Элизабет Коул и Нортон… да, может быть.

И неожиданно из ниоткуда возникли и охватили меня смутное беспокойство и тревога. Небезопасно… ошибочно… строить здесь планы о счастье. В атмосфере Стайлза было что-то злое. Я ощутил это сейчас… в ту самую минуту. Вдруг я почувствовал себя старым и усталым… да и испуганным.

Через мгновение мрачные мысли прошли. Никто, думаю, перемены во мне не заметил, кроме Бойда Кэррингтона. Спустя несколько минут он тихо спросил:

— Что-нибудь случилось, Хэстингс?

— Нет, а что?

— Э… вы выглядели… не могу пояснить…

— Просто предчувствие… опасение…

— Предчувствие зла?

— Да, если можно так выразиться. Ощущение, что… что-то должно случиться.

— Забавно. И мне раза два так казалось. И что же, по-вашему?

Он не сводил с меня глаз.

Я покачал головой. Потому что действительно ничего определенного не опасался. Просто на меня накатила волна уныния и страха. Потом из дома вышла Джудит. Она шла медленно, высоко подняв голову, плотно сжав губы, ее лицо было серьезно и прекрасно. Я подумал, как она похожа на меня и Синдерс. Она была словно какая-то юная жрица. Нортон почувствовал нечто подобное.

Он сказал ей:

— Вы сейчас напоминаете свою тезку перед тем, как она отрезала голову Олоферна.[47]

Джудит улыбнулась и приподняла брови:

— Что-то я никак не могу вспомнить, зачем ей это понадобилось.

— О, по строго моральным причинам. Во благо общества.

Легкая насмешка в его тоне разозлила Джудит. Она покраснела и, пройдя мимо него, села рядом с Фрэнклином.

Она сказала:

— Миссис Фрэнклин чувствует себя намного лучше. Она хочет, чтобы вечером мы все поднялись и выпили с ней кофе.

IV

Разумеется, миссис Фрэнклин была человеком настроения. Я подумал так, когда мы гуськом поднимались к ней после обеда. Сделав сегодня жизнь каждого невыносимой, она теперь была воплощением ласки. Она была одета в неглиже цвета eau de Nil[48] и возлежала в своем шезлонге. Рядом с ней стоял маленький вращающийся столик с полками для книг, на котором располагались кофейные приборы. Ее пальцы, ловкие и белые, быстро исполняли ритуал заваривания кофе, правда, не обошлось без помощи сестры Крейвен. Мы все были здесь, за исключением Пуаро, который удалился к себе перед обедом, и Аллертона, еще не вернувшегося из Ипсвича, и миссис и полковника Латтреллов, оставшихся внизу.

Донесся аромат кофе. Кофе, подававшийся в Стайлзе, был довольно неинтересной мутной жидкостью, так что мы с нетерпением ожидали напитка миссис Фрэнклин из свежих зерен да еще с добавкой ягод.

Фрэнклин сидел у противоположной стороны стола и передавал чашки, которые она наполняла. Бойд Кэррингтон стоял возле софы, Элизабет Коул и Нортон были возле окна. Сестра Крейвен удалилась на задний фон к изголовью кровати. Я сидел в кресле, сражался с криптик-кроссвордом в «Таймс» и проглядывал зашифрованные подсказки.

— Или любовь… или риск третьей стороны? — зачитал я. — Восемь букв.

— Вероятно, анаграмма, — предположил Фрэнклин.

Мы подумали минутку-другую. Я продолжил:

— Недобрые парни между холмами.

— Ворота, — быстро отозвался Бойд Кэррингтон.

— Цитата: «И спрошенное Эхо, чье бы оно там ни было, отвечает ей…» — пропуск. Теннисон. Пять букв.

— Где, — предложила миссис Фрэнклин. — Конечно, правильно. И Эхо отвечает: «Где?»

Я засомневался.

— Слово должно кончаться на «W».

— Ну, много слов оканчивается на «W». КАК, и СЕЙЧАС, и СНЕГ. [49]

Элизабет Коул откликнулась от окна:

— Цитата Теннисона звучит так: «И спрошенное Эхо, чье бы там оно ни было, отвечает ей: «Смерть».

Я услышал резкий вдох где-то рядом. Я поднял голову. Это была Джудит. Она прошла мимо нас к окну и стояла на балконе. Вписывая последний ответ, я заметил:

— Даже любовь не может быть анаграммой. Сейчас вторая буква «А».

— И какая подсказка?

— Или любовь, или риск третьей стороны. Пропуск А и шесть пропусков.

— Любовник, — ответил Бойд Кэррингтон.

Я услышал, как чайная ложка загремела на блюдце Барбары Фрэнклин, и перешел к следующей подсказке.

— Ревность — чудовище с зелеными глазами; кто так сказал?

— Шекспир, — заявил Бойд Кэррингтон.

— Отелло или Эмилия? — вопросила миссис Фрэнклин.

— Слишком длинные слова. Нужен ответ из пяти букв.

— Яго.

— Уверена, что Отелло.

— Это вообще цитата не из «Отелло». Так Ромео говорил Джульетте.

Каждый выразил свое мнение. Неожиданно с балкона Джудит крикнула:

— Смотрите, падающая звезда. О, а вот и другая.

Бойд Кэррингтон сказал:

— Где? Нужно загадать желание.

