– Не обязательно. – Чего же хочет от меня миссис Сэмпсон?

– Она не сказала. Наверное, ей нужен ваш совет.

– Хорошо, если так. Передайте, чтобы деньги она приготовила, но никому их не отдавала, пока не удостоверится в том, что ваш отец жив.

– Вы думаете, он может быть мертв?

Миранда схватилась руками за воротник платья.

– Сейчас это еще загадка. – Я обратился к Аллану: – Вы сумеете улететь сегодня с Мирандой?

– Я только что звонил в Санта-Терезу. Аэропорт закрыт. Но утром полеты могут возобновиться.

Тогда связывайтесь с ними постоянно. Я же, по-моему, напал на след и буду сопровождать эту женщину. Грэйвсу необходимо состыковаться с местной, с лос-анджелесской полицией, а также с ФБР.

– С ФБР? – прошептала Миранда.

– Да, – ответил я. – Похищение людей в их ведении.

Глава 9

Когда я вернулся в бар, молодой мексиканец напротив рояля склонился над гитарой. Слабым жалобньГм голосом рн исполнял испанскую песню о бое быков. Фэй смотрела на него и почти не обратила внимания на меня.

Песня закончилась, Фэй громко зааплодировала и потом поманила парня в нашу кабину.

– Очаровательно! Очень приятно.

Она протянула ему доллар. Он улыбнулся и пошел на свое рабочее место.

– Это любимая песня Ральфа, – сказала Фэй. – Доминго отлично ее исполняет. В его жилах течет настоящая испанская кровь.

– Кстати, о твоем друге Ральфе…

– Что?

– Он бы не стал возражать против твоего пребывания здесь со мной?

– Не дури. Хорошо бы вам с ним встретиться как-нибудь. Он тебе наверняка понравится.

– Чем он занимается?

– Он более или менее свободен. У него водятся немалые денежки.

– Почему вы не поженитесь?

Она грубо расхохоталась.

– Разве я не сказала, что я замужем? Но это не должно тебя беспокоить. У нас чисто деловой союз.

– Вот уж не подозревал, что ты занимаешься бизнесом.

– С чего ты так решил? – Фэй снова засмеялась, но более настороженно, и изменила тему разговора. – Как прекрасно, что ты подумал обо мне и Ральфе. Но мы оба связаны брачными узами с другими людьми. Кроме того, наша дружба другого уровня. Понимаешь, более духовного.

Она трезво взглянула на меня. Я поднял бокал.

– За дружбу на другом уровне.

Пока Фэй пила, я показал официантке два пальца. Вторая порция доконала Фэй. Лицо ее утратило всякое выражение, отупевшие глаза не мигали! Нижняя челюсть отвисла, багровые губы контрастировали с бледно-розовым языком. Она с трудом закрыла рот и прошептала:

– Я неважно себя чувствую.

– Сейчас отвезу тебя домой.

– Ты хороший.

Я помог ей подняться. Официантка придержала дверь, соболезнующе улыбнулась Фэй и коротко взглянула на меня. Фэй, согнувшись, как старуха, спотыкаясь на заплетающихся ногах, побрела по тротуару. Я поддерживал ее. Так мы добрались до машины.

Запихнуть ее в кабину оказалось так же непросто, как засунуть туда мешок с углем. Она ткнулась головой в угол между дверцей и спинкой сиденья. Я завел мотор и покатил в Пасифик-Палисадс.

Движение пробудило ее.

– Поедем домой, – тупо пробормотала она. – Ты знаешь, где я живу?

– Ты говорила.

– Утром надо приниматься за нудную работу. Чепуха, я не заплачу, если вылечу со студии. У меня имеется другое занятие.

– Ты вообще похожа на деловую женщину, – поощрил я ее.

– Ты – хороший, Арчер. Позаботился о такой старой ведьме, как я. Я тебе разонравлюсь, когда скажу, как зарабатываю деньги.

– Можешь на меня положиться.

– Но ведь я не скажу!

Она рассмеялась распущенно и безобразно. Мне почудилось в ее смехе издевка, но, возможно, я ошибался.

– Ты такой замечательный парень.

«Да, – подумал я. – Настоящий американец, всегда готовый протянуть руку помощи леди, упавшей лицом в грязь».

Леди снова замолчала и больше уже не промолвила ни слова. Это была долгая поездка по полуночному бульвару с бесчувственным телом Фэй на заднем сиденье. В пятнистом платье она походила на спящее животное – леопарда или дикую кошку, – отяжелевшее от старости. В действительности она была не так стара: ей стукнуло лет пятьдесят, не больше, но эти насыщенные годы отмечали тяжелые воспоминания. Она многое рассказала о себе, но совсем не то, что мне требовалось, и я слишком устал, чтобы продолжать в том же духе. Но одну вещь я твердо знал: она представляла собой неподходящую компанию для Сэмпсона или другого неосторожного мужчины. Ее партнеры были опасными людьми. И если с Сэмпсоном что-то случилось, она наверняка в курсе этого или будет в курсе позже.

Она уже очнулась, когда я подкатил к ее дому.

– Поставь машину на подъездной дороге. Сделаешь, голубчик?

Я все сделал и помог ей подняться по ступенькам к двери. Там юна вручила мне ключ.

