Этот день наступил. Джей сидел в проекционном зале и просматривал кинопробы Левиса и еще дюжины надежд; я нервно жевала ручку, и Кэнди, влюбившаяся в Левиса с первого взгляда, что-то рассеянно печатала.

— Ну и вид же отсюда, — лениво пробормотал Левис. Через окно я посмотрела вниз, на желтый лужок. Вот это да! Левис может стать суперзвездой, американским соблазнителем номер один, а его интересует вид из моего окна. Я представила его, идола толпы, увешанного Оскарами, проталкивающегося сквозь массу поклонников и время от времени делающего крюк в своем роскошном «кадиллаке», чтобы навестить бедную старую Дороти, из-за которой все и началось… Зазвонил телефон. Влажной от пота рукой я подняла трубку.

— Дороти? Это Джей. Дорогая, твой маленький приятель очень хорош, просто превосходен. Приезжай и посмотри сама. Его проба лучшая, какую я видел с времен Джеймса Дина.

— Он здесь, — сказала я изменившимся голосом.

— Прекрасно, бери его с собой.

После того, как Кэнди, снова вытирая глаза, расцеловала нас, мы вскочили в мою машину, побили все рекорды скорости на тех двух милях, что отделяли нас от студии, и упали в объятия Джея. Говоря «мы», я несколько преувеличиваю, так как Левис, насвистывая, еле волочил ноги, выражая полное безразличие к происходящему. Он вежливо поздоровался с Джеем, в темноте сел рядом со мной; тут же включили пленку.

На экране у него было совсем другое лицо, не поддающееся четкому описанию, жестокое, и в то же время удивительно привлекательное. Я должна бы восхищаться, а мне стало как-то не по себе. Незнакомец на экране с неожиданной небрежностью и простотой вставал, закуривал, прислонясь к стене, улыбался, зевал, как если бы он был один. Камера нисколько не мешала ему, он, казалось, не подозревал о ее наличии. Экран погас, и Джей повернулся ко мне, ликуя:

— Ну, Дороти, что ты думаешь? — Естественно, именно он сделал открытие. Я, ничего не говоря, несколько раз кивнула — лучший способ маскировки чувств. Дей повернулся к Левису:

— Что ты думаешь о себе?

— Я не думаю о себе, — спокойно ответил тот.

— Где ты учился играть?

— Нигде.

— Нигде? Ладно, ладно, мой друг…

Левис встал. Казалось, он здорово рассердился:

— Я никогда не лгу, мистер э… э…

— Грант, — механически подсказал Джей.

— Я никогда не лгу, мистер Грант. — Впервые я увидела, чтобы Джей растерялся. Он даже слегка покраснел:

— Я не говорил, что ты лжешь, я просто заметил, что ты удивительно естествен для новичка. Дороти может подтвердить. — Джей повернулся ко мне, и от его умоляющего взгляда я чуть не рассмеялась. Но пришла ему на помощь:

— Это правда, Левис, ты очень хорош.

Он взглянул на меня, улыбнулся и неожиданно наклонился ко мне, как будто мы были одни:

— Правда, я тебе понравился? — Его лицо замерло в дюйме от моего, и я беспокойно заерзала в кресле.

— Да, Левис, я уверена, ты сделаешь карьеру. Я…

Джей скромно кашлянул, как я и надеялась.

— Я подготовлю твой контракт, Левис. Если ты захочешь, можешь показать его своему адвокату. Где я смогу найти тебя?

Спрятавшись в кресле, оцепенев, я услышала спокойный ответ Левиса:

— Я живу у миссис Сеймур.

6

Скандал не раздули лишь благодаря моей малой известности в Голливуде. Несколько замечаний, несколько идиотских поздравлений с блестящим будущим моего протеже. Но слухи не вышли за пределы моего кабинета. Никто из журналистов не постучал в дверь. Единственная строчка в газете сообщала, что молодой дебютант Левис Майлс подписал контракт у знаменитого Джея Гранта. И лишь Пауль Бретт во время ленча в директорате компании серьезно спросил, что я собираюсь делать с Левисом. Он похудел, что шло ему, и стал меньше улыбаться, впрочем, обычное явление для сорокалетних в этой стране. И неожиданно он заставил меня вспомнить, что на свете существуют мужчины и любовь. Я весело ответила, что с Левисом меня ничего не связывает, я очень рада за него, и он скоро переедет. Пауль посмотрел на меня подозрительно:

— Дороти, мне всегда нравилось, что ты не лжешь и не разыгрываешь идиотских комедий, как другие голливудские женщины.

— Как?

— Не говори мне, что ты целый месяц в целомудрии прожила с красивым молодым парнем. Я полагаю, он не только красив, но и…

Я рассмеялась.

— Пауль, ты должен поверить мне. Он не интересует меня, во всяком случае в этом смысле. Так же, как и я его. Я знаю, это кажется странным, но все так и есть.

— Ты клянешься в этом?

Мания мужчин к получению клятв очаровательна. Итак, я поклялась, и, к моему удивлению, Пауль просиял. Вот уж не думала, что он столь доверчив и полагается на женские клятвы, все равно какие. Тут же, правда, я нашла другое объяснение: он так влюблен в меня, что мои заверения доставляют ему удовольствие. Вот когда до меня дошло, что я прожила с Левисом больше месяца, за это время почти нигде не бывала и тем не менее ни разу не оказалась в одной постели с этим красивым парнем, хотя этот вопрос всегда занимал важное место в моей жизни. Я посмотрела на Пауля более внимательно, обнаружила обаяние, элегантность, изысканные манеры и договорилась о встрече с ним на следующий день. Он заедет за мной около девяти вечера, мы пообедаем у Чейзена, а потом потанцуем. Довольные друг другом, мы разошлись.

