– Для детективов вы оба довольно странные люди, – встрял он в разговор. – Неужели вы всерьез считаете, что вор начал красть головные уборы по всему Лондону, чтобы иметь возможность украсть мою рукопись? Вы думаете, что я имею обыкновение носить ценные рукописи в своей шляпе?! Но даже если допустить подобную нелепость, позволю себе указать на тот факт, что рукопись была похищена за несколько дней до кражи моей первой шляпы.

Доктор Фелл задумчиво взъерошил свою черную гриву.

– Бесконечное повторение слова «шляпа», – проговорил он, – производит смущающий эффект. Я даже боюсь сказать «шляпа», когда имею в виду что-либо совершенно иное… Может, вы сначала расскажете нам о рукописи – что это за вещь, как она к вам попала и когда была похищена? Это, случайно, не одна из неоконченных рукописей Колриджа «Кублай-хан»?

Сэр Уильям покачал головой. Допив виски, он откинулся на спинку кресла и несколько мгновений изучал доктора Фелла острым взглядом из-под нависших век. Затем глаза его сверкнули холодной гордостью.

– Я расскажу вам, что это была за редкость, – почти прошептал он, – потому что за вас поручился Хэдли, Во всем мире лишь один коллекционер… нет, пожалуй, два знают, что рукопись обнаружил именно я. Мне пришлось показать ее одному из них, чтобы удостовериться в подлинности. Про другого я скажу позднее. Но это я ее нашел!

Выражение его глаз на худом лице стало жестким. Рэмпоул, который никогда не понимал этой страсти к обладанию подлинной рукописью или первым изданием какого-нибудь писателя, с любопытством наблюдал за ним.

– Это я ее нашел, – с упоением повторил сэр Уильям. – Это рукопись совершенно неизвестного рассказа Эдгара Аллана По. За исключением самого По и меня с упомянутым мной коллекционером, ее никто не видел и даже не слышал о ней… Считаете, что в это трудно поверить, не так ли? – Он обвел слушателей холодным взглядом, в котором читалось удовлетворение, и беззвучно усмехнулся. – Так слушайте. С сочинениями По это случалось и раньше. Вы, наверное, слышали, что очень редкое первое издание «Убийства на улице Морг» было найдено в мусорном баке? Ну а моя находка еще лучше, гораздо более ценная. И я обнаружил ее… по чистой случайности. Но рукопись подлинная. Так сказал Робертсон. Ха! Слушайте же!

Он откинулся на спинку кресла, а его беспокойные руки двигались по полированной столешнице, словно разглаживали невидимые листы бумаги. Он напоминал скорее ростовщика, объясняющего тонкости своего ремесла, чем традиционного страстного коллекционера.

– Я никогда не собирал рукописи По. Это привилегия американских обществ библиофилов. Но у меня есть первое издание собрания «Аль Арааф», изданное по подписке, когда он был в Вест-Пойнте, и несколько номеров «Вестника литературы Юга», который он издавал в Балтиморе. Так вот. В сентябре прошлого года я рыскал по Штатам в поисках какой-нибудь старины, и как-то ко мне зашел доктор Мастере, коллекционер из Филадельфии. Он предложил посмотреть на дом, где жил По, что на углу Семидесятой улицы и Спринг-Гарден. Я так и сделал, отправившись туда в одиночестве. И хорошо сделал!

Квартал оказался очень бедным, застроенным однообразными кирпичными домами, на задних дворах которых сушилось белье. Дом По стоял на углу перекрестка. Я слушал, как в гараже какой-то мужчина проклинал мотор машины, который никак не хотел заводиться. Дом мало изменился за прошедшее время, за исключением того, что теперь соединялся дверью с соседним зданием. Таким образом, из двух домов получился один. Второй дом тоже был необитаемым – видимо, это изменение было произведено уже давно.

Я попал через ворота в высоком дощатом заборе в вымощенный двор с искривленным деревом, которое росло из трещин между плитами. В маленькой кирпичной кухоньке угрюмый на вид рабочий что-то записывал на конверте. Из передней комнаты доносился стук молотка. Я извинился. Сказал, что я турист и что, по слухам, в этом доме жил один писатель. Не отрываясь от своего занятия, тот проворчал, чтобы я проходил. И я прошел в другую комнату. Вам знакомы такие жилища: маленькая комнатка с низким потолком, по обе стороны низкого закопченного камина с полукруглой решеткой – буфеты, забитые посудой, а за ними стена с отстающими обоями? Но! В этой комнате По при свечах писал свои незабываемые произведения, Виргиния перебирала струны своей арфы, и добродушная миссис Клемм чистила картофель.

