Агата Кристи - Загадка Ситтафорда

– А вы не хотите узнать, что, собственно, произошло в Экземптоне? – начал он.

Она нахмурилась:

– Нужно ли мне это выслушивать? Мой брат был убит. Безболезненно, я надеюсь?

– Я бы сказал, совершенно.

– Тогда, пожалуйста, избавьте меня от отвратительных подробностей.

«Противоестественно, – подумал инспектор, – явно противоестественно».

Словно прочитав его мысли, она произнесла слово, которое он твердил про себя:

– Вы полагаете, инспектор, что это противоестественно, но я уже достаточно наслушалась ужасов. Муж мне наговорил всякого во время одного из своих самых страшных припадков… – Она содрогнулась. – Я думаю, вы бы поняли меня, если бы лучше знали мою жизнь.

– Да, да, несомненно, миссис Гарднер. Я, собственно, приехал, чтобы узнать от вас некоторые подробности о семье.

– Да-а.

– Вам известно, сколько еще у брата родственников помимо вас?

– Из близких только Пирсоны. Дети моей сестры Мэри.

– И кто это?

– Джеймс, Сильвия и Брайан.

– Джеймс?

– Он самый старший. Работает в страховой конторе.

– Сколько ему лет?

– Двадцать восемь.

– Он женат?

– Нет, но обручен, и, по-моему, с очень славной девушкой. Я с ней еще не познакомилась.

– А его адрес?

– Юго-Запад, три, Кромвель-стрит, двадцать один.

Инспектор записал.

– Я слушаю, миссис Гарднер.

– Затем идет Сильвия. Она замужем за Мартином Дерингом, возможно, вы читали его книги. Он пользуется некоторым успехом.

– Спасибо. А их адрес?

– Уимблдон, Суррей-роуд, «Уголок».

– Я слушаю.

– И самый младший – Брайан, но он уехал в Австралию. Боюсь, не отыщу его адреса, но либо брат, либо сестра обязательно его знают.

– Спасибо вам, миссис Гарднер. И чистая формальность: как вы провели вчерашний день?

Она выразила удивление.

– Дайте припомнить. Я купила кое-что… Да, потом пошла в кино. Вернулась домой около шести и прилегла у себя до обеда: картина вызвала у меня головную боль.

– Благодарю вас, миссис Гарднер.

– Что-нибудь еще?

– Нет. По-моему, мне больше не о чем вас спрашивать. Теперь буду связываться с вашим племянником и племянницей. Не знаю, уведомил ли вас мистер Кирквуд, но вы и трое молодых Пирсонов являетесь наследниками капитана Тревильяна.

Краска проступила на ее лице от сильного волнения.

– Это замечательно, – спокойно сказала она. – Настолько было тяжело, так тяжело… Все время что-то выкраиваешь, экономишь, а столько всего хочется…

Она быстро поднялась со стула, когда сверху донесся раздраженный мужской голос:

– Дженнифер, Дженнифер, иди сюда!..

– Простите, – сказала она.

Едва она открыла дверь, как опять, еще громче и нетерпеливее, прозвучало:

– Дженнифер, где ты? Иди сюда!

Инспектор прошел за ней к двери. Он остановился в прихожей и смотрел, как она побежала вверх по лестнице.

– Иду, дорогой, иду! – крикнула она.

Больничная сиделка, которая спускалась вниз, посторонилась пропустить ее.

– Пожалуйста, пройдите к мистеру Гарднеру, он очень возбужден. Вам всегда удается его успокоить.

Инспектор Нарракот поневоле оказался на пути сиделки, когда она спустилась с лестницы.

– Можно с вами поговорить минутку? – спросил он. – Наша беседа с миссис Гарднер прервалась.

Сиделка с готовностью направилась в гостиную.

– Больного расстроило известие об убийстве, – объяснила она, поправляя жесткую крахмальную манжету. – Беатрис, глупая девица, прибежала и тут же все выложила.

– Сожалею, – сказал инспектор. – Боюсь, это моя вина.

– Что вы, откуда же вам было знать! – кокетливо сказала сиделка.

– Мистер Гарднер опасно болен?

– Печальная история, – сказала сиделка. – Хотя у него, собственно говоря, нет ничего серьезного. Он потерял подвижность конечностей исключительно из-за нервного шока… И никаких внешних признаков инвалидности.

– А вчера днем у него не было какого-нибудь потрясения? – спросил инспектор.

– Что-то я не знаю, – с некоторым удивлением ответила сиделка.

– Вы были с ним весь день?

– Должна бы весь день, только вот капитану Гарднеру понадобилось поменять книги в библиотеке, а жене сказать он забыл, она ушла. Я и отправилась выполнять его поручение. Потом он попросил меня купить кое-какие пустяки, подарки для жены. Такой заботливый он у нас. И сказал, чтобы я выпила за его счет чаю в «Бутс», вы, говорит, сиделки, не можете без чая. Это у него шуточки такие… Я не выходила до четырех, а ведь магазины, знаете, так переполнены перед Рождеством, то да се, и вернулась я только после шести. Но бедняжка чувствовал себя вполне удовлетворительно. Собственно, он даже сказал мне, что почти все время спал.

– Миссис Гарднер к этому времени уже возвратилась?

– Да, кажется, она прилегла.

