– Может, что-то случилось? – спросил я. – Я мог бы зайти к нему, если появились особые новости.

– Да так, ничего особо важного, хотя… в общем, если все же пойдете, то скажите ему, – он понизил голос до шепота, – что, по-моему, я нашел лишнюю кофейную чашку!

Я уже почти и думать забыл о том таинственном поручении Пуаро, но теперь мой интерес оживился.

Поскольку больше Лоуренс ничего не мог объяснить, я решил смирить свою гордость и вновь зайти в Листуэйз к Пуаро.

На сей раз меня встретили уже с улыбкой. Месье Пуаро оказался дома. Хочу ли я подняться в его номер? Разумеется, я поднялся к нему.

Пуаро сидел за столом, обхватив голову руками. Заметив меня, он поднялся со стула.

– Что с вами? – заботливо спросил я. – Надеюсь, вы не заболели?

– Нет, нет, не заболел. Но я озабочен решением крайне важного вопроса.

– Удастся ли вам уличить нашего преступника? – иронично предположил я.

Но, к моему изумлению, Пуаро кивнул мне с самым серьезным видом.

– «Сказать иль не сказать, – как говорил ваш великий Шекспир, – вот в чем вопрос…»

Я не стал утомлять себя исправлением цитаты.

– Бросьте шутить, Пуаро!

– Я серьезен как никогда. Поскольку на волоске висят важнейшие человеческие ценности.

– О чем вы говорите?

– О женском счастье, mon ami, – печально произнес он.

Я растерялся, не зная, что и сказать.

– Настал решающий момент, – озабоченно продолжил Пуаро, – а я не знаю, как поступить. Поскольку, видите ли, на кону в затеянной мной игре весьма крупные ставки. И никто, кроме меня, Эркюля Пуаро, – он с гордостью похлопал себя по груди, – не в силах довести ее до успешного конца!

Несколько минут почтительно помолчав, дабы не умалить эффект его величественной озабоченности, я передал ему сообщение Лоуренса.

– Ага, – радостно вскричал он, – значит, он отыскал лишнюю кофейную чашку! Молодец. А он умнее, чем кажется, этот ваш унылый месье Лоуренс.

Я не думал, что Лоуренс отличается высокими умственными способностями, но предпочел не возражать Пуаро, а мягко попенял ему на забывчивость, напомнив, что по средам у Синтии выходной, и если бы он слушал меня внимательнее, то ему не пришлось бы вчера зря ездить в Тэдминстер.

– Вы правы. Дырявая у меня голова. Однако мне повезло, и другая молодая особа проявила ко мне истинное милосердие. Видя мое огорчение, она самым любезным образом показала мне все, что я хотел увидеть.

– Тогда все в порядке, но вам все равно придется еще разок заглянуть туда к Синтии, раз уж она ждет вас на чай.

Далее я рассказал ему о последнем письме.

– Как жаль, – заметил бельгиец, – я не переставал надеяться, что оно может что-то прояснить. Хотя нет, вряд ли это имело смысл. Распутать такое дело помогут только умственные изыскания, – он постучал себя пальцем по лбу, – славная работа для маленьких серых клеточек. Придется, как у вас говорится, поломать голову, – многозначительно заявил Пуаро, а потом неожиданно спросил: – Друг мой, вы разбираетесь в отпечатках пальцев?

– Не особенно, – удивленно ответил я. – Мои познания ограничиваются тем, что, согласно научным данным, не существует двух одинаковых отпечатков.

– Да, совершенно верно.

Открыв ключом какой-то ящичек, он извлек оттуда несколько фотографий и разложил их на столе.

– Видите, отпечатки следуют под номерами: один, два и три. Не могли бы вы описать их мне?

Я внимательно изучил предложенные улики.

– Все они сильно увеличены, как я понимаю. Могу сказать, что отпечатки под номером один принадлежат мужчине… похоже, здесь следы большого и указательного пальцев. Номер два наверняка оставила дама – они значительно миниатюрнее и резко отличаются по всем прочим линиям. Под номером три, – я задумчиво помолчал, – видимо, приведены какие-то наложенные друг на друга отпечатки, но среди них четко выделяются отпечатки под номером один.

– Они налагаются на другие?

– Да.

– И у вас нет сомнений в их принадлежности?

– Ни малейших, они одинаковы.

Пуаро кивнул и, аккуратно собрав снимки, опять запер их в ящичек.

– Полагаю, – небрежно бросил я, – что вы, как обычно, не пожелаете ничего объяснить?

– Напротив. Первые отпечатки принадлежат месье Лоуренсу. Вторые – мадемуазель Синтии. Они не имеют важного значения, я снял их просто для сравнения. А вот с третьим снимком дело обстоит сложнее.

– Да?

– Да, они, как вы и сказали, сильно увеличены. Вы также могли заметить, что само изображение выглядит смазанным. Не стану утомлять ваше внимание описанием использования дактилоскопического оснащения и алюминиевого порошка и прочими техническими подробностями. Полиции данный процесс отлично известен, и таким образом можно быстро получить фотографии отпечатков пальцев с любого предмета. Итак, друг мой, вы осмотрели эти отпечатки… остается сообщить вам, на каком предмете их оставили.

– Продолжайте, вы уже заинтриговали меня.

