— А как ключ от вашей конторы оказался у постороннего? — поинтересовался Эллери.

— Откуда я знаю? Откуда я знаю, что это был посторонний?

Не дождавшись ответа, Кэррол сердито глянул на собеседников.

— Вы мне не верите. По сути дела ни один из вас мне не верит.

— Дело не в этом, Джон, — сказал Уэст и принялся ходить взад и вперед по камере.

— Послушайте, — начал Эллери, — Уэст сообщил мне, что вы располагаете важной информацией и по какой-то непостижимой причине утаиваете ее. Если она поможет вам оправдаться, мой вам совет — выкладывайте все начистоту.

Где-то закричал заключенный. Уэст остановился как вкопанный. Кэррол обхватил голову руками.

— Да, в ту ночь в пятницу я сделал нечто такое, что могло бы рассеять подозрения.

— Вот так так! — воскликнул Уэст.

— Но это может вызвать всякие кривотолки, гнусные домыслы.

— Гнуснее камеры смертников в Синг-Синге? — осведомился Эллери.

— Женщина, которая тебя недолюбливает? — догадался Уэст.

— Ты прав, Талли. — Кэррол не смотрел на Эллери, обиженный его неделикатностью. — И я обещал ей, что прибегну к ее помощи лишь в крайнем случае. Но — Бог свидетель — не ради нее я хранил тайну. Я молчал из-за Елены. Елена любит меня, но она женщина, к тому же больная женщина. Если бы она мне не поверила…

— Давайте называть вещи своими именами, — предложил Эллери. — Вы были с другой женщиной в то время, когда совершилось убийство? Вы и впрямь можете доказать свое алиби?

— Да.

— И он хранит молчание! — Уэст опустился на койку рядом с другом. — Ты что — рехнулся? Неужели ты совсем не доверяешь Елене? Что случилось? Кто эта женщина?

— Фелиция.

— Ого!

— Миссис Хант? — без обиняков спросил Эллери.

— Она. В ту ночь я бродил под дождем и думал, как удержать Мередита от разоблачения моей оплошности с двадцатью тысячами долларов, чтоб он не отдал меня под арест. Вот тогда я и вспомнил про Фелицию. Она всегда умело добивалась от Мередита всего, чего хотела. Я позвонил ей из автомата и спросил, можно ли зайти. Пожалуй, я здорово струсил, — прошептал Кэррол и смолк.

— Ну, и что дальше? — спросил Уэст.

— Она еще не спала, читала в постели. Когда я рассказал ей, в чем дело, Фелиция пригласила меня зайти. Она сама отворила дверь. Горничная, наверное, спала — во всяком случае я не видел Серафины.

— Когда это было? — поинтересовался Эллери.

— Я пришел к ней около часу ночи. Ушел в четыре тридцать утра. — Кэррол горько рассмеялся. — Теперь вам ясно, почему я держал язык за зубами. Мог ли я надеяться, что жена поверит, будто я провел три с половиной часа ночью наедине с Фелицией, причем она была — боже правый! — в ночной рубашке и игривом пеньюаре, за разговорами? И разговоры, кстати, ни к чему не привели.

— Три с половиной часа? — Эллери удивленно поднял брови.

— Фелиция не могла взять в толк, почему она должна меня спасать. Очаровательная женщина. — Кэррол ссутулился. — Вот я и объяснил вам, как прозвучала бы эта история. Да я и сам бы наверняка в нее не поверил.

— Ты долго еще собираешься бороться за свою честь? — проворчал Уэст. — Если б я не знал Джона так близко, Куин, я бы тоже скептически отнесся к его рассказу. Фелиция его привлекала. И вместе с тем она всегда казалась ему невыносимой. Полагаю, Джон, Фелиция охотно пошла бы на сделку?

— Похоже, да.

— Ночь любви в обмен на то, что она станет твоей заступницей перед дражайшим Мередитом. Маленькое либидо Фелиции сделало бы свое дело. Но Елена… — Уэст нахмурился. — Да, ситуация, ничего не скажешь.

— Придется рискнуть, Кэррол. А подтвердит ли миссис Хант ваше алиби в суде? — справился Эллери.

— Ей трудно будет оспорить собственную подпись. Я предложил ей подписать официальное заявление, а потом документ заверил нотариус.

— Прекрасно. А где это заявление?

— В конторе, в моем сейфе. Оно в простом конверте из манильской бумаги и перехвачено красной резинкой.

— Я вам советую: дайте Уэсту разрешение открыть сейф, а я пойду сопровождающим и обеспечу охрану. Немедленно.

Кэррол закусил губу. Потом решительно кивнул.

— Вам известен шифр, Уэст?

— Если только Джон не поменял его. Это сейф с сочетанием букв, где шифром может стать любое выбранное вами слово. Джон, у тебя тот же шифр — "Елена"?

— Нет, я менял проклятущий шифр четырежды за лето. Теперь он "Тайна".

— И это — чистой воды лирика, — мрачно заметил Уэст. — Ну, Джон, если "сезам откройся", который Куин ищет в своем бумажнике, еще действителен в сей Бастилии, мы скоро будем здесь.

Уэст сдержал свое слово. Не прошло и полутора часов, как надзиратель снова впустил их в камеру Кэррола. Эллери держал в руке конверт. Он бросил его на койку.

— Все в порядке, Кэррол, прочтите-ка нам заявление.

— Вы не открывали его?

— Нет, я предпочел бы, чтоб вы это сделали сами.

Кэррол сложил конверт. Красная резинка скользнула ему на запястье, и он запустил пальцы вовнутрь.

— Что с тобой, Джон? — спросил Уэст.

