— Тогда что же даст эксгумация? Ничего.

— Я не целиком уверен в своей гипотезе, но полагаю, эксгумация со всей определенностью покажет, отравили сэра Генри или нет, — сказал Родерик. — Сейчас объясню почему.

3

В «Анкретонском трактире» Фокс и Родерик подкрепились отлично приготовленной тушеной зайчатиной и выпили по кружке местного пива. Хозяйка этой симпатичной маленькой пивной заверила Родерика, что при необходимости они с Фоксом смогут у нее переночевать.

— Боюсь, нам и в самом деле придется воспользоваться ее гостеприимством, — сказал Родерик, когда они вышли на улицу.

Деревня была освещена неярким зимним солнцем; на главной улице, кроме пивной и дома доктора Уитерса, располагались почта, часовня, магазин тканей и книжный киоск, клуб, аптека и несколько маленьких домиков. За грядой холмов золотились на фоне темного леса готические окна, многочисленные башни и невообразимо разномастные трубы замка Анкретон, с задумчивым и слегка деланным величием глядевшего на деревушку сверху вниз.

— А вот, значит, и аптека мистера Джунипера, — задержавшись перед витриной, сказал Родерик. — Приятная у него фамилия, Фокс, правда? Э. М. Джунипер[50]. Это сюда приезжали Агата и мисс Оринкорт в тот ненастный вечер. Давайте-ка и мы с вами навестим мистера Джунипера.

Но почему-то он не спешил войти в аптеку и, продолжая разглядывать витрину, бормотал себе под нос:

— Смотрите, как здесь все аккуратно, Фокс. Я люблю такие старомодные аптечные пузырьки из цветного стекла — вы тоже? А вон, видите, писчая бумага, расчески, чернила (этот сорт чернил во время войны исчез из продажи) и тут же рядом таблетки от кашля, скромные коробочки с бандажами… Глядите, детские карточные игры! «Счастливые семьи». Агата именно в этой манере изобразила Анкредов. Давайте подарим им колоду. Ну что, зайдем?

Родерик вошел первым. В магазинчике было два отдела. Один прилавок занимали мелочные товары, а второй, пустой и огороженный, использовался исключительно как аптека. Родерик позвонил в колокольчик, и мистер Джунипер вышел к посетителям — румяный, в белом халате, пахнущий чистотой и лекарствами.

— Чем могу быть полезен? — осведомился он и встал за аптечный прилавок.

— Добрый день, — поздоровался Родерик. — У вас случайно не найдется чего-нибудь забавного для маленькой девочки? Она болеет, и хотелось бы ее развлечь.

Мистер Джунипер перешел за другой прилавок.

— Возьмите «Счастливые семьи», — посоветовал он. — Или набор «Мыльные пузырики».

— Вообще-то меня просили привезти что-нибудь посмешнее, для озорного розыгрыша, — непринужденно соврал Родерик. — Подозреваю, что в жертву выбран доктор Уитерс.

— Да что вы? — Мистер Джунипер захихикал. — Боюсь вас огорчить. Выбор у нас невелик. Были, помнится, накладные чернильные кляксы… Нет-нет, я понимаю, что вам нужно, но, увы…

— Мне говорили, есть какая-то подушечка, которую надувают, а потом на нее садятся. Как я понял, довольно гадкая игрушка.

— А-а! «Изюминка»?

— Да, правильно.

Мистер Джунипер покачал головой и сокрушенно развел руками.

— А по-моему, у вас на витрине стоит коробка…

— Пустая! — Мистер Джунипер грустно вздохнул. — «Изюминку» купили, а коробку не взяли; я просто забыл ее убрать, извините. Как, право, досадно! — посетовал он. — Ведь у меня их была целая партия, но неделю назад — или прошло уже две недели, не помню, — я продал последнюю штуку. Кстати, ее купили тоже для ребенка. Тоже для девочки, которая заболела. — И, отважившись, он добавил: — Я сейчас даже подумал, а не для той ли самой?..

— Возможно, — кивнул Родерик. — Ее зовут Патриция Кентиш.

— Да, верно. В тот раз мне тоже назвали это имя. Она живет наверху, в замке. Большая озорница. Так что, как видите, сэр, у мисс Пантало… у мисс Патриции уже есть «изюминка».

— В таком случае я куплю «Счастливые семьи», — сказал Родерик. — Фокс, вам, кажется, была нужна зубная паста?

— «Счастливые семьи», — снимая с полки коробочку, повторил мистер Джунипер. — И зубная паста? Какую предпочитаете, сэр?

— Мне для вставной челюсти, — без восторга ответил Фокс.

— Для протеза. Понятно. — И мистер Джунипер перебежал за аптечный прилавок.

— Могу поспорить, что «изюминку» у нас перехватила Соня Оринкорт, — весело сказал Родерик Фоксу.

Тот что-то промычал.

— Раз уж вы сами угадали. — Мистер Джунипер лукаво улыбнулся. — Хотя, конечно, я не имею права выдавать эту молодую даму. Профессиональная тайна. Ха-ха.

— Ха-ха, — согласно хохотнул Родерик и положил «Счастливые семьи» в карман. — Спасибо, мистер Джунипер.

— Вам спасибо, сэр. Надеюсь, в замке все в порядке? Какая все же тяжелая утрата! Я бы даже сказал, утрата для отечества. Надеюсь, лишай у детишек проходит?

