Миранда тронула меня за руку.

– Что касается сумасшествия…

– Он только прикидывается таким, – заявил я и сам наполовину поверил себе. – Во всяком случае, он сказал правду насчет вашего отца. Если мистер Сэмпсон не прячется в других постройках.

Мы подошли к глинобитному бараку с дымящей трубой. Я заглянул в открытую дверь. Девушка с платком на голове сидела на корточках перед пылающим очагом и помешивала содержимое булькающей кастрюли. Кастрюля была литров на двадцать; ее заполняло что-то вроде бобов.

Похоже, что ученики собираются ужинать.

Девушка обернулась в нашу сторону. Белки ее глаз па землистом лице индианки сверкали как фарфор.

– Ты видела старика? – спросил я по-испански.

Она двинула плечом по направлению к «храму».

– Пет, другого. Безбородого, толстого и богатого. Его зовут сеньор Сэмпсон.

Она пожала плечами и возвратилась к своему вареву. Позади нас по гравию зашуршали сандалии Клода.

– Я не совсем одинок, как видите. Это моя служанка, по она немногим лучше животного. Если вы закончили осмотр, то, может, теперь мне будет позволительно вернуться к медитации. Приближается заход солнца, и я обязан засвидетельствовать почтение уходящему божеству.

Около мазанки располагался сарай из оцинкованного железа. Он был заперт на висячий замок.

– Сначала отоприте эту дверь.

Вздыхая, он достал связку ключей из складок одежды. В сарае валялась куча сумок и картонок, большей частью пустых. Там же лежали несколько мешков с бобами и коробки со сгущенным молоком. В отдельных картонках пылились рабочая одежда и ботинки.

Клод стоял в дверях, наблюдая за мной.

– Мои ученики иногда работают в долине. Труд на овощных полях – тоже форма поклонения.

Клод посторонился, давая мне выйти, и тут рядом с его ногами я заметил отпечаток протектора на глине, где не было гравия. Это была широкая шина грузовика. Я уже видел такой рисунок «в елочку».

– А я полагал, что вы не позволяете механическому транспорту заезжать за ограду.

Ои поглядел на землю и, улыбаясь, опять поднял на меня глаза.

– Только при необходимости. На грузовике нам на днях привозили продукты.

– Надеюсь, он прошел очищение?

– Водитель – безусловно.

– Отлично. Советую вам сделать уборку после нас, осквернивших святое место своим присутствием.

– Это останется между мной и богом.

Оглянувшись на заходящее солнце, он вернулся на свой пост на крыше.

На обратном пути к государственному шоссе я запоминал дорогу, чтобы потом проехать по ней с завязанными глазами, если потребуется.

Глава 17

Не успели мы пересечь долину, как солнце скрылось за облаками, нависшими над побережьем. Теперь в сумерках на полях никого не осталось. Зато навстречу нам то и дело попадались грузовики с полевыми рабочими, возвращавшимися па ранчо. Сгрудившись как стадо, они стояли в дребезжавших кузовах в терпеливом ожидании пищи и сна, а затем следующего восхода солнца. Я ехал осторожно, чувствуя, как меня давит это смутное время, когда день уже кончился, а ночь еще не набрала силу.

Облака, подобно молочному потоку струились с перевала и поджидали нас на другой стороне горы, вместе с наступающими ночью и похолоданием. Раз или два на повороте Миранда, дрожа, прижималась ко мне. Я не стал спрашивать, дрожала она от холода или от страха, не желая вынуждать ее делать выбор.

Тучи окутывали нас на протяжении всего пути до шоссе 101. Еще издали, спускаясь с перевала, я увидел огни фар на дороге, увеличенные туманом. Пока я стоял на перекрестке, ожидая лазейки в непрерывном потоке машин, одна пара огней внезапно повернулась к нам, как глаза дикого зверя. Подъехавший автомобиль сворачивал к перевалу. Раздался визг тормозов, зашипели шины. Он никак не мог разминуться с нами.

– Опустите голову, – скомандовал я Миранде и крепко вцепился в руль.

Водитель встречной машины выправил ее, она взревела и на большой скорости проскользнула в узкий просвет между моим бампером и дорожным знаком. На мгновение я увидел под кожаной фуражкой бледное лицо водителя, которое в свете моих противотуманных фар показалось желтушным. А управлял он черным лимузином. Я дал задний ход, развернулся и поехал за ним. Асфальт сделался скользким от сырости, и я с трудом набирал скорость. Красные задние огни скрылись в тумане. Преследование стало бесполезным: он мог свернуть на любой проселок, идущий параллельно основной дороге. И наверняка лучшее, что я мог сделать для Сэмпсона, – это оставить лимузин в покое. Я затормозил так резко, что Миранде пришлось упереться обеими руками в приборную доску. Я начинал горячиться.

– Боже, что случилось? Он же в нас не врезался.

– По мне, так пускай бы врезался.

– Он, конечно, нарушил правила, зато водит, отлично.

– Да-а. Он именно та движущаяся цель, в которую мне бы хотелось попасть.

