Агата Кристи - Занавес

— Рада, что ты согласен со мной, — Джудит, казалось, успокоилась. Она немного улыбнулась. — Отец, дорогой, не будь таким. Ты же знаешь, что это меня бесит. Если бы ты не был так любопытен…

— Обещаю в будущем не делать этого. В этот момент к нам подошёл Фрэнклин.

— Привет, Джудит. Пойдёмте. Мы опаздываем. Движения его были резкими, манеры едва ли можно было назвать учтивыми. Я знал, что у него с Джудит была назначена встреча и, поскольку доктор платил ей, он имел право отдавать приказы. Тем не менее, я не понимал, почему нельзя вести себя вежливее. Его манеры вряд ли кто-нибудь назвал бы изящными, но по отношению к большинству людей, надо сказать, он вед себя довольно сдержанно и корректно. Его отношение к Джудит, особенно в последнее время, стало резким и необычайно категоричным. Во время разговора он почти не смотрел на неё, просто отдавал приказы. Джудит это никогда не задевало. Меня это, однако, возмущало. И тут мне пришло в голову, что поведение Фрэнклина сильно контрастирует с утончёнными манерами Аллертона. Джон, без сомнения, был намного лучше Аллертона.

Фрэнклин зашагал по направлению к своей лаборатории. Походка вразвалку, угловатая фигура, худощавое скуластое лицо, рыжие волосы, веснушки! Уродливый, неприятный мужчина! Никаких явных достоинств! Конечно, у него ясный, здравый ум, но женщин редко привлекает только это. Я, к сожалению, отметил для себя, что Джудит из-за своей работы, фактически никогда не бывает в мужском обществе. У неё нет реальной возможности оценить других мужчин. По сравнению с грубостью и непривлекательностью Фрэнклина очарование и любезность Аллертона особенно выделялись.

А что, если Джудит серьёзно влюбится в него? Только что проявленная ею раздражительность — плохой признак. Аллертон, как мне было известно, не только плохой человек, но, может быть, даже.., сам мистер Икс?

Он, между прочим, мог им быть. Ведь во время выстрела его не было с Джудит.

Но каков мотив всех этих бессмысленных, на первый взгляд, преступлений? Я чувствовал, что Аллертон — отнюдь не сумасшедший. Он в здравом, абсолютно здравом уме, но он — человек без всяких принципов. И вот Джудит — моя Джудит — чересчур часто встречается с ним.

До этого самого момента, поскольку я был занят поисками Икса и предотвращением возможного убийства, я почти не беспокоился о своей дочери. Все личные проблемы отошли на задний план.

И вот сейчас, когда выстрел уже был произведён, когда предполагаемое преступление, удалось счастливым образом избежать, я вдруг забеспокоился. Чьё-то случайно произнесённое слово поставило меня перед фактом, что Аллертон, оказывается, женат.

Бойд Каррингтон, который знал абсолютно всё обо всех, ещё больше прояснил обстановку. Жена Аллертона была ярой католичкой. Она покинула мужа вскоре после свадьбы, но из-за её вероисповедания вопрос о разводе не поднимался.

— И это, — откровенно заметил Бойд Каррингтон, — как нельзя лучше его устраивает. Намерения Аллертона всегда были бесчестны, а наличие жены очень даже удобно.

Приятная новость для отца!

Дни, последовавшие за выстрелом, прошли без особых происшествий. Что же касается меня, то нетерпение моё постоянно росло.

Полковник Латрелл большую часть времени проводил у постели жены. Прибыла новая сиделка, так что Кравен, смогла вернуться к своим прямым обязанностям у миссис Фрэнклин.

Я не хочу быть несправедливым, однако должен заметить, что раздражение со стороны миссис Фрэнклин росло, потому что она уже не была больной номер один. Привыкшая к тому, чтобы разговоры о её здоровье всегда были главной темой, маленькая леди была явно недовольна тем вниманием, которое оказывалось миссис Латрелл. Разыгрывая из себя терпеливую больную, она, сидя в шезлонге и прижав руку к груди, жаловалась на сердцебиение и на отсутствие аппетита.

— Я так не люблю тревожить кого — либо, — жалобно бормотала она, обращаясь к Пуаро. — Мне так стыдно, что у меня слабое здоровье. Это так.., так унизительно. Всегда просить других что-нибудь для себя сделать. Мне иногда кажется, что плохое здоровье — это сродни преступлению. Если человек не здоров или сошёл с ума, значит он не от мира сего и с ним следует покончить.

— Ну что вы, мадам, — Пуаро как всегда был любезен. — Нежный экзотический цветок всегда нуждается в тепле, он не «в состоянии вынести холодный ветер. Лишь простая трава растёт в любых условиях, но она от этого не становится дороже. Взгляните на меня — изуродованный, страдающий от судорог, неспособный двигаться — я, тем не менее, не собираюсь уходить из жизни. Я до сих пор наслаждаюсь едой, питьём, игрой ума.

— Да, но вы — другое дело, — вздохнула миссис Фрэнклин. — Вам не о ком беспокоиться, а у меня бедный Джон. Я для него — гиря на шее. Больная, беспомощная жена.

— Ничего подобного он мне не говорил.

