Росс МакДональд - Запах золота

– А…

– Что они с тобой сделали? – спросила Джо. – Что они хотели? Это Хард?

– Да, это он поработал.

– Пошли, – сказал Алварец, – у нас мало времени.

Они помогли ему встать, но его ноги отказывались идти. Собрав всю свою волю, он заставил себя все же передвигаться. Дойдя до лестницы, он подумал, что ему ни за что не подняться по ней. Джо без конца говорила ему что-то ободряющее, но он не понимал ее. Алварец стал подниматься сзади, слегка подталкивая и поддерживая его. Ступенька за ступенькой они достигли люка. Морской воздух освежил его лицо и наполнил легкие.

Несколько секунд он отдыхал на палубе. Туман рассеялся.

– Сколько времени я был тут? – спросил он у Джо.

– Почти двадцать четыре часа.

Что произошло потом, он помнил очень смутно. Они ехали в машине. Джо дала ему сэндвичи, кофе и коньяк. Он понемногу начал приходить в себя, в то время как Алварец вел машину. Ему казалось, что они без конца ездили по улицам Батерли, пока Джо и флик принимали решение на его счет.

Между двумя чашками кофе он спросил, как они его нашли. После разговора со своим братом Солом, который рассказал о намерении Барни подняться на борт «Лаки», Фред Алварец стал наблюдать за Хардом и бородачом, неким Сикесом, и проследил их до шхуны. Потом они с Джо подождали, пока оба мужчины уйдут, чтобы освободить его.

Барни немного приободрился. Если бы он не находился в превосходной форме благодаря тренировке перед матчем, он, безусловно, был бы готов для госпиталя. Джо считала, что ему необходимо показаться врачу. Он отказался и заверил ее, что чувствует себя хорошо.

Он поцеловал ее.

– Я огорчен, Джо.

– У тебя нет никаких оснований для этого.

– Дело еще не закончено.

– Я знаю.

– Я хочу сегодня вечером поставить точку в этой истории.

– Ты знаешь, кто убил эту девушку?

– Да.

– И братьев де Фалгия?

– Тоже.

– Понимаю, – спокойно сказала она.

Джо замолчала. Она понимала, что он должен пойти до конца. Барни обшарил свои карманы. Револьвер, который он отнял у флика, и три тысячи долларов исчезли. Хард завладел ими.

Они проехали мимо мэрии. Часы показывали десять часов.

– Фред, мы будем ехать так всю ночь?

– Я пытаюсь найти выход. Если кто-нибудь из парней Петерсона задержит нас, мы пропали. Если Хард наложит на нас лапу, нам будет не лучше. Джо права, говоря, что надо повидать врача и отдохнуть.

– Я не смогу сомкнуть глаз. Петерсон не станет ждать.

– По своему состоянию ты должен провести неделю в госпитале, – вмешалась Джо.

– Я отдохну позже, когда все будет кончено. – Он попросил Алвареца направиться в Португи Хилл. – Я хочу поговорить с Марией Родригес. Один.

– Петерсон уже говорил с ней, – возразил Алварец. – Это вам ничего не даст.

Дом был погружен в темноту. Барни попросил Джо и Алвареца остаться в машине, поставленной ярдах в десяти от дома Марии Родригес. Он прошел по тротуару, потом по дорожке до входной двери. Коньяк и сэндвичи восстановили его силы. Все тело у него болело, но эти подонки не сломали ему ни одной кости. Мысль о том что скоро все закончится, придавала ему бодрости.

Ему было очень жаль Джо, но он ничего не мог поделать.

Никто не ответил на его звонок. Он нажал на дверь, и она поддалась. На мгновение он задумался, потом пожал плечами и вошел. Заглянул в маленькую гостиную справа, слабо освещенную уличным фонарем, и прислушался. Кругом царила тишина. Он прошел до кухни: все было в полном порядке.

Барни поднялся по лестнице и осмотрел первую комнату, выходящую окнами на улицу, Никого. Он бросил взгляд в шкаф и обнаружил два чемодана. Он достал их, поставил на кровать и открыл. Один, кожаный, был набит одеждой. В карманчике второго чемодана он нашел толстую пачку банкнотов, скрепленных зажимом. Он подошел к окну: три тысячи долларов новыми купюрами. На зажиме из золота стояли инициалы Лил. Он подарил ей этот зажим в начале их романа.

Барни ошеломленно смотрел на предмет. Он знал, что Лил никогда бы не рассталась с деньгами и золотом. Как все это могло оказаться в руках Марии Родригес? До или после смерти Лил? Он задумчиво положил все на место и убрал чемоданы обратно в шкаф. Мария Родригес собиралась покинуть Батерли, но она еще не уехала. Он прошел во вторую комнату, выходящую на противоположную сторону.

В этой комнате занимались шитьем. У окна стояла швейная машинка, и лампочка, включенная в ней, все еще освещала положенный кусок материи. Мария Родригес сидела, навалившись на машинку. Мертвая. Красное пятно расплылось на ее спине вокруг ножа, воткнутого по самую рукоятку.