Девушка удивленно посмотрела на меня. На ее темном лице, подсвеченным снизу приборным щитком, выделялись огромные сверкающие глаза.

– Вы выглядите зловеще, Арчер. Я опять вас рассердила?

– Не вы, а ожидание просвета в нашей темной истории, – ответил я. – Я предпочитаю действовать прямо.

– Понимаю, – огорченно вздохнула она. – Пожалуйста, отвезите меня домой. Я замерзла и проголодалась.

Я опять развернулся и поехал в прежнем направлении, к каньону Кебрилло. Желтый свет противотуманных фар, пробивающий сырую завесу, выхватывал по сторонам шоссе серые деревья и изгороди, покинутые солнцем. Ландшафт был под стать замутненным мыслям в моей голове. Мрачные и тупые, они искали подходы к месту, где прятали Сэмпсона.

Подходы, вероятно, начинались возле почтового ящика у подъездной дороги Сэмпсонов, и не требовалось особой проницательности, чтобы это понять. Миранда, например, поняла сразу.

– Остановите машину, – сказала она.

Едва она открыла дверцу, я увидел белый конверт, застрявший в прорези ящика.

– Подождите, я сам возьму!

Мой тон заставил ее застыть с протянутой к письму рукой. Я осторожно вытащил его за угол и завернул в чистый носовой платок.

– На нем могли оставить отпечатки пальцев.

– Думаете, оно от отца?

– Вряд ли. Садитесь за руль.

Мое сердце заколотилось, когда я увидел печатные буквы, наклеенные на бумагу. Они были вырезаны по отдельности и собраны в слова по классической традиции киднэппинга. Содержание послания было таково:


«Мистер Сэмпсон находится в надежных руках. Наложите сто тысяч долларов в картонную каробку и перевяжите ее бечевкой. Оставьте каробку посредине дороги, напротив Фрайерс-роуд, милей южнее Санта-Терезы. Зделайте это в девять часов вечера. Затем нимедлинно уезжайте на север к Санта-Терезе. Не пытайтесс привлекать полицию, коли Вам дорога жизнь Сэмпсона. Вы увидите его завтра, если не будет засады или попыток пометить банкноты».


– Вы оказались правы, – вполголоса произнесла Миранда.

Я хотел ответить что-нибудь утешительное, но для Сэмпсона все складывалось слишком плохо.

– Пойдите посмотрите, нет ли поблизости Грэйвса, – попросил я.

Девушка тотчас ушла. А я принялся исследовать наклеенные буквы. Они сильно различались по размерам и шрифтам и были напечатаны на мелованной бумаге: вероятно, их вырезали со страниц рекламы солидного журнала. Орфография послания указывала на малую грамотность похитителей, но не наверняка. Бывает, что и образованные люди пишут неграмотно, а может, они нарочно наляпали ошибок, чтобы одурачить нас.

Появились Грэйвс, Тэгерт и Миранда, державшаяся позади. Берт с металлическим блеском во взгляде подошел ко мне тяжелыми шагами.

Я показал на стол.

– Вот, нашли в почтовом ящике.

– Миранда уже сообщила.

– Письмо могли доставить несколько минут назад на машине, которая проскочила мимо меня по шоссе.

Грэйвс прочитал послание вслух. Аллан стоял рядом с Мирандой в дверях, не зная, желательно ли его присутствие, но нисколько не смущаясь. В противоположность ему, Миранда пребывала в ужасном настроении. Под глазами у нее появились большие синие круги, уголки полного рта смотрели вниз. Она прислонилась к косяку в безутешной позе.

Берт поднял голову.

– Так. Я приведу помощника шерифа.

– Он сейчас здесь?

– Да, в кабинете, сторожит деньги. Еще шерифу позвоню.

– Может, он захватит с собой дактилоскописта?

– У окружного прокурора специалисты лучше.

– Его тоже оповести. Похитители, вероятно, достаточно хитры, чтобы оставить явные отпечатки, но могут быть и скрытые. Ведь аппликацию в перчатках делать сложно.

– Твоя правда. А о какой машине ты говорил?

– О ней пока помолчим. Эту ниточку я держу в своих руках.

– Ладно. Полагаю, ты знаешь, что делаешь.

– Я знаю, чего не делаю, стараясь не допустить, чтобы Сэмпсона убили.

– Именно это меня и беспокоит, – заявил Берт, выскакивая из комнаты так стремительно, что Аллану пришлось отпрянуть назад, освобождая ему дорогу.

Я взглянул на Миранду. Она готова была заплакать.

– Заставьте ее что-нибудь съесть, Тэгерт.

– Если смогу.

Он подошел к холодильнику. Девушка не сводила с него глаз. На мгновение я почувствовал к ней неприязнь. Она походила на собаку, на суку в период течки.

– Наверное, я ничего не буду, – пробормотала она. – Вы думаете, он еще жив?

– Да. Но мне казалось, что вы не слишком-то его любили.

– Это письмо сделало все таким реальным. До сих пор было по-другому.

– Даже чересчур, дьявольски реальным. Теперь уходите. Ступайте и прилягте.