– Позвать армию? Да вы с ума сошли! – воскликнула Джулия, пытаясь в темноте разглядеть выражение лица Гирланда. – Почему вы хотите, чтобы именно военные занимались этим? Не лучше ли обратиться за помощью к полиции?

– Нет… Только американская армия, – сказал Гирланд. – Не нужно забывать, что вы дочь будущего президента США. Едва я сообщу им, что вы в опасности, что вас похитили, как все наличные вооруженные силы в Германии, включая танки и вертолеты, примчатся спасать вас.

– Нет! – в исступлении закричала Джулия. – Я никогда не воспользуюсь именем своего отца.

Гирланд устало вздохнул.

– Вы в этом уверены?

– Да… Я никогда…

– Порядок. Порядок, не надо на меня орать. Итак, вы не хотите, чтобы вас спасала армия Соединенных Штатов?

– Нет!

– А жаль… Было бы весьма занятно посмотреть, как танки генерала разламывают эти решетки. Ну хорошо, вот что вы сделаете. Вы спуститесь вниз, найдете графа, мило расскажете ему, что не хотите иметь ничего общего со своим папочкой, и попросите сделать небольшую любезность – перерезать вам горло.

Джулия окаменела от ужаса.

– Вы изверг! – воскликнула она. – Вы ничего в этом не понимаете!

– Я только понимаю, что вы девчонка, которая слишком быстро развилась физически, но тем не менее осталась ребенком в умственном смысле. Мы зря теряем время. Вы уверены, что не хотите обратиться за помощью к американской армии?

– Лучше умереть…

– Совсем не исключено, совсем не исключено… Что ж, в таком случае я буду выбираться сам. Вы же можете оставаться здесь и дожидаться, пока вас найдут. Мне ведь не нужна армия, чтобы выбраться отсюда. Салют, девочка!

Он хотел подняться, но Джулия вцепилась в его руку.

– Не оставляйте меня!

– Увы, придется это сделать. Нужно заботиться и о своей шкуре. А девчонка с политическими амбициями – всегда обуза. Я даю вам десять минут на размышления: либо вы остаетесь здесь, либо сразу же опускаетесь вниз к графу. Кто знает, вдруг он и сжалится над вами, а может, даже и женится на вас. Но, готов держать пари, он просто перережет вам горло.

– Вы отвратительны! Как можно меня покинуть в такой момент!

– Не нужно нервничать, девочка. Вы должны выбрать… Есть, кстати, и третий путь… Мы можем договориться. Я вытащу вас отсюда, не обращаясь за содействием к армии, но прежде мы заключим одно небольшое соглашение.

– Какое?

– Вы должны пообещать мне, что оставите в покое вашего отца и больше не будете участвовать в этой дурацкой организации. И, само собой, не сниматься в порнографических фильмах.

Она выпрямилась и вздохнула.

– Вы действительно наемник моего отца?

– Нет, моя радость. Я работаю только на себя. Этим делом я занялся исключительно ради денег. Мне ровным счетом наплевать на него. Но если я берусь выполнить какую-то работу, то всегда довожу ее до конца. Если вы дадите мне слово, я помогу вам. Честно говоря, Джулия, мне в высшей степени безразличны политические амбиции вашего отца, как и ваше поведение. Если вы серьезно думаете, что сможете сами выкрутиться из этой ловушки и вернуться в Париж, чтобы снова делать эти свинские кадры, Бог вам судья.

– Но это же самый настоящий шантаж, – проговорила Джулия, несколько успокоившись.

– Ну и что с того? Разве это противоречит вашим принципам? У нас еще есть немного времени, так что подумайте над моим предложением, а я пока полюбуюсь пейзажем.

Гирланд поднялся, открыл дверь и вышел на балкон. Луч прожектора по-прежнему шарил по лесу. На лужайке суетилась группа слуг в ливреях. Вновь раздался металлический голос, предупреждающий об электрифицированной ограде. Надежно скрытый темнотой, Гирланд стоял на балконе, радуясь, что собак больше нет и не надо их опасаться.

Тем временем людей на лужайке стало значительно больше. Точно пересчитать их было невозможно, так как они то появлялись, то исчезали из луча прожектора. Наконец Гирланд решил, что дал Джулии достаточно времени на размышления. Если она откажется, он ее все равно не оставит. Но он все же надеялся, что его блеф даст нужный эффект. Марк вернулся в помещение.

– Итак, что же мы скажем друг другу на прощание?

– Если я дам слово, какая гарантия, что вы вытащите меня отсюда?

– А какая гарантия, что вы сдержите свое слово? – вопросом на вопрос ответил Гирланд, усаживаясь рядом с ней.

– Когда я даю слово, я всегда его держу, – запальчиво сказала Джулия. – Пусть я шлюха и ничего не стою, но я всегда держу свое слово.

– Если вы этого не сделаете, ничто в мире вам не поможет.

– Прекратите меня запугивать! – закричала она зло. – Я же сказала, что держу слово. Сколько можно это повторять? Но есть ли хоть малейшая возможность вытащить меня отсюда?

Марк пожал плечами.

– Я не могу этого утверждать, Джулия. Внизу, по крайней мере, тридцать человек. Все вооружены. К тому же эта стена… Существует еще снайпер, хорошо знающий свое дело. Нельзя забывать и о графе, который из кожи вылезет, чтобы выполнить приказ своего дорогого дядюшки. Без вас я бы наверняка вырвался, но вы заметно осложняете задачу. Все это, конечно, трудно, но не невыполнимо. Только совершенно необходимо, чтобы вы подчинялись всем моим требованиям. Это будет нелегко для вас, но ничего не поделаешь…

– Согласна… Я дала слово и сдержу его.

