– Какое чудесное место! – воскликнула Джулиан. – Вы действительно живете тут один? Но здесь не меньше пятидесяти комнат!

Фон Гольц улыбнулся, польщенный этим предположением, и ответил:

– Комнат ровно сто сорок пять. Абсурдно, конечно, но мне нравится этот дом. Я живу здесь пятнадцать лет и не хотел бы покидать его.

Гирланд окинул взглядом мебель, стоящую на террасе: все стулья были снабжены маленькими гербами и инициалами «Г» и «Р».

– Фриц покажет вам ваши комнаты, – произнес фон Гольц, указывая на низенького толстого человека. – Вы, конечно, захотите освежиться. А через тридцать минут мы позавтракаем… Я поместил вас всех на первом этаже, рядом. В этом лабиринте так легко заблудиться, – добавил фон Гольц.

Через двадцать минут в комнату Гирланда вошла Джулиан. На ней было просторное белое платье и колье из голубых камней.

– Замечательно! – проговорила она, подходя к нему. – Ты посмотри на эту постель: она предназначена для любви:

Гирланд засмеялся.

– Предвзятая идея, моя дорогая, все постели предназначены для любви. Главное, кто в них спит.

– Моя комната рядом… я приду к тебе сегодня ночью.

Гирланд поднял брови.

– Что-то не помню, чтобы я тебя приглашал.

– Меня не надо приглашать, милый… Я прекрасно знаю, как ты меня хочешь… хочешь сейчас… но я приду только вечером.

Гирланд взглянул на нее: она действительно была соблазнительна.

– Может, ты и права, – пробормотал он. – Где Раснольд?

– В своей комнате… давай спустимся, я умираю от голода. – Джулиан взяла Гирланда за руку, посмотрела ему в глаза и прошептала: – Поцелуй меня…

Едва он ее обнял, как в комнату постучали. Они отпрянули друг от друга.

Гирланд открыл дверь. На него таращился Раснольд. Повернувшись к Джулиан, он сказал:

– А я думал, что ты пропала.

– Ну вот ты меня и нашел. Я решила посмотреть его комнату… фантастично! Глянь на эту кровать!

Раснольд покачал головой.

– Весь этот замок достоин удивления. Сколько же он стоит?

Послышался кашель: на пороге комнаты Гирланда появился Фриц.

– Завтрак готов, прошу вас следовать за мной.

Завтрак был накрыт в громадном зале, способном вместить по меньшей мере человек двести. За каждым стулом возвышался слуга в зеленой ливрее.

Для начала подали икру с охлажденной водкой, потом дикую утку с вином сорок девятого года. На десерт была земляника.

Во время еды фон Гольц мило поддерживал беседу, обращаясь главным образом к Джулиан.

Гирланд заметил, что на всей серебряной посуде были выгравированы те же инициалы: «Г» и «Р». Это его заинтриговало.

Когда общество перешло в салон, где для них приготовили кофе с ликером, он спросил:

– Кто такой Г. Р.?

Фон Гольц внимательно посмотрел на него, потом улыбнулся:

– Вы увидели инициалы? По правде говоря, этот замок принадлежит моему дяде.

Раснольд уселся в просторное кресло.

– Исключительно обильный и вкусный завтрак. Примите поздравления: ваш шеф-повар может обслуживать лучшие дома Парижа, и это не просто комплимент.

– Он француз, – уточнил хозяин дома, устраиваясь на диване рядом с Джулиан.

Лакей немедленно подал кофе с ликером. Едва он отошел, граф опять любезно улыбнулся Гирланду.

– Вы говорили о своем дяде, кто он? – небрежно спросил его Марк, закуривая сигарету и притворяясь совершенно расслабленным, но в действительности настораживаясь.

– Мой дядя – Генрих Радниц!

Гирланд продолжал рассеянно затягиваться сигаретой. «Значит, ловушка», – подумал он и невозмутимо произнес вслух:

– Я его знаю. Давным-давно мы работали с ним вместе. Как он поживает?

– Превосходно!

– Мы его увидим?

– Нет.

Фон Гольц отхлебнул кофе, положил ногу на ногу и снова взглянул на Гирланда.

– Думаю, что нам незачем понапрасну терять время, месье Гирланд. Вы уже наверняка сообразили, что попали в западню, не правда ли?

Марк отставил кофе и взял рюмку с коньяком.

– Если Радниц связан с этим приглашением, всякое может случиться, – бросил он небрежно.

Джулиан слушала этот диалог с изумлением.

– Можно смеяться сейчас или?.. – спросила она. – Что-то я не понимаю ваших шуток.

– Отчего же, – произнес Гирланд, вытягивая свои длинные ноги. – Дядюшка нашего любезного хозяина – один из наиболее богатых и влиятельных людей в мире. Не будь у него столько денег, он бы наверняка попал в тюрьму. Его настоящая фамилия Кунцли. Свое состояние он сколотил, снабжая мылом, маслами и порохом нацистов и японцев. Интересно то обстоятельство, что наци и японцы обеспечивали его сырьем: костями, волосами, жиром и зубами миллионов людей, убитых в концлагерях. И милый дядюшка нашего хозяина перерабатывал в деньги трупы евреев и прочих жертв последней войны. Не так ли, дорогой друг? – спросил он графа с легкой улыбкой.

Фон Гольц улыбнулся в ответ.