На следующий день я вернулась домой раньше обычного с твердым намерением роскошно одеться и соблазнить Пауля раз и навсегда. Как обычно, Левис сидел в кресле и смотрел в небо. Он помахал в воздухе листом бумаги. Подойдя, я взяла его. Это был контракт с Грантом. Он включал съемку трех фильмов, прекрасный недельный оклад в течение двух лет и, разумеется, исключительные права. Я быстро пробежала его и посоветовала для надежности показать контракт моему адвокату.

— Ты доволен, Левис?

— Мне все равно; если контракт тебе нравится, я подпишу его. Ты торопишься?

— Я приглашена на обед, — бодро ответила я. — Пауль Бретт через час заедет за мной.

Я поднялась наверх и через минуту сидела в ванне по шею в горячей воде, с оптимизмом думая о будущем. Решительно, мне удалось выбраться из очень щекотливой ситуации: перед Левисом открывается блестящая карьера, Пауль все еще любит меня, мы собираемся пообедать, поразвлечься, быть может, заняться любовью — жизнь прекрасна. Я взглянула в зеркало на свою еще стройную фигуру, сияющую физиономию и, что-то напевая, скользнула в прекрасный халат, присланный дочерью из Парижа. Затем присела у туалетного столика, вытащила бесчисленное множество баночек с магическими кремами и начала священнодействие. Левиса я увидела в зеркало. Он без стука вошел в спальню, меня это удивило, но особенно не рассердило, учитывая, как я уже отметила, мое прекрасное настроение, и сел на ковер возле меня. С одним глазом я уже покончила, со вторым — нет, выглядела наверняка глупо, поэтому продолжала устранение асимметрии.

— Где ты собираешься обедать? — спросил Левис.

— У Чейзена. Это в Лос-Анджелесе, единственный ресторан, который тебе стоит посетить! Скоро ты появишься там, как звезда.

— Не говори ерунды, — он говорил грубо и раздраженно. На мгновение я оторвалась от дела, моя рука с кисточкой для теней замерла в воздухе:

— Я не говорю ерунду. Это очаровательное место.

Левис не ответил. Как обычно, он смотрел в окно. Я покончила с глазом, но, к моему удивлению, не решалась накрасить губы в его присутствии. Мне казалось, что это так же неприлично, как раздеться перед ребенком. Я пошла в ванную, тщательно подвела губы а-ля Кроуфорд и надела вечернее платье, мое самое любимое. Возникли трудности с молнией, и я полностью забыла о Левисе, из-за чего, входя в спальню, чуть не наступила на него, все еще сидящего на ковре. Он вскочил на ноги и уставился на меня. Довольная собой, я мило ему улыбнулась:

— Что ты обо мне думаешь?

— Ты мне больше нравишься в наряде садовника.

Я засмеялась и пошла к двери: пора готовить коктейли. Но Левис схватил меня за руку:

— А я что буду делать?

— Делай, что хочешь, — ответила я в изумлении. — Есть телевизор, копченая семга в холодильнике… или, если хочешь, можешь взять мою машину…

Он все еще держал меня за руку, лицо его закаменело. Он смотрел на меня пустым взором, и я узнала тот самый взгляд, что поразил меня в студии, — взгляд пришельца на Земле. Я попыталась высвободить руку, а когда это не удалось, подумала с надеждой, что скоро приедет Пауль.

— Разреши мне пройти, Левис. Я опаздываю, — я говорила тихо, будто боясь разбудить его. На лбу и вокруг рта Левиса появились капельки пота, я подумала, уж не болен ли он. В этот момент он будто увидел меня, очнулся и отпустил мою руку.

— Твое ожерелье плохо застегнуто. — Его руки легко обвились вокруг моей шеи, замочек нитки жемчуга щелкнул. Потом он отступил на шаг, и я вышла из комнаты. Все это длилось не более секунды, но я почувствовала, что крошечная капелька пота скатилась по спине. Не от возбуждения, вызванного прикосновением к шее рук мужчины. Это-то чувство я знала прекрасно.

Пауль прибыл вовремя, был мил с Левисом, несколько снисходительным, но очаровательным, и мы втроем выпили по коктейлю. Мой оптимизм быстро восстановился. Уезжая, я помахала рукой Левису, стоявшему неподвижно в дверном проеме: высокий, стройный силуэт, красивый, настолько красивый — слишком красивый.

Вечер прошел, как я и ожидала. Я повидала массу друзей, часа два протанцевала с Паулем, и мы приехали к нему на квартиру. Я снова испытала прелесть табачного запаха, тяжести мужского тела и любовных слов, нашептываемых в темноте. Пауль был настоящий мужчина, очень нежный, сказал, что любит меня, и попросил выйти за него замуж. Я, естественно, согласилась, так как, получая удовольствие, готова согласиться на что угодно. В шесть утра я заставила Пауля отвезти меня домой. Левис затворил на ночь окно, и только утренний ветерок шелестел высокими сорняками в моем саду.