– Я удовлетворен. А пока… Пока у нас впереди целая ночь.

– Вы что, собираетесь спать?

– Почему бы и нет? У нас еще есть время.

– А нельзя ли попытаться выбраться сейчас?

– Мне нужны эти фильмы. Когда я передам их вашему отцу, он выдаст мне десять тысяч. Поэтому нужно оставаться здесь и дождаться, пока привезут фильмы. Мы уйдем только после этого.

– Вы с ума сошли! Вы же не сможете их достать! Они никогда не позволят вам это сделать!

– Спокойно, Джулия. Доверьтесь мне. Я не уйду отсюда без этих фильмов. Я же сказал, что у нас есть шанс выбраться отсюда. Доверьтесь мне. А сейчас я хочу спать.


Видя, что слуги направляются как раз к тому месту, где он прячется, Малих забрался поглубже в заросли. У каждого из охотников имелся мощный электрический фонарь, но это нисколько не беспокоило Малиха. Лично он никогда не отдал бы приказ производить ночные поиски в лесу. Он поднял глаза и на одном из деревьев обнаружил толстый сук. Через минуту он уже удобно устроился на нем. Внизу мелькали лучи фонарей, под ногами преследователей трещал хворост.

Поиски продолжались около часа. Потом до кого-то, видимо, дошло, что они зря теряют время. Было уже около пяти часов утра, и Малих, глядя вслед удаляющейся поисковой группе, невольно подумал о завтраке. Он видел, как все слуги скрылись за дверью черного хода, и только низенький, коренастый человек, тоже одетый в ливрею, взбежал по ступенькам терассы и что-то сказал двум сидящим в креслах мужчинам, ожидавшим его.

– Ну? – сухо спросил фон Гольтц.

– Совершенно невозможно, господин граф, – ответил слуга. – Нет никаких шансов обнаружить их в темноте. Утром, может быть, но сейчас…

– А вы уверены, что сможете найти их завтра?

Слуга поклонился.

– Понадобится какое-то время, но ведь у них нет никакой возможности убежать отсюда. К тому же к завтрашнему утру им захочется есть и пить.

Фон Гольтц жестом отослал его. Когда слуга ушел, Лу Силк допил виски с содовой и посмотрел на графа.

– Вы удовлетворены?

Граф пожал плечами.

– Мои люди сделали все, что могли, – заметил он. – Но они правы, в темноте их найти невозможно. Едва рассветет, мы их быстро обнаружим. Гирланд не вооружен, это я знаю точно. Когда он был в бассейне, мои люди обыскали его вещи. Так что обнаружить их – не более чем вопрос времени.

Появился дворецкий и объявил, что кушать подано.

Фон Гольтц и Силк уселись в обеденном зале за обильно сервированный стол. Граф немного обиделся, увидев, что Силк едва притронулся к еде.

– Может быть, попробуете это, – спросил он, пододвигая к гостю еще одну тарелку.

– Благодарю, с меня достаточно. Я не голоден, – буркнул Силк, отодвигая кушанье.

Фон Гольтц раздраженно сделал знак слуге, чтобы подали новое блюдо.

– Что вас беспокоит? – спросил он у Силка.

– Поговорим позднее.

Принесли баранину, но к этому времени и фон Гольтц уже потерял аппетит. Волнение передавалось и ему. Радниц предупреждал же его, что Гирланда надо опасаться. А ведь американец, похоже, ускользнул. На паре сотен акров леса можно найти множество укромных убежищ. Хотя фон Гольтц был уверен, что Гирланду не удастся преодолеть ограждение замка, он допускал, что тот еще долго может прятаться в каких-нибудь зарослях.

Рубильник, включающий ток в проводах, находился в помещении охраны. Утром его обязательно отключают, чтобы впустить в замок приходящую обслугу. Если Гирланд догадается об этом, он в укромном месте сумеет беспрепятственно перебраться через ограду. Но откуда он может знать это?

Совершенно потеряв аппетит, фон Гольтц отодвинул тарелку и приказал слуге, неподвижно застывшему у него за спиной, прислать старшего охраны.

– В чем дело? – спросил Силк, глядя на графа.

– Гирланд, – фон Гольтц поднялся. – Мысль о том, что он где-то прячется, не дает мне покоя. Я знаю, что он не может удрать, но…

Вошел начальник охраны.

– Что происходит на галерее? – спросил фон Гольтц.

– Все в порядке, экселенц, – заверил охранник. – Трое будут дежурить все время.

Фон Гольтц немного расслабился.

– Прекрасно. Пусть они будут начеку.

– Разумеется, экселенц. – Охранник поклонился и вышел.

– Может быть, немного сыра? – предложил граф, снова садясь за стол. Хорошие вести вернули ему аппетит. Он уже почти жалел, что приказал убрать баранину со стола.

– С меня достаточно, – отказался Силк и, поднявшись, подошел к открытому окну. Некоторое время он осматривал полутемную террасу, затем перевел взгляд на темнеющий вдали лес.

Фон Гольтц, пережевывая сыр, раздумывал, не приказать ли принести вновь баранину, но решил присоединиться к Силку. Он недолюбливал его. Этот невозмутимый американец, выходец из самых низов общества, со своими манерами профессионального убийцы, всегда расчетливый и беспощадный, внушал ему отвращение. Но он вынужден был терпеть его. Силк пользовался полным доверием дяди. А это значило, что если Силк даст ему, Гансу, нелестную характеристику, его могут изгнать из замка. Когда Радниц был недоволен кем-то, того немедленно увольняли, или, еще хуже, бедняга таинственно исчезал.