— Это розыгрыш? — Кэррол, будто обезумев, шарил пальцами в конверте.

— Розыгрыш?

— Конверт пуст. Заявления тут нет.

Эллери взял конверт из дрожащих рук Кэррола, открыл его и заглянул внутрь.

— Когда вы в последний раз видели вложение?

— Несколько раз за лето я открывал сейф — проверял, там ли конверт, но мне и в голову не пришло проверить содержимое. Я считал это само собой разумеющимся. — Кэррол вскочил. — Никто не мог проникнуть в сейф, никто! Даже секретарша. Никто не знал шифра.

— Джон, Джон, — Уэст тряс его за плечи.

— Но как же, господи… если сейф не был взломан. Он был взломан, Куин?

— Никаких следов взлома я не заметил.

— Тогда я ничего не понимаю.

— Не все сразу. — Эллери схватил его за руку, и они вдвоем с Уэстом усадили Кэррола на койку. — Ничего фатального в этой потере нет. Пусть миссис Хант явится свидетельницей в суд и повторит под присягой свое заявление — вот и все, что от вас требуется. Ее так или иначе вызвали бы в суд, даже если бы имелось письменное заявление. Вы согласны, Уэст?

— Да. Я немедленно разыщу Фелицию.

Кэррол грыз ногти.

— А может быть, она не согласится, Талли. Может быть…

— Она согласится, — мрачно произнес Уэст. — Куин, вы пойдете со мной? Мне бы хотелось, чтоб при этом разговоре присутствовал беспристрастный свидетель. Сохраняйте спокойствие, Джон.


Они вернулись в камеру Кэррола на рассвете. Кэррол, которого сморил было сон, приподнялся с осоловелым видом. Лотом вздрогнул и окончательно проснулся. Аскетическое лицо партнера было непривычно одутловатым.

Кэррол метнул взгляд на высокую фигуру, маячившую в углу камеры.

— Что-нибудь не так? — Голос Кэррола дрожал. — Что случилось?

— К сожалению… самое худшее, — сказал с беспокойством Эллери. — Дом Хантов заперт, Кэррол. Мне очень жаль. Фелиция Хант, кажется, где-то скрывается.

Джон Кэррол совсем пал духом. Уэсту и Эллери Куину пришлось сказать ему немало резких слов, чтоб вернуть его к жизни. Они говорили и говорили, а тем временем совсем рассвело, и послышались лязгающие звуки пробуждающейся тюрьмы.

— Безнадежное дело, безнадежное дело, — бормотал Кэррол.

— Отнюдь нет, — возразил Эллери. — Оно только кажется безнадежным. Тот, кто роет другому яму, чаще всего сам же в нее и попадает. А на всякого мудреца, как говорится, довольно простоты. Дело запутанное, и путаница все увеличивается. Это хорошо, Кэррол. Дело вовсе не безнадежное.

Кэррол лишь покачал головой.

Уэст ходил по камере кругами, как ястреб на неудачной охоте.

— С другой стороны, Куин, давайте смотреть правде в глаза. Джон лишился алиби — своей единственной надежды на спасение.

— Временно лишился.

— Мы должны сделать все, чтоб Джон получил его снова.

— Мы своего добьемся. И перестаньте кружить, Уэст, вы действуете мне на нервы. Ясно одно: надо разыскать эту женщину.

Уэст был явно растерян.

— Но с чего начать? Вы мне поможете, Куин?

— Я ждал этого предложения… — Эллери ухмыльнулся. — Если Кэррол согласен, я с удовольствием возьмусь за дело. Вам нужна моя помощь, Кэррол?

Человек, безучастно сидевший на койке, встрепенулся:

— Ваша? Да я б ее принял от самого дьявола! Спрашивается, что вы можете сделать?

— Кое-что могу. Вот, закурите-ка лучше. — Эллери всунул сигарету в распухшие губы Кэррола. — Уэст, у вас усталый вид. Может, съездите домой и отоспитесь? Да, и позвоните, пожалуйста, моему отцу. Расскажите ему про обстоятельства, связанные с Фелицией Хант. Попросите его разобраться в них без промедления.

Когда Уэст ушел, Эллери сел на койку. Он посмотрел на курящего Кэррола.

— Кэррол…

— Да?

— Кончайте себя жалеть и послушайте, что я вам скажу. Во-первых, давайте разберемся с пропажей заявления-алиби. Вернитесь к тому времени, когда вы попросили Фелицию подписать заявление. Где вы с ней встретились? Когда? Выкладывайте все, что у вас на памяти, а потом постарайтесь вспомнить, не упустили ли вы какой-нибудь факт.

Эллери внимательно выслушал Кэррола, а когда тот закончил свой рассказ, кивнул:

— Примерно так я все себе и представлял. После того, как миссис Хант подписала заявление, а Гандер, заверив ее подпись, ушел, вы спустились в прихожую с конвертом в папке, но поехали не домой, а в контору. Папки, по вашим словам, вы из рук не выпускали. В конторе, не проверив содержимого конверта, спрятали его в сейф, сейф заперли и поменяли шифр. И в последующие три-четыре раза, когда проверяли, на месте ли конверт, никто, по вашему утверждению, не мог вытащить заявления из конверта, пока сейф был открыт, или разгадать новый шифр. Когда наконец конверт извлекли из сейфа вчера вечером, единственный, кто к нему прикасался, был я. И я ручаюсь: никто не похитил заявления, и я не выронил его из конверта по пути сюда. — Эллери легонько постучал по конверту, который Кэррол все еще держал в руке. — Так вот, конверт был пуст, когда я вынул его из сейфа. Он был пуст все эти месяцы, Кэррол. Он был пуст еще до того, как вы положили его в сейф.