.

— Так вы отказываетесь? Разве не вы только что говорили, что вас манят приключения?

— Но только в интересах дела, сэр, — ответил я.

— Вот именно. Не думаю, что Челленджер всегда такой вспыльчивый. Мне кажется, что Бландел обратился к нему в неподходящий момент либо, возможно, неподобающим образом. Может быть, вам повезет и вы проявите больше такта при общении с профессором. Я уверен, что здесь определенно есть то, что вы ищете, а «Газетт» охотно напечатает такой материал.

— На самом деле я почти ничего не знаю о Челленджере, — сказал я. — Я запомнил его имя только в связи с судебным разбирательством по поводу инцидента с Бланделом.

— У меня есть кое-какие наброски, мистер Мэлоун, которые могут вам помочь. Я уже некоторое время слежу за профессором. — Мак-Ардл вынул из ящика стола лист бумаги. — Вот собранные мной общие сведения о нем. Я приведу вам вкратце только самое главное.

«Челленджер, Джордж Эдвард. Родился в Ларгсе, Шотландия, в 1863 году. Окончил школу в Ларгсе, затем Эдинбургский университет. В 1892 году — ассистент Британского музея. В 1893 году — помощник хранителя отдела сравнительной антропологии[16]. В том же году ушел с этой должности в результате желчных перепалок с руководством. Удостоен медали Крейстона за научные труды в области зоологии. Является членом ряда зарубежных научных обществ — тут идет целый абзац мелким шрифтом: Бельгийское научное общество, Американская академия наук в Ла-Плате[17], и так далее, и тому подобное. Экс-президент Общества палеонтологов[18]. Секция „Эйч“ Британской ассоциации[19]… и тому подобное. Публикации: „Некоторые наблюдения относительно строения черепа у калмыков“, „Заметки об эволюции позвоночных“ и многочисленные статьи, включая „Основополагающую ошибку Вейсмана[20]“, вызвавшую ожесточенную дискуссию на Зоологическом конгрессе в Вене. Увлечения: пешеходные прогулки, альпинизм. Адрес: Энмор-парк, Кенсингтон, Западный Лондон[21]».

Вот, возьмите пока это, больше у меня ничего для вас сегодня нет.

Я положил листок в карман.

— Еще минутку, сэр, — торопливо выпалил я, когда понял, что вижу перед собой уже не красное лицо Мак-Ардла, а его розовую лысину. — Я так и не понял, почему я должен взять интервью у этого джентльмена. Что он такого сделал?

Перед моими глазами снова появилось красное лицо редактора.

— Два года назад Челленджер в одиночку отправился в экспедицию в Южную Америку. Вернулся в прошлом году. Он, без сомнения, был в Южной Америке, но отказывается говорить, где именно. Профессор начал рассказывать о своих приключениях очень туманно, а когда кто-то стал придираться к деталям, вообще закрылся, как устрица. Либо с этим человеком действительно произошло нечто поразительное, либо он бьет все рекорды вранья, что является гораздо более вероятным. У Челленджера есть несколько испорченных фотографий, о которых говорят, что это подделка. Он настолько вспыльчив, что сразу же набрасывается на тех, кто начинает задавать ему вопросы, а репортеров просто спускает с лестницы. С моей точки зрения, на почве увлечения наукой он одержим тягой к убийству и манией величия. Как раз такой человек, какой вам нужен, мистер Мэлоун. А теперь — вперед, и посмотрим, что вам удастся из него выжать. Вы уже достаточно взрослый мальчик, чтобы постоять за себя. В любом случае вы находитесь под защитой «Закона об ответственности работодателей».