– Отпирай. Мне надо подумать, что бы такое выпить.

– Ты считаешь это нормальным? А твой муж?

Смех заворчал в ее горле.

– Мы не живем уже четыре года.

Я последовал за ней в прихожую. Она была полна темнотой, запахами мускуса и алкоголя, наполовину животными, наполовину человеческими. Я ощутил под ногами навощенный пол и подумал, что теперь не удивлюсь, если она упадет. Но Фэй передвигалась в своем доме с точностью слепого. Мы вошли в комнату слева, она включила свет.

Это помещение совершенно не напоминало сумасшедшую красную спальню Сэмпсона. Оно было просторным и веселым, даже когда за венецианскими окнами чернела ночь. Солидная комната среднего класса, с репродукциями постимпрессионистов на стенах, со встроенными полками и книгами на Них, с радиопроигрывателем и шкафчиком для пластинок, с камином из глазурованного кирпича и массивным, изогнутым диваном. Необычно выглядел только рисунок на обивке дивана и кресла под лампой: изумрудно-зеленые тропические растения под белым пустынным небом и одинокие глаза между ветвей. Рисунок изменялся, пока я глядел на него: глаза исчезали и вновь появлялись. Я уселся на них.

Фэй стояла возле портативного бара, расположенного за камином.

– Что ты будешь пить?

– Виски с водой.

Она принесла мне бокал. Половина содержимого расплескалась по пути, оставив цепочку темных пятен на светло-зеленом ковре. Фэй пристроилась рядом со мной, погрузившись в мягкие подушки. Ее голова склонилась и приютилась на моем плече. Я увидел несколько, серо-стальных прядей, оставленных парикмахером, чтобы волосы не выглядели крашеными.

– Никак не придумаю, чего мне выпить, – захныкала она. – Не дай мне упасть.

Я обнял ее одной рукой за плечи, по ширине не уступающие моим, Она крепко прижалась ко мне. Я чувствовал, как постепенно замедляется ее дыхание.

– Только не пытайся ничего делать со мной, дружок, а то я умру. Как-нибудь в другой раз…

Ее голос был кроток, словно у девушки, но в то же время неясен, расплывчат, как и юные искорки в глазах.

Они закрылись, на левом веке слабо бился пульс. Бахрома темных, изогнутых ресниц – остаток молодости и красоты – подчеркивала окончательность их гибели. Фэй легко было пожалеть, когда она спала.

Чтобы убедиться в этом, я осторожно приподнял ее, веко. Мраморное глазное яблоко глядело своей белизной в никуда. Я высвободил руку и Фэй откинулась на спину. Ее грудь свесилась набок, чулки перекрутились. Она захрапела.

Я прошел в другую комнату, закрыл за собой дверь и включил люстру. Она осветила стол красного дерева с искусственными цветами посредине, китайскую горку с одной стороны, встроенный буфет с другой и шесть массивных кресел вдоль стены. Я переместился в кухню, чистую и хорошо оборудованную.

На мгновение мне показалось, что я ошибся в этой женщине. Кроме настоящих астрологов существует множество безобидных любителей. Ее дом походил на тысячи других домов Лос-Анджелеса, он был вполне типичным, за исключением огромного гаража и бульдога, охранявшего его.

Стены ванной комнаты из пастельно-голубого кафеля гармонировали с самой ванной, прямоугольной и тоже голубой. Шкафчик над раковиной был набит тониками и патентованными средствами, пудрой, кремами, помадами, люминалом, нембуталом и вероналом. На раковине красовались коробки и флаконы. Внизу стояла корзина для белья и крышка для унитаза. Одежда в корзине была женская. Зубная щетка присутствовала только одна, правда, лежала бритва, но крема для бритья или другого признака мужчины не имелось.

Затем я проследовал в спальню, выполненную в сентиментальных розовых тонах. На ночном столике покоилась книга о звездах. В шкафу висело громадное количество женских платьев с этикетками Сакса и Мэгнина. В ящике лежало прелестное нижнее белье и ночные рубашки, отделанные голубыми и черными кружевами.

Я заглянул во второй ящик и под скомканной массой чулок нашел самое странное: пачки денег, перетянутых резинками. Банкноты были достоинством в пять и десять долларов, большинство старых и измятых. Похоже, что тут хранилось восемь-десять тысяч.

Разглядывая деньги, я присел на корточки. Вряд ли ящик в спальне представлял надежное место для их хранения. Однако он был предпочтительнее банка для человека, желающего скрыть свои доходы.

Телефонный звонок пронзил тишину, словно сверло дантиста. Он прошелся мне прямо пo нервам, и я вскочил на ноги. Правда, сперва я задвинул ящик, а потом отправился в холл к аппарату. Из комнаты, где спала Фэй, не доносилось ни звука.

Я прикрыл микрофон галстуком.

– Алло, – сказали.

– Мистер Трой? – спросил женский голос.

– Да.

– Фей дома? Это Бетти.

– Нет.

– Слушайте, мистер Трой. Фэй напилась в «Валерио» примерно час назад. Она сидела там с мужчиной, наверняка шпиком. Он сказал, что отвезет ее домой. Нужно, чтобы его там не было, когда придет грузовик. И вы же знаете, какова Фэй в пьяном виде.