— Не говорил. Конечно, нет. Мужчины, бедняги, от природы так откровенны. Мой Джон, например, не может скрыть своих эмоций. Это, конечно, не значит, что он злой человек, но он очень невнимателен. Он не испытывает никаких чувств и считает, что то же самое происходит с другими. Чертовски хорошо родиться толстокожим.

— Я бы не назвал доктора Фрэнклина толстокожим.

— Да? Вы не знаете его так хорошо, как я. Если бы меня не было, он чувствовал бы себя свободнее. Иногда у меня такое настроение, что кажется, лучший выход — это покончить со всем этим.

— Ну что вы, мадам. Успокойтесь.

— В конце концов, какая польза от меня? Покончить с этим миром и отправиться в просторы неизвестности. — Она покачала головой. — Джон тогда будет свободен.

— Вздор, — сказала сиделка Кравен, когда я передал ей весь этот разговор. — Она не сделает ничего подобного. Не беспокойтесь, капитан Гастингс. Люди, которые умирающим, мрачным голосом говорят о том, что хотят покончить с жизнью, не имеют ни малейшего намерения сделать это.

Следует отметить, что, как только разговоры вокруг ранения миссис Латрелл затихли и сиделка Кравен вновь вернулась к своим обязанностям, настроение миссис Фрэнклин существенным образом улучшилось.

Однажды утром Кёртисс предложил Пуаро посидеть среди буковых деревьев недалеко от лаборатории доктора Фрэнклина. Пуаро любил этот уголок, ограждённый от любых ветров. Ведь маленький детектив не переносил сквозняков и всегда подозрительно относился к свежему воздуху. Мне кажется, он предпочитал находиться в помещении, но, бывая на свежем воздухе, тщательно укутывался пледом.

Я решил присоединиться к нему. Когда я подошёл к Пуаро, из лаборатории вышла миссис Фрэнклин, подобающим образом одетая и очень весёлая. Она сказала, что собирается съездить с Бойдом Каррингтоном посмотреть его дом и дать советы относительно его благоустройства.

— Вчера, во время разговора с Джоном, я оставила в лаборатории свою сумочку, — сказала она. — Бедный Джон! Он и Джудит уехали в Тэдкастер за каким-то реактивом.

Она села рядом с Пуаро и покачала головой с комическим выражением лица.

— Бедняжки! Я так рада, что не интересуюсь наукой. В такой прекрасный день, как сегодня, заниматься ею — просто ребячество.

— Смотрите, мадам, как бы вас не услышали наши учёные!

— Да, конечно, — выражение её лица стало серьёзным.

— Вы не должны думать, месье Пуаро, — произнесла она спокойно, — что я не восхищаюсь своим мужем. Напротив, мне кажется, что он живёт только ради своей работы — это просто потрясающе! — с волнением произнесла она.

Я невольно подумал, что миссис Фрэнклин любит играть разные роли. В данную минуту она играла роль преданной жены, обожающей мужа — героя.

Она наклонилась вперёд и положила руку на колено Пуаро.

— Джон, — сказала она, — святой. Иногда это меня просто пугает.

Назвать Фрэнклина святым, по моему мнению, было просто невозможно.

— Он будет делать всё возможное, идти на любой риск, только для того, чтобы увеличить знания человечества, — продолжала Барбара Фрэнклин, глаза её сверкали. — Ведь это очень хорошо, как вы считаете?

— Конечно, конечно, — быстро ответил Пуаро.

— Но иногда, знаете, я очень беспокоюсь за него. А эти ужасные бобы, с которыми он сейчас экспериментирует. Я так боюсь, как бы он не задумал испытывать их на себе.

— Наверняка он принял все меры предосторожности, — быстро сказал я. Она покачала головой с печальной улыбкой.

— Вы не знаете Джона. Вы когда-нибудь слышали, как он испытывал какой-то газ?

Я покачал головой.

— Это был какой-то газ, о котором все хотели знать абсолютно всё. Джон изъявил желание провести необходимые опыты для того, чтобы изучить последствия воздействия газа на животных и человека. Он закрылся в боксе на 36 часов, измерял свой пульс, температуру, дыхание. Это был ужасный риск, как сказал мне один профессор. Он вполне мог умереть, но таков уж Джон, его совершенно не волнует собственная безопасность. Мне он кажется таким самоотверженным человеком, а вы как думаете? У меня никогда не хватило бы мужества на такие опыты.

— Да, нужна огромная сила воли, — вставил Пуаро, — чтобы хладнокровно проводить такие опыты.

— Конечно. Вы знаете, — сказала Барбара Фрэнклин, — я ужасно горжусь им, но в то же время очень беспокоюсь за него. В конце концов, от этих морских свинок и лягушек никакого толку нет, просто нужна реакция человека. Вот почему я так боюсь, что Джон как-нибудь решит испытать на себе эти ужасные бобы и может случиться непоправимое. — Она вздохнула и покачала головой. — Он только смеется над моими опасениями. Он действительно святой.

В эту минуту к нам подошёл Бойд Каррингтон.

— Привет, Барбара. Вы уже готовы?

— Да, Билл, я жду вас.

— Надеюсь, это вас не утомит.

— Конечно, нет. Сегодня я чувствую себя намного лучше, чем обычно.

Она встала, мило улыбнулась нам обоим и со своим сопровождающим двинулась через лужайку.

— Доктор Фрэнклин… Современный святой… Хм… — сказал Пуаро.