Барон сказал, что позвонит ему в отель «Золотой Крест». «Откуда он знает, в каком отеле я остановился? — подумал Петрелла. — Я ему этого не говорил».

Он постарался вспомнить до мельчайших подробностей все, что он делал в это утро. Из аэропорта он прямехонько направился в главное управление городской милиции, чтобы встретиться и инспектором Лауфером. Эту встречу устроил Болди. Инспектор Лауфер дал ему список фирм, которые могут изготовлять подобные дрели. Среди них фирма барона фон дер Хульде-и-Оберат была самой крупной, и поэтому, по мнению инспектора, ему скорее всего следовало обратиться именно туда.

Возможно, инспектор позвонил барону, чтобы предупредить его о визите Петреллы и назвал отель, в котором тот остановился? Нет, он не мог этого сделать по той простой причине, что Петрелла сам еще не знал, в каком отеле он будет жить. Только выйдя из здания полиции, он решил, что остановится в «Золотом Кресте».

Вспомнив все это, он вдруг понял, откуда это странное и неприятное чувство, которое не покидало его все утро, — чувство настороженности.

За ним следили.

Трудно объяснить, почему вдруг он это почувствовал. Но он был уверен, что интуиция его не подводит. Подобная ситуация в Лондоне не очень бы обеспокоила его. Но в чужой стране, в незнакомом городе, все было гораздо сложнее.

Первой мыслью было позвонить Лауферу, но он тут же отказался. Как он объяснит свои опасения? Инспектору это может показаться по меньшей мере странным. Дортмунд, возможно, не самый красивый город Германии, но это хорошо организованный современный город с отлично налаженной полицейской службой и ярко освещенными улицами. Ему просто надо вернуться в отель, подняться в свой номер, запереть дверь и лечь спать.

Он расплатился за пиво, взял пальто и шляпу и, поднявшись по ступеням, вышел из подвальчика на тротуар.

Недавно прошедший дождь принес свежесть на улицы города. Пешеходов заметно поубавилось. Петрелла шел быстрым шагом. Казалось, никто не обращает на него внимания. Пересекая Августа-Плац, он собирался свернуть в узкую улочку, которая, как он рассчитывал, приведет его прямо на Вокзальную площадь, но вдруг услышал за спиной звук включаемого мотора автомобиля. Это насторожило его, он быстро обернулся и увидел едущую прямо на него машину. Не раздумывая, держась поближе к стене дома, он свернул за угол и побежал. Услышав, как машина, не останавливаясь, свернула вслед за ним, он понял, что совершил ошибку — не надо было покидать главных улиц, где были пешеходы.

Ведущая вниз, узкая, плохо освещенная улочка была пустынна. Фары преследующей его машины четко высветили его одинокую фигуру. По его подсчетам, между ним и машиной было ярдов двадцать. Левая сторона улицы представляла собой сплошную бетонную стену, где не было ни подворотен, ни дверей. По правой стороне шла ограда из металлических прутьев.

Увидев впереди, что улица упирается в другую и, как ему показалось, более освещенную, Петрелла побежал уже изо всех сил — главное успеть завернуть за угол. Но машина нагнала его.

От прямого удара его спасло то, что он отскочил в сторону. Бросившись обратно к перекрестку, Петрелла надеялся, что водителю не сразу удастся развернуться на узкой улице и он выиграет какие-то минуты. Но он недооценил ловкость и умение человека, сидевшего за рулем. Удар пришелся в поясницу и отбросил его на тротуар к подножию какого-то дощатого сооружения, похожего на забор. С визгом затормозив, машина тут же дала задний ход.

Петрелла лежал, испытывая острую боль в груди от удара о доски забора, полностью не чувствуя ног, будто их у него не было. Он успел разглядеть лицо водителя, когда тот, высунувшись из кабины, следил за задними колесами машины. Это было тяжелое, мучнисто-белое, злобное лицо человека, который на все способен. Отъехав на нужное ему расстояние, водитель выруливал теперь на тротуар.

Ударив один раз, он на этом не остановится, подумал Петрелла. Ноги были пудовыми, но он мог действовать руками. Тяжело перевернувшись раз и еще раз, он теперь лежал, прижавшись вплотную к нижней доске забора.

Какой прок во всех его усилиях, думал он. Машина, выехав на тротуар, медленно шла на него. Отчаянным рывком он еще ближе привалился к забору, словно хотел вжаться в него, и вдруг почувствовал, как под тяжестью его тела поддалась нижняя доска. Он с еще большей силой нажал на нее. Послышался легкий треск, и доска по всей ее длине отвалилась. Петрелла, не успев опомниться, кубарем скатился вниз по заросшему травой откосу и с глухим стуком ударился о твердую землю.

Осмотревшись, он понял, что лежит на дне глубокой канавы, под ним был гравий. Падение вернуло к жизни его ноги, он снова почувствовал их и теперь они болели так же сильно, как болели его ребра.