— Да, потихоньку. Прекрасный сегодня день, не правда ли? Всего доброго.

— Не нужна мне никакая зубная паста, — сказал Фокс, когда они вновь вышли на улицу.

— По-вашему, я один должен был все покупать, а вы бы так и стояли, надувшись как индюк? Ничего, спишете по статье «деловые расходы». Оно того стоило.

— Я не говорю, что не стоило, — согласился Фокс. — Итак, сэр, если «изюминку» купила мисс Оринкорт, значит, остальные шутки тоже ее работа?

— Очень сомневаюсь, Фокс. Точно известно, что все же именно Панталоша прицепила записку к пальто Миллеман. Девчонка славится шутками такого рода. Но, с другой стороны, судя по всему, номер с «изюминкой» и летающую корову придумала не она, а кроме того, моя жена уверена, что Панталоша не имеет никакого отношения ни к очкам на портрете, ни к вымазанным перилам, ни к надписи на зеркале сэра Генри. Что касается книжки в судке для сыра, я думаю, тут разгулялась фантазия кого-то третьего, а Панталоша, как и мисс Оринкорт, в данном случае совершенно ни при чем.

— Тем самым, если мы снимаем с девочки подозрения в наиболее серьезных проделках, остается только мисс Оринкорт и кто-то, пока нам неизвестный.

— Вы попали в точку.

— И этот неизвестный, чтобы бросить тень на мисс Оринкорт, пытается связать смерть старого Анкреда с мышьяком.

— Звучит логично, но бог его знает.

— Куда мы сейчас, мистер Аллен?

— Как вы насчет того, чтобы пройтись пешком пару миль? Пойдемте-ка в гости к Анкредам.

4

— Лучше, конечно, было бы сохранить инкогнито, но надеяться на это нам не стоит, — сказал Родерик, когда они поднимались на вторую террасу сада. — Томас уже им позвонил и сообщил, что мы по крайней мере приняли его заявление к сведению. Так что можем с тем же успехом открыто представиться, а там уж что увидим, то увидим. Прежде всего хорошо бы осмотреть спальню покойного.

— Они небось и обои там успели переклеить, — кисло заметил Фокс.

— Интересно, Поль Кентиш разбирается в электроприборах? То, что Седрик в них ни черта не смыслит, я гарантирую.

— А это еще что такое?! — удивленно сказал Фокс.

— Вы о чем?

— Прислушайтесь — по-моему, плачет ребенок. Очень похоже, да?

Они были уже на террасе. С одной стороны она примыкала к картофельному полю, с другой — к лесу, и по обоим ее концам темнели густые кусты и невысокие заросли молодых деревьев. Из кустов, расположенных слева, неслось тоненькое прерывистое поскуливание, очень скорбное. Нерешительно остановившись, они поглядели друг на друга. Поскуливание прекратилось, и тишину наполнили обычные для сельского края звуки — по-зимнему отрывистый щебет птиц, тихий хруст голых ветвей.

— Может, какая-нибудь птица? — предположил Фокс.

— Нет, это не птица. — Родерик внезапно замолчал. — Вот, опять!

Писклявый протяжный вой то угасал, то вновь набирал силу, и эти переливы производили особенно удручающее впечатление. Без дальнейших размышлений Родерик и Фокс зашагали через сад по бугристой, покрытой мерзлой коркой земле. По мере того как они приближались к кустам, вой не то чтобы становился отчетливее, но как-то усложнялся, а когда они подошли к зарослям вплотную, приобрел и вовсе неожиданную окраску.

— Вроде одновременно и воет, и поет, — прошептал Фокс.

Прощай, милый котик, пушистенький мой!

Даже, если ты линял, ты мне зла не причинял.

А теперь навсегда, навсегда ты ушел.

Но я буду вести себя хорошо.

Прощай навсегда, и аминь!

— Навсегда, навсегда! — повторил тоненький голосок и снова сбился на грустный вой.

Пока они продирались сквозь первые, низкие кусты, вой смолк и наступившую тоскливую тишину нарушил громкий захлебывающийся плач.

На прогалине возле холмика свежевскопанной земли сидела девочка в белом колпаке. В холмик были воткнуты несколько цветков герани. В изголовье торчала короткая ветка с наколотой на нее полоской бумаги. Руки у девочки были выпачканы в земле, и, видимо, она терла глаза, потому что все лицо у нее было в черных потеках. Злобно уставившись на Родерика и Фокса, она опустилась на четвереньки — так припадает к земле зверек не в состоянии подчиниться инстинкту и спастись бегством.

— Ай-я-яй, — сказал Родерик. — Нехорошо! — И, не зная, как качать разговор, за неимением лучшего, воспользовался традиционным вопросом доктора Уитерса: — Что беспокоит?

Девочка судорожно всхлипнула. Родерик присел рядом с ней на корточки и прочел надпись на бумажной полоске. Большими неровными буквами было выведено:

КАРАБАС

МИР ПРАХУ ТВОЕМУ

С ЛЮБОВЬЮ ОТ ПАНТАЛОШИ

— Карабас был чей кот? — для пробы спросил Родерик. — Твой?

Панталоша свирепо посмотрела на него и отрицательно покачала головой.

— Какой же я глупый! Это ведь был кот твоего дедушки. Правильно?