Он вышел на балкон и присоединился к Элизабет Коул, Нортону и Джудит. Сестра Крейвен последовала за ним. Фрэнклин тоже встал и направился на балкон. Они стояли, издавая восклицания, пристально глядя в ночное небо.

Я остался со своим кроссвордом. Зачем мне падающая звезда? Мне нечего желать…

Неожиданно Бойд Кэррингтон ворвался в комнату.

— Барбара, ты должна выйти.

Миссис Фрэнклин резко сказала:

— Нет, не могу. Я слишком устала.

— Чепуха, Барбара. Ты должна выйти и загадать желание! — Он захохотал. — И не протестуй. Я тебя вынесу.

И неожиданно, наклонившись, он подхватил ее на руки. Она засмеялась и запротестовала.

— Билл, положи меня… не будь таким глупым.

— Маленькие девочки должны загадывать желания.

Он вынес ее через окно и поставил на балкон.

Я еще ниже согнулся над газетой. Потому что вспомнил… ясная тропическая ночь… кваканье лягушек… и падающая звезда. Я стоял у окна, повернулся и подхватил Синдерс, и вынес ее на руках смотреть на звезды и загадывать желания…

Строчки кроссворда побежали и затуманились перед глазами.

Кто-то вышел с балкона и вернулся в комнату — Джудит. Джудит не должна видеть меня со слезами на глазах. Не должна. Я торопливо крутнул вертящийся книжный шкаф, сделав вид, что ищу книгу. Я вспомнил, что видел здесь старое издание Шекспира. Да, вот и оно. Я пролистал «Отелло».

— Что ты делаешь, отец?

Переворачивая страницы, я промямлил что-то насчет ответа на кроссворд. Да. Это был Яго.

«Берегись ревности, мой лорд;

То чудище с зёлеными глазами,

глумящееся над своей добычей».

Джудит торжественно продолжила:

— «Ни мак, ни мандрагора,

Никакие другие наводящие сон

                                           сиропы

Никогда не дадут тебе того

                                           сладкого сна,

Коим ты владел вчера».

Ее голос, прекрасный и глубокий, звенел в тишине.

Потихоньку возвращались другие, они смеялись и разговаривали. Миссис Фрэнклин вновь уселась в шезлонг. Фрэнклин вернулся на свое место и начал перемешивать кофе. Нортон и Элизабет Коул выпили свой и откланялись, потому что обещали поиграть в бридж с Латтреллами.

Миссис Фрэнклин выпила кофе и потом потребовала «капли». Джудит принесла их из ванной — сестра Крейвен только что вышла.

Фрэнклин бесцельно бродил по комнате. Он натолкнулся на небольшой столик. Жена резко сказала:

— Не будь таким неуклюжим, Джон.

— Прости, Барбара. Я кое о чем думал.

Миссис Фрэнклин жеманно заметила:

— Ты самый настоящий медведь, верно, дорогуша?

Он как-то рассеянно посмотрел на нее и потом сказал:

— Хорошая ночь; думаю, мне надо прогуляться.

Он вышел.

Миссис Фрэнклин заметила:

— Знаете, он гений. Это видно даже по его манерам. Я так ужасно им восхищаюсь. Какая страсть к работе!

— Да, да, умный парень, — небрежно отозвался Бойд Кэррингтон.

Джудит резко оставила комнату, чуть не столкнувшись на пороге с сестрой Крейвен.

Бойд Кэррингтон сказал:

— Что насчет партии в пикет, Бэбз?

— О, прелестно. Не принесете ли карты, сестра?

Сестра Крейвен отправилась за картами, а я пожелал миссис Фрэнклин доброй ночи и поблагодарил ее за кофе.

Выйдя из комнаты, я натолкнулся на Фрэнклина и Джудит. Они стояли в коридоре и выглядывали из окна. Они не разговаривали. Просто стояли бок о бок.

Фрэнклин взглянул через плечо, когда я приблизился к ним. Он сделал несколько шагов, заколебался и сказал:

— Пойдемте прогуляемся, Джудит?

Моя дочь покачала головой.

— Не сегодня. — Она как-то резко добавила: — Я пойду спать. Спокойной ночи.

Я спустился вместе с Фрэнклином. Он тихо насвистывал себе под нос и улыбался.

Я был не в очень-то хорошем расположении духа и поэтому сварливо заметил:

— Похоже, вы очень собой довольны.

Он признал:

— Да, сделал кое-что, что хотел сделать долгое время. Прекрасно, м-да.

Я расстался с ним внизу и на минутку заглянул к игрокам в бридж. Нортон подмигнул мне, когда миссис Латтрелл не смотрела в его сторону. Роббер проходил в необычайно гармоничной обстановке. Аллертон все еще не вернулся. Казалось, без него дом стал гораздо счастливее и не таким гнетущим.

Я поднялся в комнату Пуаро. С ним сидела Джудит. Она улыбнулась мне, но не заговорила.

— Она простила вас, mon ami, — заявил Пуаро. Что за возмутительные слова!

— Право, — залопотал я. — Вот уж не думал…

Джудит встала, обвила меня рукой за шею и поцеловала.

Она сказала:

— Бедный отец. Дядя Эркюль не будет нападать на твое самолюбие. Простить нужно меня. Так что прости и пожелай мне спокойной ночи.