Он пополз по канаве. Рука нащупала рядом толстый кабель. Хватаясь за него, он подтягивался всем телом. Наверху содрогался от ударов забор — его преследователи, не имея возможности пролезть в узкую щель забора, очевидно, решили сломать его. Наконец Петрелла услышал, как забор рухнул.

Продолжая ползти, он вскоре заметил слева круглое, в полроста человека, отверстие, похожее на вход в дренажную трубу. Не раздумывая, он пролез в нее и полз по ней до тех пор, пока она не свернула. Тут он остановился, ибо услышал рядом гулкие шаги, какой-то грохот, удары, от которых сотрясалась земля, свист пара и стук металла о металл.

Он, наконец, сообразил, что находится на территории железнодорожной станции. Кабель, за который он держался, пока полз по канаве, — это, должно быть, провод сигнализации. А в настоящую минуту он, видимо, находится вблизи водозабора для дождевой воды.

Он слышал голоса, громкие приказы на немецком языке, лай собаки.

Сделав последнее усилие, он выбрался наружу. Неподалеку, на железнодорожном полотне, кто-то спорил в темноте и отдавал раздраженным голосом распоряжения.

Петрелла, прислонившись к трубе, принялся массировать плохо слушающиеся ноги. Внезапно перед ним из темноты появилась собака. Остановившись, она смотрела на него.

— Славный пес, славный, — попытался утихомирить сторожевую овчарку Петрелла, но она залаяла, громко и отрывисто, как сержант, отдающий приказания на параде.

К Петрелле тут же подошли двое в зеленой униформе железнодорожной полиции. Они почему-то принялись сердито кричать на него. Дождавшись, когда они наконец выкричались, Петрелла на безукоризненном немецком языке потребовал немедленно доставить его в муниципальную полицию к инспектору Лауферу.

Тон, которым он изложил свое требование, заставил замолчать даже умную овчарку.


Когда Констанция Велден начинала говорить, остановить ее было невозможно. Ей не секретарь нужен, подумала Джейн Орфри, а терпеливая аудитория. И в течение двух дней она покорно выполняла эту роль.

Но в этом были и свои преимущества. За какой-нибудь час она узнала многое, и не только о своей новой хозяйке, но и о ее близких. Покойный муж миссис Велден, офицер административно-хозяйственной службы ВВС, умер в 1955 году от инфекционной желтухи, брат Дуглас, подполковник авиации, награжденный почетными военными наградами, является директором-управляющим фирмы, изготовляющей оконные рамы, главная контора которой находится в Лондоне на Леннокс-стрит. О своих благотворительных делах Констанция Велден говорила столь же подробно, особенно о том счастливом моменте, когда английская королева пожала ей руку. Любила она говорить и о деньгах. Они, без сомнения, была главным фактором во всех ее начинаниях. Из ее слов Джейн стало ясно, что она унаследовала от своего мужа деловую хватку и компетентность суждений, к тому же ей, безусловно, помогал советами брат. Он был главным советчиком по вкладам и налоговым вопросам, он же порекомендовал ей Алекса и, видимо, сам платил тому жалованье.

Из всей прислуги Алекс был единственным, кто жил в доме миссис Велден на Лоудон-роуд. Он одновременно выполнял обязанности шофера, дворецкого, садовника и лакея. Высокий, крепкого сложения, русоволосый с веснушками на лице, на вид он казался шестнадцатилетним подростком, хотя ему было уже за двадцать. Он должен был делать в доме все, что было не под силу самой хозяйке и ее многочисленным приходящим служанкам. Когда он был свободен, он возился с автомобилем, начищая его до ослепительного блеска, или проверял безупречность работы мотора своего мотоцикла.

Сегодня он куда-то повез свою хозяйку. Джейн подозревала, что миссис Велден условилась позавтракать со своим братцем Дугласом. Джейн, лениво пожевав что-то в одиночку, в какой уже раз принималась размышлять, каким образом ее словоохотливая, уже немолодая хозяйка может быть связана с организованной преступной группой, превратившей ограбление банков в подлинное искусство. Чутье подсказывало, что какая-то связь, бесспорно, существует. Но после двух суток бесплодных догадок она начала уже сомневаться в своих предположениях.

Было три часа пополудни, когда миссис Велден наконец вернулась. Алекс, выскочив из машины, открыл дверцу салона. Джейн увидела, что миссис Велден приехала не одна. За ней следовал мужчина. Значит, Дуглас решил сопровождать свою сестру домой. Что бы это значило, подумала она.

В гостиную он вошел первым, затем пропустил сестру и закрыл за нею дверь.

Это был довольно высокий мужчина с покатыми плечами и широкой грудью боксера, с копной черных, посеребренных на висках волос. Самым примечательным на его лице, по мнению Джейн, был нос — длинный, прямой со вздернутым кончиком, он возвышался над широкой плоской пышных седых усов и напомнил ей почему-то водосточную трубу в садовых зарослях. Из-под густых темных бровей на нее глянули глаза чуждого каких-либо иллюзий человека.

— Подполковник Мерчант — Джейн Орфри, — представила их друг другу миссис Велден.