О: Хорошо. А вот и снова я!

В: Это ты, Гарри?

О: Да, передать привет. Тут толпа.

В: Чем больше, тем лучше. Мы рады встретиться со всеми нашими друзьями. Что для вас сделать?

О: Будьте внимательны. Слушайте духов.

В: Мы сделаем все, что сможем, если вы скажете нам, что делать.

О: Свернуть себе головы!

В: Джордж, ты уйдешь, наконец?

О: Освободите линию, глупые создания!

В: Понго, ты что, не можешь от него избавиться?

(В этот момент карандаш изображает уродливое лицо.)

В: Это твой портрет?

О: Это я, Джордж В. Ха-ха!

(Карандаш начал чертить яростные зигзаги и сбросил планшетку со стола. Когда она снова была установлена, карандаш опять начал писать почерком, который мы связываем с Понго.)

О: Я избавился от него. Что-то он расшумелся сегодня. Ф. ревнует и присылает его, чтобы мешать нам. Не обращайте внимания, Понго сильнее.

В: Как ты сказал, кто ревнует?

О: Не обращайте внимания. Злодейка.

В: Гарри все еще здесь?

О: Нет. Другие. Здесь дух, которому нужна ваша помощь.

В: Кто это?

О: Очень трудно. Ждите.

(Карандаш изобразил серию больших петель.)

В: Какая это буква?

О: Глупые! Не торопитесь. Очень трудно. Я попробую еще раз.

(Снова карандаш в течение нескольких минут чертил на бумаге бессмысленные линии, а затем изобразил букву «К».)

В: У нас есть буква «К». Это правильно?

О: К-К-К-

В: У нас есть буква «К».

О: К-Р-Е-

(В этот момент карандаш снова начал чертить бессмысленные линии.)

(У. Я — Понго. Она пытается, но большое сопротивление. Помогите ей мысленно.

В: Ты хочешь, чтобы мы спели гимн?

О (снова Понго, очень сердито): Глупые! Сидите спокойно! М-О-

В: Это часть того же слова?

О: Р-Н-А-

В: Ты хочешь сказать «Креморна»?

О: Креморна, Креморна. Наконец-то пробилась! Радость, радость, радость!


Мисс Бут повернулась к мисс Климпсон и озадаченно сказала:

— Это очень странно. Креморна — было сценическое имя миссис. Я надеюсь, она не могла внезапно умереть. Она довольно неплохо себя чувствовала, когда я уходила. Может, мне лучше подняться и посмотреть?

— А может, это другая Креморна? — предположила мисс Климпсон.

— Но это такое необычное имя.

— Почему бы нам не спросить, кто это?

В: Креморна — как еще тебя зовут?

О: (карандаш пишет очень быстро): Роузгарден — теперь легче.

В: Я не понимаю тебя.

О: Роза — Роза — Роза — глупая!

В: О! Ты хочешь сказать, Креморна Гарден?

О: Да.

В: Розанна Рейберн?

О: Да.

В: Ты уже умерла?

О: Еще нет. В изгнании.

В: Ты еще в теле?

О: Ни в теле, ни вне. Жду. (Вмешивается Понго.) Когда то, что вы называете рассудком, покидает человека, его дух в изгнании ожидает Великой Перемены. Почему вы не можете этого понять? Торопитесь. Очень трудно.

В: Нам очень жаль. Тебя что-то беспокоит?

О: Большая проблема.

В: Надеюсь, она заключается не в лечении доктора Брауна или в том, как я...

О (Понго): Не будь такой глупой.

О (Креморна): Мое завещание.

В: Ты хочешь изменить завещание?

О: Нет.

Мисс Климпсон. Это очень удачно, потому что я не думаю, что это был бы окончательный вариант. Что вы хотите, чтобы мы сделали с ним, дорогая миссис Рейберн?

О: Пошлите его Норману.

В: Норману Эркварту?

О: Да. Он знает.

В: Он знает, что нужно сделать с ним?

О: Оно ему нужно.

В: Очень хорошо. Ты можешь сказать нам, где его искать?

О: Я забыла. Ищите.

В: Оно в доме?

О: Я говорю Вам, забыла. Трудное положение. Небезопасно. Я слабею, слабею...

(Здесь почерк стал неуверенным и неровным.)

В: Попытайся вспомнить.

О: В К-К-К- (Возникло замешательство, и карандаш запрыгал.) Плохо, бесполезно. (Внезапно с большим усилием.) Освободи линию, освободи линию, освободи линию.

В: Кто это?

О: (Понго) Она ушла. Снова плохое воздействие. Ха-ха! Убирайся! Все кончено.

(Карандаш вышел из-под контроля медиума, и, когда его вновь установили на столе, ответов не было.)

— Как это досадно! — воскликнула мисс Бут.

— Вы, я думаю, не знаете, где может находиться завещание?

— Конечно нет. Она сказала: «В К...» И что же это может быть?

— В конторе, наверное, — предположила мисс Климпсон.

— Может быть. Если так, то мистер Эркварт — единственный, кому оно доступно.

— Тогда почему он его не возьмет? Она сказала, что оно ему нужно.

— Видимо, оно где-то в доме. Что же может означать буква «К»?

— Коробка, картина, комод?..

— Кровать? Это может быть почти все.