– Она очень предана мужу, не так ли?

– Она обожает его. Клянусь, эта женщина готова сделать для него что угодно. Очень трогательно и не похоже на те случаи, с которыми мне приходилось сталкиваться. Вот только в прошлом месяце…

Но инспектор Нарракот искусно парировал угрожающую ему сплетню прошлого месяца. Он взглянул на часы и громко воскликнул:

– Боже милостивый! Опаздываю на поезд. Далеко ли до вокзала?

– Сент-Дэвис – в трех минутах ходьбы, если нужен Сент-Дэвис. Или вам Квин-стрит?

– Надо бежать, – сказал инспектор. – Извинитесь за меня перед миссис Гарднер за то, что я не попрощался. Очень признателен вам за беседу.

Сиделка была весьма польщена.

«Довольно приятный мужчина, – заметила она про себя, когда за ним захлопнулась дверь. – Довольно приятный. И так хорошо воспитан».

И, слегка вздохнув, она отправилась наверх к своему пациенту.

Следующим действием инспектора Нарракота был доклад своему непосредственному начальнику суперинтенданту Максвеллу.

Тот выслушал его с интересом.

– Похоже, дело нашумит, – задумчиво сказал он. – Газеты будут писать о нем под крупными заголовками.

– Согласен с вами, сэр.

– Наша работа должна быть четкой. Нельзя совершать ошибок. Но я полагаю, вы на верном пути. Нужно как можно быстрее добраться до этого Джеймса Пирсона и выяснить, где он был вчера днем. Вы говорите, что это довольно распространенная фамилия, но ведь есть еще имя. То, что он записался под своим именем, свидетельствует о непреднамеренных действиях. Иначе надо быть идиотом. Мне представляется, что могла произойти ссора, последовал неожиданный удар. Этот Пирсон должен был услышать о смерти Тревильяна в тот же вечер. Ну а если это его дядя, почему же он, не сказав никому ни слова, улизнул утром шестичасовым поездом? Неважно это выглядит. И тут не просто совпадение. Надо уточнить все как можно скорее.

– Именно об этом я и думаю, сэр. Пожалуй, я отправлюсь в город поездом час сорок пять. И еще я хочу переговорить с женщиной, которая сняла дом у капитана, с этой Уиллет. Там тоже что-то непросто. Но сейчас до Ситтафорда все равно не доберешься: дороги завалило снегом. Да она и не может иметь прямого отношения к убийству. Они с дочерью в момент совершения преступления занимались столоверчением. И между прочим, произошла довольно странная вещь… – И инспектор пересказал историю, которую услышал от майора Барнэби.

– Подозрительно! – глухо сказал суперинтендант. – Считаете, старина говорил правду? Такие истории скорее сочиняют постфактум те, кто верит в привидения и прочую чертовщину.

– Я думаю, не сочинил он, – с усмешкой сказал Нарракот. – Мне пришлось немало потрудиться, прежде чем я услышал это от него. Уж он-то не верит, скорее наоборот: старому солдату претит вся эта чепуха.

Суперинтендант понимающе кивнул.

– Да, странно, но это нам ничего не дает, – заключил он.

– Так я еду в час сорок пять в Лондон?

Максвелл отпустил его.

По прибытии в город Нарракот сразу же отправился на Кромвель-стрит, 21. Ему сказали там, что мистер Пирсон в конторе и будет около семи часов.

Нарракот небрежно кивнул, словно эти сведения не представляли для него никакой ценности.

– Я зайду еще, если смогу, – сказал он. – Ничего особенного. – И ушел, не сообщив своего имени.

Он не пошел в страховую контору, вместо этого он отправился в Уимблдон побеседовать с миссис Мартин Деринг, в девичестве Сильвией Пирсон.

«Уголок» не имел признаков запущенности. «Но хотя и новый дом, а дрянной», – отметил Нарракот.

Миссис Деринг была дома. Развязная горничная в лиловом платье провела его в изрядно заставленную гостиную. Он попросил передать хозяйке свою официальную визитную карточку.

Миссис Деринг с его карточкой в руке вышла почти сразу.

– Я полагаю, вы по поводу бедного дяди Джозефа, – приветствовала она его. – Это какой-то ужас! Я сама страшно нервничаю из-за этих бродяг. На прошлой неделе я поставила еще два запора на дверь черного хода, а на окна – новые специальные задвижки.

От миссис Гарднер инспектору было известно, что Сильвии Деринг двадцать пять лет, но выглядела она далеко за тридцать. Роста она была невысокого, светленькая, анемичная, с озабоченным, беспокойным лицом. В речи ее все время звучала нотка какого-то недовольства, более всего неприятная в человеческом голосе. Все еще не давая инспектору ничего сказать, она продолжала:

– Я, конечно, с удовольствием помогла бы вам в чем-нибудь, но ведь дядюшку Джозефа мы, собственно, почти не знали. Он был не очень-то приятным человеком, не из тех, к кому понесешь свою беду. Вечно придирался, ворчал. И не из тех, кто бы имел хоть какое-то представление о литературе. Успех, истинный успех, не всегда измеряется деньгами, инспектор.

Наконец она сделала паузу, и инспектору, у которого ее высказывания вызвали определенные предположения, представилась возможность заговорить.

– Вы довольно быстро узнали о трагедии, миссис Деринг.