– Eh bien! Ладно, так и быть. Под номером три представлены сильно увеличенные отпечатки, которые оставили на одной бутылочке, которая хранится в шкафчике с ядами, который стоит в аптеке госпиталя Красного Креста в Тэдминстере. – Он усмехнулся. – Мои слова прозвучали почти как детский стишок про то, сколько событий происходит «В доме, который построил Джек»!

– Боже милостивый, – воскликнул я, – но как же попали туда отпечатки Лоуренса? Когда мы заходили в аптеку, он даже не подходил к шкафчику с ядами!

– О, нет, подходил!

– Невозможно! Мы все время были вместе.

– Вы заблуждаетесь, друг мой, – покачав головой, возразил Пуаро, – ненадолго вы все-таки разделились. Сами подумайте, если вы все время были вместе, то зачем же мадемуазель Синтии понадобилось звать Лоуренса к вам на балкон?

– Да, об этом я забыл, – признал я. – Но он оставался в одиночестве буквально минуту.

– Вполне достаточно.

– Достаточно для чего?

– Достаточно для того, – Пуаро загадочно улыбнулся, – чтобы джентльмен, изучавший медицину, удовлетворил вполне естественный интерес и любопытство.

Мы обменялись взглядами. Глаза Пуаро светились каким-то непонятным весельем. Он встал и начал напевать себе под нос какой-то бравурный мотивчик. Я подозрительно наблюдал за ним.

– Пуаро, но что же находилось в той самой бутылочке? – спросил я.

– Гидрохлорид стрихнина, – бросил он через плечо и продолжил весело напевать.

– О боже! – подавленно прошептал я.

Такой ответ не удивил меня, я даже ждал именно его.

– В той аптеке чистый гидрохлорид стрихнина используется крайне редко… лишь иногда, для изготовления специальных пилюль. Для прочих лекарств в медицине широко применяется другой раствор стрихнина. Потому-то наши отпечатки и сохранились на склянке с ядом.

– А как вам удалось сделать фотографии?

– Пришлось уронить шляпу с балкона, – спокойно признался Пуаро. – Посетителям не положено выходить во двор днем, поэтому, несмотря на мои многочисленные возражения и извинения, коллега мадемуазель Синтии любезно спустилась туда сама за моей шляпой.

– Значит, вы знали, что найдете там?

– Нет, отнюдь. Я лишь допускал такую возможность, узнав из вашего рассказа, что месье Лоуренс подходил к шкафчику с ядами. И такую версию следовало либо подтвердить, либо исключить.

– Пуаро, ваше легкомысленное веселье не обманет меня, – мрачно заявил я. – Вы сделали важнейшее открытие.

– Сомневаюсь, – откликнулся бельгиец, – хотя одно обстоятельство поразило меня. Несомненно, оно поразит и вас тоже.

– Какое же?

– Слишком часто, пожалуй, стрихнин появляется в нашем деле. Ведь мы сталкиваемся с ним уже третий раз. Во‑первых, стрихнин содержался в тонике миссис Инглторп. Во‑вторых, Мэйс продал стрихнин, скажем так, из-под прилавка в аптеке Стайлз-Сент-Мэри. И теперь, третий раз, пузырек со стрихнином держал в руках один из обитателей усадьбы. Это сбивает с толку, запутывая наше расследование. А как вы знаете, подобная странная путаница меня всегда огорчает.

Я не успел ничего ответить, поскольку в этот момент открылась дверь и к нам заглянул один из соседей-бельгийцев.

– Там внизу какая-то леди спрашивает мистера Гастингса.

– Леди?

Я вскочил. Пуаро спускался за мной по узкой лестнице. На крыльце стояла Мэри Кавендиш.

– Я навещала в деревне одну старушку, – пояснила она, – и, узнав от Лоуренса, что вы направились к месье Пуаро, решила зайти за вами.

– Как жаль, мадам, – сказал последний. – Я‑то надеялся, что вы меня решили почтить своим визитом!

– Я с удовольствием загляну к вам на днях, раз вы приглашаете меня, – улыбнувшись ему, пообещала она.

– Вот и славно. Если вам понадобится исповедник, – Мэри еле заметно вздрогнула, – то помните, что отец Пуаро всегда к вашим услугам.

Она так задумчиво взглянула на него, словно пыталась понять некий скрытый смысл его слов.

– А вы сами, месье Пуаро, – резко отведя глаза, сказала женщина, – не желаете заглянуть к нам на огонек?

– С превеликим удовольствием, мадам.

Всю дорогу до нашего дома Мэри возбужденно болтала. Мне показалось, что она немного нервничает, избегая взглядов Пуаро.

Погода испортилась, задул резкий, почти по-осеннему пронизывающий ветер. Мэри поежилась и застегнула пуговицы своей черной спортивной куртки. Под порывами сурового ветра печально шелестели деревья, точно скорбно вздыхающие великаны.

Мы подошли к парадному входу в Стайлз и сразу заметили в холле что-то неладное.

Навстречу нам бросилась Доркас. Она плакала, заламывая руки. За ней топтались и другие слуги со слезами на глазах.

– Ох, мэм! Ох, мэм! Не знаю, как и сказать вам…

– В чем дело, Доркас? – раздраженно спросил я. – Говорите же, наконец.

– Ох, уж эти злосчастные полицейские! Они арестовали его… арестовали мистера Кавендиша!

– Лоуренса арестовали? – потрясенно ахнув, повторил я.