Под кожаной курткой на человеке была надета только тенниска.

В пепельнице на приборном щитке валялись окурки сигарет с марихуаной, и больше в машине не было ничего. Ни регистрационной карточки, ни ста тысяч долларов в удобных банкнотах.

Я рассовал вещи обратно ему в карманы и поправил тело так, чтобы дверца поддерживала его. Я оглянулся, прежде чем сесть в свою машину. Огни «линкольна» по-прежнему горели, работающий мотор порциями выпускал из выхлопной трубы дым. Мертвец, склонившийся над рулем, казалось, приготовился к дальней, срочной поездке.

«Студебекер» Грэйвса стоял возле бензоколонки на станции обслуживания. Берт и Аллан околачивались рядом. Они сразу двинулись мне навстречу, бледные и возбужденные.

– Это был черный лимузин, – сказал Берт. – Мы видели, как он останавливался. Я не разглядел лица водителя, но он был в кожаной куртке и кожаной фуражке.

– Правильно.

– Ага, значит, он проехал мимо вас? – от волнения Аллан задал вопрос шепотом.

– Нет, он свернул, не доезжая, и теперь сидит в своем «линкольне» на следующей боковой дороге с пулей в голове.

– Боже! – воскликнул Берт. – Ты прикончил его, Лу?

– Не я. Через минуту после выстрела оттуда выехал кремовый автомобиль с открытым верхом. Мне показалось, что за рулем сидела женщина. Она направилась к Лос-Анджелесу. Вы уверены, что посыльный деньги взял?

– Я собственными глазами видел.

– Тогда у него их больше нет. Либо бандиты постарались, либо его партнер сыграл в двойную игру. Если посыльного ограбили, то его напарники не получили денег. Если же виноваты сообщники, то они так же могут и нас обдурить. Любой вариант вредит Сэмпсону.

– Что нам делать? – спросил Аллан.

Грэйвс ответил:

– Мы выполнили требования. Давайте теперь сообщим в полицию и объявим вознаграждение. Но сперва я должен переговорить с миссис Сэмпсон.

– Одна деталь, Берт, – сказал я. – Случившееся нам следует держать в тайне, от газет во всяком случае. Если тут замешаны бандиты, партнеры Эдди могут обвинить нас, и Сэмпсону придет конец.

– Грязные ублюдки! – воинственно воскликнул Берт. – Мы же все сделали по их указке. Ох, попадись они мне…

– Ты ничего точно не знаешь. Все, что мы имеем – это труп во взятом напрокат автомобиле. Тебе надо начать с шерифа, от него, конечно, толку мало, но это необходимо. Затем уведоми дорожный патруль и ФБР. Короче, задействуй как можно больше людей.

Я отпустил тормоз, машина чуть продвинулась вперед.

– Куда ты думаешь направиться?

– Охотиться на диких гусей. Для Сэмпсона все складывается настолько плохо, что я спокойно могу позволить себе подобное развлечение.

До Буэнависты оказалось двадцать четыре километра. При пересечении с главной улицей города шоссе разделилось надвое. Дорога освещалась огнями отелей, таверн и трех кинотеатров. В двух из них демонстрировались мексиканские фильмы. С открытием здесь консервных заводов, мексиканцы почти все уехали. Те, что остались, занимались в основном рыбной ловлей.

Я затормозил перед длинным магазином в центре города, торгующим оружием, рыболовными принадлежностями, пивом в банках, противозачаточными средствами и сигарами. У входа слонялись два молодых мексиканца с блестящими сальными волосами. С одной стороны, их привлекали игральные автоматы в помещении, с другой – девушки на улице. Накрашенные девицы в коротких юбочках так и сновали взад и вперед, рассекая воздух грудью. Парни насвистывали и позировали, но, похоже, они девиц не интересовали.

Я подозвал одного мексиканца и спросил, где находится «Уголок». Он посовещался с другим, и потом оба указали на юг.

– Поезжайте прямо, километров через восемь дорога начнет спускаться к Уайт-Бич.

– Там будет большая красная вывеска, – объявил второй, энергично взмахивая руками. – «Уголок». Мимо не проскочите.

Я поблагодарил. Они заулыбались и закивали так, будто я одарил их своей милостью.

Справа от шоссе стояло длинное низкое здание с укрепленной на крыше красной неоновой вывеской: «Уголок». Указатель на перекрестке направлял к Уайт-Бич. Я припарковал машину на стоянке позади здания. Тут уже стояло восемь-десять легковушек и трейлер. Через наполовину занавешенные окна я увидел несколько людей за столиками и примерно такое же количество танцующих.

Я вошел внутрь. Слева располагался длинный и совершенно пустынный бар. Танцплощадка находилась справа. Я постоял у входа, будто высматривая кого-то. Танцоров было недостаточно, чтобы оживить столь большой зал. Музыка неслась из игрального автомата, хотя рядом пустовала эстрада для оркестра. От грандиозных военных ночей сохранились лишь паркетные полы, полированные столики, уже изрядно потускневшие, да воспоминания о прошедших временах вкупе с разбитыми надеждами.

Посетители явно пребывали в депрессии. На их лицах читалась тоска по веселью, которого они не находили. Я не увидел тут ни одного знакомого.

