– Я вижу, вам придется немного поработать, – сказал Гирланд. Он пододвинул остальные банкноты к Доджу. – Забудьте, что вы видели меня. – Поднявшись с табурета, он вышел из бара на залитую солнцем улицу.

Он решил, что следующим действием будет посещение Гермиша. Но вначале необходимо получить дополнительную информацию. Гирланд вновь направился в американское посольство.

В аэропорту Орли Генри Шерман вспотевшими руками протянул свой фальшивый паспорт человеку в голубой униформе. Тот равнодушно глянул на фотографию, потом на Шермана, поставил штамп в билете и с легким поклоном головы вернул документы. Шерман прошел за барьер, посмотрел на информационное табло и прочитал, что к самолету на Нью-Йорк необходимо пройти через выход номер десять. Оставалось еще двадцать пять минут до вылета. Он купил в киоске «Нью-Йорк таймс» и несколько детективов. Пока все шло гладко. Он уже собрался пройти к выходу номер десять, когда голос из репродуктора сообщил: «Рейс АФ-025 до Нью-Йорка задерживается на один час. Всех пассажиров просят собраться в центре зала. Там они получат дополнительную информацию о посадке».

Шерман побледнел. Это было опасно. Чем дольше он будет оставаться в аэропорту, тем больше вероятность, что кто-нибудь может его узнать.

– Неприятность, не так ли? Особенно для вас? – неожиданно раздался голос у него за спиной.

Шерман резко повернулся и увидел маленького толстого человечка, остановившегося у него за спиной. У толстяка были мохнатые ресницы, большой горбатый нос и загорелая кожа. Он был одет в прекрасно сшитый твидовый костюм, с локтя свисало кашемировое пальто, а на пальце поблескивал громадный бриллиант. Все – и костюм, и рубашка, и туфли из крокодиловой кожи – свидетельствовало о богатстве этого человека. Собственно, ничего удивительного в этом не было. Перед Шерманом стоял Герман Радниц, чье баснословное богатство было известно всему миру. Это был настоящий финансовый спрут, чьи щупальца прочно удерживали многочисленных банкиров, высокопоставленных государственных деятелей и даже королей небольших государств.

Радниц был последним человеком, которого Шерман желал бы сейчас встретить. Он сразу же понял, что проницательный Радниц, конечно же, узнал его, так что блефовать нечего.

– Нас не должны видеть вместе, – быстро прошептал Шерман. – Это очень опасно.

– И все же нам необходимо поговорить, – сказал Радниц своим гортанным голосом. – Видите открытую дверь «А»? Входите туда, я сейчас к вам присоединюсь.

– Я извиняюсь, Радниц, я…

– Но ведь у вас нет выбора, – Радниц ленивым взглядом окинул Шермана. Его глаза были словно два кусочка льда. – Надеюсь, вы не строите иллюзий?

Угроза была слишком очевидной, чтобы не понять ее. Шерман мгновение колебался, потом, не говоря ни слова, направился к двери «А». Он толкнул ее и вошел в прекрасно обставленный зал ожидания, видимо, предназначенный для особо важных персон. Несколькими минутами спустя к нему присоединился Радниц.

– Могу я спросить, что вы здесь делаете, Шерман? – вопрос Радниц задал с деланным равнодушием. – Вы что же, путешествуете под чужим именем и с фальшивым паспортом? Вы что, сошли с ума?

Шерман выпрямился. Несмотря на страх, внушаемый ему Радницем, он все же пытался сохранить хорошую мину при плохой игре. Как-никак, а он все же будущий президент США, и этот немецкий толстяк не должен забыть этого.

– Не понимаю, что вы хотите сказать. Я чувствую себя прекрасно. Если вас так заинтересовало мое пребывание здесь, то могу сказать, что я приехал сюда по сугубо личному делу, настолько срочному, что я был вынужден прибегнуть к камуфляжу.

Радниц уселся в одно из больших кресел, вынул портсигар из моржовой кожи, тщательно выбрал сигару, аккуратно обрезал кончик золотым ножом, затем не спеша раскурил. Только после того, как сделал несколько затяжек, Радниц поднял глаза на Шермана.

– Дело настолько срочное и важное, что ради этого можно поставить на карту исход выборов?

– Спокойно, Радниц. Мне кажется, что вас это не касается. Поймите, я не приехал бы сюда, если бы это не было так важно.

– Мой дорогой Шерман, мне кажется, вы забыли о нашем соглашении. Позвольте в таком случае напомнить, что деньги, гарантирующие вам успех в предвыборной кампании и составляющие кругленькую сумму в тридцать пять миллионов долларов, наполовину пожертвованы мной. – Радниц наклонился вперед, едва сдерживая бешенство. – И вы полагаете, я буду спокойно смотреть на безумные поступки человека, задолжавшего мне такую сумму? Иначе, чем безумие, такое поведение назвать нельзя. Вы просто сошли с ума, и риск, которому вы подвергаетесь, не может быть оправдан ничем. Он удивляет меня. Если вас вдруг кто-то узнает… Например, какой-нибудь любопытный журналист… Да и не важно, кто… Вы попрощаетесь со своими деньгами. Я обещал вам, что вы станете президентом. Вы в обмен на это гарантировали контракт на постройку плотины в Аркадии. И вот мы ведем этот нелепый разговор… Здесь, в Париже.