– Да… но это старая история. Вам, Гирланд, пора прекратить вмешиваться в чужие дела.

Гирланд пригубил коньяк и кивнул головой.

– Я слышу это уже не впервые. Но хорошего сна меня такие слова не лишают.

– В конце-то концов! – воскликнула Джулиан. – Что здесь происходит?

– Позвольте объяснить, – спокойно промолвил фон Гольц. – Вы шантажируете своего отца. У вас в руках три порнографических ролика, которые вы собираетесь послать его политическим противникам, если он не снимет свою кандидатуру. Мне нужны эти фильмы… и я получу их, – добавил он ледяным тоном.

Джулиан вскочила. Кровь бросилась ей в лицо и тут же отхлынула.

– Ах, значит, получите?

– Нет, вы сами их отдадите!

– Вам не видать их, как своих ушей! – закричала она. – Пьер, мы уезжаем! Немедленно!

Раснольд посмотрел на Гольца: тот улыбался, и эта улыбка заставила фотографа вздрогнуть.

– Сядь и заткнись, идиотка!

– Он не смеет меня задерживать! Ты можешь оставаться, а я еду!

Подбежав к двери, она распахнула ее и помчалась по громадному вестибюлю к выходу. Он оказался заперт на ключ. В бешенстве она развернулась, пересекла салон и бросилась на террасу. Внизу на площадке стоял «триумф».

С криком облегчения запрыгала она по мраморным ступеням, но вдруг замерла. Две огромные немецкие овчарки рычали, показывая зубы. Она вздрогнула, испугавшись, отступила и застыла на месте. Продолжая рычать, собаки начали медленно подниматься к ней…

Джулиан кинулась в салон.

– Собаки! – запыхавшись, воскликнула она и смолкла, ибо фон Гольц расхохотался.

– Садитесь. Никуда вы отсюда не выберетесь. Да, собаки., они разорвут вас, если вы сглупите настолько, что попытаетесь удрать… Где фильмы?

Джулиан повернулась к нему, сверкая глазами.

– Вы их не получите!.. Пьер, сделай что-нибудь, наконец! Не сиди так! Ну же!

Побледневший Раснольд чувствовал себя явно плохо.

На какое-то время о Гирланде попросту забыли. Между Джулиан и Раснольдом разыгралась сцена, за которой заинтересованно наблюдал фон Гольц.

– Не отдам! – орала Джулиан, ломая руки. – Они не смогут нас заставить!

– Ошибаетесь, – ухмыльнулся фон Гольц. – Я всегда получаю то, чего хочу. Желаете, чтобы я продемонстрировал вам свои возможности и способности убеждения?

– Пошли вы к черту! – воскликнула Джулиан. – Говорю же, не отдам! А если вы нас не отпустите, я… я сообщу в полицию.

Фон Гольц смотрел на нее, как на капризного ребенка.

– Вы молоды и исключительно глупы. Каким образом вы намерены добраться до полиции?

Джулиан повернулась к Гирланду.

– А вы? Вы тоже ничего не сделаете? И вы считаете себя мужчиной?. Вы даже не протестуете?.. Помогите мне выйти отсюда!

– Все козыри у нашего дорогого графа, – спокойно заметил Гирланд. – Я никогда не играю на проигрыш. Отдайте ему ваши ролики.

– На за что, – повторила она, отворачиваясь. – Понятно? Ни за что и никогда.

Немец обратился к Раснольду, еле сдерживая бешенство:

– Уж вы-то, конечно, понимаете, что у меня найдется средство убедить вас обоих? Где фильмы?

Раснольд облизывал сухие губы.

– Если ты скажешь, я тебя убью! – завопила Джулиан. – Он не имеет права!

Фон Гольц вскочил на ноги и с такой силой ударил Джулиан по лицу, что она перелетела через всю комнату и грохнулась на спину.

Гирланд опустил глаза долу. Сейчас было неподходящее время для действия: при малейшей попытке что-нибудь предпринять в зал немедленно вбежали бы слуги.

Раснольд поднялся, глядя на Джулиан, лежащую па паркете.

– Я приношу вам свои извинения, – спокойно сказал граф. – Честно говоря, ненавижу сцены, но эта маленькая идиотка, похоже, не способна оценить ситуацию… где фильмы?

– В Париже, в моем банковском сейфе.

– Подонок! – снова завопила Джулиан. – Трус! Сволочь!

Она вскочила и бросилась на Раснольда, но Гирланд перехватил ее.

– Спокойно, – прошептал он. – Не надо так волноваться, этим вы ничего не добьетесь.

Она посмотрела на Гирланда мутными глазами, потом оттолкнула и уселась от него подальше.

Гирланд устроился на ручке кресла, взял сигарету и закурил.

– Вы напишете в свой банк, месье Раснольд, – продолжал фон Гольц, – и попросите, чтобы пленки вручили подателю письма. Бумагу и конверт найдете в секретере. Как только мой посланник вернется из Парижа с фильмами, вы сможете уехать.

Раснольд постоял в нерешительности, потом пошел к секретеру.

Дрожащей рукой нацарапал он записку, подписал конверт и отдал графу.

– Отлично! Благодарю за понимание. Через сорок восемь часов вы будете свободны, а пока можете развлекаться, но выходить в парк не советую. Эти собаки очень опасны. На другой террасе есть бассейн и биллиардный зал. Чувствуйте себя как дома. Мы встретимся за обедом. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь к Фрицу.