Несколько секунд Барни стоял неподвижно, потом подошел к молодой женщине. Тут он заметил у ее ног черную коробку, принадлежавшую Педро де Фалгия. Его не удивило ни то, что он нашел ее здесь, ни то, что она была пуста.

Он почувствовал жалость к этой женщине. Он очень мало знал о ней, но все же достаточно, чтобы понять, что произошло. Она играла и проиграла. Может быть, она на самом деле была привязана к Педро, но его смерть спутала все ее карты и разрушила мечты. Тогда она попыталась спасти хоть что-то из того, о чем мечтала: она взяла коробку Педро, чтобы завладеть лежавшими в ней бумагами. Бумагами, которые могли погубить одного человека в Батерли.

Она попыталась продать секрет, которым обладала. Вероятно, она обращалась к Петерсону, и к Харду, и к другим, назначая крупную сумму. А в качестве платы получила нож в спину.

Барни вздохнул и покинул комнату. Подойдя к окну другой комнаты, он увидел машину Джо, стоящую на улице.

Он намеревался нанести один визит, но предпочитал сделать это в одиночестве.

И потому бесшумно вышел из дома через заднюю дверь.

Из-за угла улицы появилась медленно движущаяся полицейская машина. Барни подождал в тени, когда она проедет. Часы на церкви пробили одиннадцать.

Он пересек лужайку и подошел к большому каменному дому. Через заднюю дверь он вошел в кухню, потом проскользнул в широкий коридор. В библиотеке горел свет.

Малколм Дюран сидел за письменным столом. С трубкой в зубах он нагнулся над каким-то списком. Погруженный в свою работу, он не слышал, как вошел Барни. Тот немного подождал, прислушиваясь. Никакого шума в доме. Видимо, Дюран был один.

– Малколм, – тихо позвал он.

Дюран, не оборачиваясь, поднял голову. На нем был домашний пиджак и мягкие туфли. Его плечи вздрогнули, как будто ему было холодно, хотя в камине горели дрова. Комната была большой и роскошно обставленной. Барни проследил взглядом за рукой Дюрана, потянувшейся к телефону.

– Не делай этого.

Дюран повернулся, сделал вид, что встает, и снова упал в кресло.

– Откуда ты появился?

– Из небольшого ада, который ты приготовил для меня.

– Ты сошел с ума! Где ты скрываешься уже двадцать четыре часа? Полиция объявила о твоем розыске. Куда бы ты ни пошел, тебя везде задержат.

– Ты отлично знаешь, что я не прячусь.

– Я ничего не понимаю, – сказал Дюран, нахмурив брови.

Он хотел встать.

– Оставайся сидеть.

– Я хочу вызвать полицию.

– Оставайся сидеть!

Он послушался. Барни не заметил в нем ни малейшего признака страха. Он снова на мгновение вспомнил свое детство, старую вражду, которая всегда существовала между ним и Малколмом, их постоянные драки на школьном дворе. Все это сейчас не имело никакого значения.

– У нас очень мало времени. Малколм, – решительно начал он. – Не делай вид, что ты не знал, где я был. Твой приспешник потратил немало сил, чтобы заставить меня сказать то, что мне известно. Но он ничего не узнал. Напротив. Это у него длинный язык. Он позволил мне подобрать кусочки пирога. Итак, больше никаких секретов между нами.

– Я по-прежнему ничего не понимаю. Я не виделся и не говорил с Хардом вот уже два дня.

– Ты лжешь.

Дюран сердито сжал зубы.

– Послушай меня. Через пять минут я вызову полицию. Пять минут. Это время я предоставлю тебе, чтобы ты освободился от своих нелепых мыслей. И я сразу же отвечу тебе. Я никого не убивал. Ничего общего с этими убийствами я не имею. Ты следил за мной всюду, задавал свои вопросы, ты вбил в свою маленькую голову несколько совершенно абсурдных теорий. Ты ошибаешься. Я повторяю тебе: я никого не убивал.

– Даже Марию Родригес?

Дюран широко раскрыл удивленные глаза.

– Вдову?

– Она мертва. Заколота в спину. Я пришел от нее.

– Ты…

Барни покачал головой.

– Я нашел ее мертвой и могу доказать, что это не я убил ее, потому что твой подручный Хард держал меня в леднике на «Лаки» всю прошлую ночь. Один флик вытащил меня оттуда. Вместе с твоей женой. Существует, по крайней мере, один полицейский, которому наплевать на то, что с ним сделает Петерсон. Он не может выносить ни шефа, ни того, как этим городом руководят. Ты руководишь. Он и Джо освободили меня примерно два часа назад, и они были со мной, когда я ходил к Марии Родригес.

– Джо?

– Она не хочет говорить ничего, что может повредить тебе. Она слишком порядочна для этого. Она серьезно относится к своим обязанностям жены, но она любит меня. И я тоже люблю ее. Когда это дело закончится, она уедет со мной.

Он хотел вывести Дюрана из равновесия, заставить его потерять уверенность и спокойствие. Напрасно. Дюран посмотрел на него и улыбнулся.

– Я в курсе относительно вас, Джо и тебя, – спокойно проговорил он. – Мне кажется, я всегда знал, что она любила тебя, еще до женитьбы. Я только надеялся, что ты никогда не вернешься в Батерли.