Ко мне подошла одинокая официантка. У нее были темные глаза, нежный рот и хорошенькая фигурка двадцатилетней девушки. История ее жизни легко угадывалась по лицу и телу. Она ступала осторожно, словно где-то поранила ноги.

– Вам нужен столик, сэр?

– Благодарю, я посижу в баре. Хотя вы можете мне помочь. Я пытаюсь разыскать одного человека, с которым познакомился на бейсболе.

– Как его зовут?

– К сожалению, не знаю. Мы договорились встретиться здесь: я должен ему деньги. Это невысокий мужчина лет тридцати пяти, в кожаной куртке и фуражке. У него голубые глаза и острый нос.

«А еще дырка в черепе, сестренка», – хотел я добавить.

– Кажется, я догадываюсь, кто это. Его зовут Эдди. Он иногда заходит сюда выпить, но сегодня еще не появлялся.

– Мы условились, что увидимся именно тут. В какое время он обычно прибывает?

– Позднее, около полуночи. Ведь он водит грузовик, да?

– Да, синий такой.

– Ну, все правильно, – кивнула она. – Он на стоянке был. Дня три назад Эдди приезжал сюда ночью, заказывал междугородный разговор. Боссу это не понравилось: он не может проверить, на сколько наговорят. Но Эдди пообещал возместить расходы, и тогда хозяин разрешил. Кстати, сколько вы задолжали?

– Порядочно. А вы не в курсе, куда он звонил?

– Нет. К тому же это не мое дело. Думаете, он хотел связаться с вами?

– Просто мне нужно выяснить, как передать ему деньги.

– Так сделайте это через хозяина.

– Где он?

– Чико за стойкой.

Один из посетителей призывно поднял бокал, и официантка ушла. Я проследовал в бар.

Лицо бармена, начинавшееся прямо с пробора в редких волосах и кончавшееся вялыми губами, было ужасно длинным и худым. Ночи, проведенные в пустом ресторане, все вытягивали его и вытягивали.

– Что будете пить?

– Пиво.

– Восточное или западное?

– Восточное.

– Тридцать пять монет: у нас же еще музыка играет.

– А сандвичи есть?

– Конечно, – более оживленно ответил бармен. – Вам какой?

– Бэкон и яйца.

– Отлично.

Он подал сигнал официантке.

– Я ищу парня по имени Эдди, – сказал я. – Того, что недавно ночью звонил по междугородному.

– Вы из Лас-Вегаса?

– В аккурат только оттуда.

– Как там идут дела?

– Очень слабо.

– Здесь тоже паршиво, – радостно заявил он. – Зачем вам нужен Эдди?

– Я задолжал ему изрядную сумму. Он, наверное, живет неподалеку?

– По-моему, да, но точно не знаю. Он заходил пару раз с одной блондинкой, может, с женой. Подождите, вдруг он сегодня еще появится.

– Спасибо, я так и сделаю.

Я отнес свое пиво на столик возле окна, откуда просматривались стоянка машин и главный вход. Вскоре официантка принесла мне сандвичи и, получив плату, немного задержалась.

– Решили передать деньги через босса?

– Я еще подумаю. Надо, чтобы их наверняка получили.

– Совесть мучает?

– Вы знаете, что бывает с букмекерами, которые не платят долги?

– Вряд ли вы букмекер. – Она неожиданно воодушевилась. – Послушайте, мистер. Одна моя подруга водится с парнем, работающим на ипподроме. Он говорил, что через три дня первым будет Джинкс. Вы бы посоветовали мне поставить на него?

– Поберегите свои денежки, они вам еще пригодятся, – сказал я.

– Да я чаевые поставлю. Дружок моей подруги уверяет, что Джинкс обязательно победит.

– И все же поэкономьте деньги.

Она скептически поджала губы.

– Странный вы букмекер.

Я вручил ей два доллара.

– Хорошо, поставьте на Джинкса их.

Она с удивлением посмотрела на меня.

– Спасибо, мистер, только я ничего не просила.

– Это лучше, чем терять личные сбережения.

У меня двенадцать часов не было во рту маковой росинки, а сандвич оказался вкусный. Пока я его ел, к ресторану подъехали несколько машин и в зал ввалилась группа молодежи. Смеясь и болтая, они обосновались в баре. Затем на стоянку свернул черный седан с полицейским красным фонарем, торчащим, как нарыв, над стеклоочистителем.

Из машины вышел мужчина в прямом костюме, столь же узнаваемом, как костюм бейсбольного судьи. На правом бедре у него висела кобура. Я увидел его лицо в освещенном круге перед входом. Это был помощник шерифа Санта-Терезы.

Я быстро встал, через дверь возле бара прошел в мужской туалет, заперся в кабине и сел на крышку унитаза, досадуя на свою непредусмотрительность. Не надо было оставлять спичечного коробка в кармане Эдди.

Так, рассматривая надписи на белых стенах, я просидел минут десять. «Джон Рэгс Латино: Биннер, 120, Хардлес, Даборнский университет, 1946 г.». «Франклин Шнейдер: Оклахома, округ Оседж, благодарю вас». Остальные представляли собой образцы первобытного настенного творчества с примитивными схематичными рисунками.