Шерман нервно заерзал в кресле. Они действительно заключили это соглашение. Радниц добивался контракта на строительство плотины, стоящего примерно пятьсот миллионов долларов. Шерман пообещал, что в случае избрания его президентом он гарантирует получение контракта именно Радницем. Шерман отдавал себе отчет в том, что без колоссального политического влияния и фантастического богатства Радница ему никогда не удалось бы стать даже кандидатом в президенты, не говоря уже о том, что он сам был достаточно богатым человеком. И сделка была заключена.

Шерман натянуто улыбнулся.

– Ну, ну, Радниц, вам нечего беспокоиться. Ведь вы бы ничего так и не узнали, не будь этой случайной встречи. Так что об этом не узнает и никто другой.

– Вот как? Вы сказали, что я ничего не знаю? – Радниц повысил голос, со злобой глядя на Шермана. – Мне стало известно о вашем вылете из Нью-Йорка в тот же момент, как вы сели в самолет. Я знал о вашем прибытии в Париж. Мне известно о вашей встрече с Дорном из ЦРУ. Я здесь, задержав вылет на два часа в Рабат. Я здесь, так как хочу знать, что явилось причиной такого риска. Я требую, чтобы вы сказали мне это.

Шерман едва не подскочил в своем кресле, удивленно уставясь на Радница.

– Вы знали? – вся кровь покинула лицо Шермана. – Я вам не верю!.. Откуда это вы могли узнать?

Радниц нетерпеливо махнул рукой.

– Шерман, я поставил на вас слишком много денег, так что не могу себе позволить роскошь хотя бы на день выпустить вас из виду. У меня имеется достаточное количество весьма высокооплачиваемых агентов, следящих за каждым вашим шагом… Вы не ответили на мой вопрос.

Шерман облизнул пересохшие губы.

– Это сугубо личное дело и вас ни в коей мере не касается.

Радниц выпустил дым через ноздри. Он не отрывал пристального взгляда от потного лба Шермана.

– В таком случае, почему вы рассказали все Дорну, а не захотели попросить у меня помощи?

Поколебавшись, Шерман пробормотал:

– Дорн – моя единственная надежда. Мы с ним давние друзья.

– Почему же вы не считаете меня своим другом?

Шерман некоторое время смотрел на него, потом покачал головой.

– Нет… Я смотрел на вас, как на могущественного союзника, но никак не друга.

– Итак, вы больше доверяете такому кретину, как Дорн? – Радниц стряхнул пепел сигары прямо на зеленую дорожку. – Вы начинаете меня беспокоить. Я уже сомневаюсь, обладаете ли вы в достаточной мере всеми теми личными качествами, которые позволили бы вам занять столь высокий пост. Неужели вы не понимаете, что раз у вас серьезные личные неприятности, вы ни в коей мере не должны обращаться к друзьям, а сразу идти к таким людям, как я, которые поставили на вас и которые в силах уладить любое дело.

– Но Дорн далеко не дурак, – запротестовал Шерман. – Он принял близко к сердцу мои неприятности и уже занялся этим делом. Я уверен, все уладится.

– Я спрашиваю, что это за неприятности. Имею я право знать это или нет?

Шерман лихорадочно обдумывал создавшуюся ситуацию. Видимо, он действительно поступил опрометчиво, приехав в Париж и обратившись к Дорну, который смог предложить ему услуги только одного человека. Может быть, ему действительно нужно было повидать Радница и поставить того в известность о всей этой мерзкой истории? Но Мэри этого очень не хотела. Она просто ненавидит этого толстого немца. Но сейчас он начал понимать, что ошибся, уступив жене. Конечно же, следовало проконсультироваться у Радница. Тот действительно заинтересован в том, чтобы он стал президентом, и к тому же обладает колоссальным влиянием.

Выхода не было, нужно было рассказать обо всем Радницу.

Это было единственно правильным выходом. Коротко он посвятил своего союзника в курс дела, упомянув все: фильм, письмо с угрозами, существование трех других фильмов и настоятельную необходимость разыскать дочь.

Не шевелясь, затягиваясь дымом сигары, Радниц внимательно слушал, устремив взгляд куда-то за спину Шермана.

– Как видите, – Шерман беспомощно развел руками, – у меня действительно крупные неприятности. Дорн мой друг. Я надеюсь, он поможет мне. Сейчас я понимаю, что пошел на риск, приехав сюда, и мне следовало в первую очередь обратиться к вам.

Радниц выпустил дым из своих тонких губ.

– Итак, Гирланд является непосредственным исполнителем этой операции?

Шерман удивился:

– Вы знаете этого человека?

– Не так уж много людей, способных заниматься подобными делами. Я и сам использовал его однажды. Результаты были ужасными. Он, надо отдать ему должное, довольно ловок, хитер, очень опасен… Но ему совершенно нельзя доверять.

– Дорн уверил меня, что только Гирланд сможет разыскать эти фильмы.

– Да… Если Дорн хорошо заплатил Гирланду. Если это так, Гирланд, несомненно, выполнит задание – отыщет пленки и дочь… Но что будет после этого?

Шерман пожал плечами.

– Я уничтожу фильмы и установлю контроль над дочерью.