— Как жаль, что она не смогла закончить свое сообщение. Наверное, нам лучше попробовать еще раз. А может быть, сначала посмотрим во всех подходящих местах?

— Давайте сначала посмотрим, а потом, если мы не сможем его найти, можно будет попробовать еще раз.

— Отличная мысль! В одном из ящиков бюро лежат ключи от разных ее коробок и других вещей.

— Почему бы нам их не попробовать? — прямо спросила мисс Климпсон.

— Попробуем. Вы ведь поможете мне, не так ли?

— Если вы считаете это необходимым. Я чужой человек, вы же понимаете.

— Сообщение пришло и к вам тоже. Хорошо, если бы вы пошли со мной. Вы могли бы подсказать мне, где искать.

Мисс Климпсон не стала больше спорить, и они поднялись по лестнице.

Нравственность этой акции была сомнительной — практически она собиралась ограбить беспомощную старуху в интересах женщины, которой никогда не видела. Но мотив — наверняка благородный, если его выдвинул лорд Питер. И это отметало все сомнения.

Прекрасная винтовая лестница заканчивалась вверху длинным широким коридором, стены которого от пола до потолка были увешаны картинами, портретами, этюдами, автографами известных людей в красивых рамках, программками и прочими атрибутами артистического прошлого.

— Вся ее жизнь здесь и вот в тех двух комнатах, — сказала медсестра. — Если эту коллекцию продать, за нее можно получить кучу денег. Думаю, когда-нибудь так и сделают.

— Кому же достанутся деньги, вы не знаете?

— Я думаю, что мистеру Норману Эркварту, — он ее родственник; кажется, единственный. Но мне никогда ничего об этом не говорили.

Она распахнула высокие двери с резными панелями и классическим архитравом и включила свет.

Это была великолепная большая комната с тремя высокими окнами, с лепными цветами и факелами на потолке. Красота ее пропорций и декора была, однако, изрядно оскорблена безвкусными шпалерами с аляповатыми розами и плюшевым занавесом темно-красного цвета с тяжелыми золотыми кистями и бахромой, как в театре в викторианскую эпоху. Каждый фут пространства был заставлен мебелью. Булевские шкафы выглядели нелепо рядом с изящными шифоньерками из красного дерева; инкрустированные столики с безделушками покоились на тяжелых основаниях из немецкого мрамора или бронзы; лакированные экраны, шератоновские бюро, китайские вазы, лампы из молочного стекла, стулья, оттоманки причудливых форм, цветов и стилей теснили друг друга, как растения в джунглях, борющиеся за существование. Это была комната женщины без вкуса и чувства меры; ее хозяйка не отказывалась ни от чего и не отказывала себе ни а чем, для нее сам факт обладания был единственной стабильной реальностью в обманчивом мире потерь.

— Это может быть здесь или в спальне, — сказала мисс Бут. — Я принесу ее ключи.

Она открыла дверь справа; мисс Климпсон, снедаемая любопытством, на цыпочках прошла за ней.

Спальня еще больше, чем гостиная, походила на ночной кошмар. У изголовья больной тускло светила небольшая электрическая лампочка. Над огромной позолоченной кроватью свешивались с балдахина тяжелые складки розовой парчи. Балдахин поддерживали толстые позолоченные купидоны. Из полумрака проглядывали безобразные гардеробы, еще какие-то шкафы, высокие комоды. На вычурном и неустойчивом туалетном столике было закреплено большое трехстворчатое зеркало, в нем, как и в другом, стоявшем в центре комнаты, смутно отражались похожие на башни сумрачные очертания мебели.

Мисс Бут открыла среднюю дверцу самого большого гардероба. Та растворилась со скрипом, выпустив наружу облако пыли с запахом жасмина. Совершенно очевидно — ничто не менялось в этой комнате, с тех пор как паралич уложил ее хозяйку в постель и заставил ее замолчать.

Мисс Климпсон бесшумно подошла к кровати. Повинуясь инстинкту, она двигалась осторожно, как кошка, хотя было абсолютно ясно, что ничто не может испугать или удивить лежащую в постели женщину.

Со старого-старого лица, такого маленького на необъятном пространстве подушки, что казалось кукольным, на нее смотрели немигающие, невидящие глаза. Лицо было покрыто сетью мелких морщинок, какие бывают на пальцах, когда долго держишь руки в мыльной воде, а все глубокие морщины — свидетельство жизненного опыта — были почти сглажены в тот момент, когда мышцы беспомощно расслабились под действием наступившего паралича. Лицо было одновременно опухшим и помятым. Оно напомнило мисс Климпсон блеклый воздушный шар, из которого вышел почти весь воздух. Сходство усиливалось еще и тем, что дыхание выходило из ее беспомощных губ с легким хрипом. Из-под оборки ночного чепца выбились несколько гладких седых прядей.

— Любопытно, не правда ли, знать, — сказала мисс Бут, — что, пока она так здесь лежит, ее дух может общаться с нами.

Мисс Климпсон переполнило ощущение, что она совершает святотатство. Только величайшим усилием воли ей удалось подавить охвативший ее порыв — рассказать правду. Она подтянула для безопасности подвязку с мыльницей выше колена, и резинка больно врезалась в ногу, как бы напоминая ей о роли, на себя взятой.