Сэр Уильям понял, что ему удалось завладеть вниманием своей аудитории. По его интонациям и выразительным паузам было ясно, что ему доставляет удовольствие рассказывать историю. Ученый, бизнесмен, шарлатан – все эти герои словно появлялись на его угловатом, худом лице и проглядывали в подчеркнуто театральных жестах.

– Рабочие переставили буфеты. Заметьте, буфеты! – Он вдруг резко подался вперед. – И еще одна удача. Они вынули решетку, на которую кладется штукатурка, вместо того чтобы просто заделать трещины в стенах и оклеить их обоями… Весь дом был заполнен облаками пыли и известки. Двое рабочих как раз выдирали старые деревянные решетки, и я увидел…

Джентльмены, я весь покрылся холодным потом и задрожал. Она была засунута внизу между решеткой – тонкая пачка листов, покрытых пятнами плесени и сложенных в длину пополам. Это было подобно откровению, потому что, когда я вошел в ворота и увидел, что рабочие ремонтируют дом, мне подумалось: «А что, если бы я нашел…» Признаюсь, я буквально бросился вперед, оттолкнув рабочих. Один из них ругнулся и чуть не уронил решетку. Одного взгляда на почерк той части рукописи, что я увидел, было достаточно. Вы знаете эту характерную извилистую черту под заглавием в рукописях По и манеру написания букв его имени – Э.А. По?

Но нужно было соблюдать осторожность. Я не знал, кому теперь принадлежит дом, а владелец мог понимать ценность моей находки. Предлагая рабочим деньги за то, чтобы они позволили мне взять рукопись, я должен был назвать им не очень большую сумму. В противном случае они бы что-то заподозрили и запросили гораздо больше…

Сэр Уильям скупо улыбнулся:

– Я объяснил, что у меня нечто вроде сентиментального интереса к человеку, который здесь когда-то жил, и сказал: «Послушайте, я дам вам за это десять долларов». Даже при этом они подозрительно поглядели на меня. Наверное, у них возникли подозрения, что здесь спрятаны какие-то сокровища или указания, как их найти. Призраку По это страшно понравилось бы. – И снова он усмехнулся, стиснув зубы, и широко развел руками. – Но рабочие посмотрели на рукопись и увидели, что это «просто какая-то история и еще какая-то глупость, которая начинается с очень длинных и непонятных слов». Я весь дрожал, опасаясь, что они повредят рукопись. Сложенная пополам, она могла рассыпаться уже от возраста и хрупкости бумаги. Наконец они согласились уступить ее мне за двадцать долларов, и я унес свою драгоценность.

Как вы, вероятно, знаете, крупнейшими специалистами по произведениям Появляются профессор Гарвей Аллен из Нью-Йорка и доктор Робертсон из Балтимора. Я знаком с Робертсоном, поэтому понес находку к нему. Прежде всего я взял с него слово, что он никогда никому не расскажет про то, что я ему покажу…

Время от времени Рэмпоул бросал взгляды на старшего инспектора и заметил, что тот не то чтобы начал скучать, а становился все беспокойнее и нетерпеливее, а между бровей у него залегла глубокая складка.

– Но почему нужно было держать это в тайне? – не выдержал Хэдли. – Если возникал вопрос о праве на рукопись, то вы имели на нее преимущественное право. Вы могли купить ее. И ведь вы сделали, как вы сами подчеркнули, величайшее открытие. Почему же не объявили об этом, когда могли прославиться благодаря своему открытию?

Смерив его долгим взглядом, сэр Уильям покачал головой:

– Вы не понимаете. А я не могу вам объяснить. Я не хотел никаких проблем. Я только хотел иметь эту великую вещь, которая была бы тайной между По и мной, для себя одного. Чтобы никто ее не увидел, пока я не передумаю. Чтобы она была моей, понимаете? Это было бы почти так, как если бы я был лично знаком с По. – Его лицо, лицо безумца, побледнело. Он силился подобрать слова для объяснения столь страстного и невыразимого желания, и его рука беспомощно шарила по воздуху. – В любом случае Робертсон – человек чести. Он обещал хранить тайну и будет ее хранить, хотя и пытался убедить меня обнародовать мою находку, как предложили и вы, Хэдли. Но естественно, я отказался… Джентльмены, рукопись оказалась именно такой, о чем я сказал, и даже лучше.

– И что же это было? – проявил настойчивость доктор Фелл.

Сэр Уильям долго не решался заговорить. Наконец взволнованно и тихо произнес:

– Минутку, джентльмены. Дело не в том, что… что я вам не доверяю. Нет, конечно нет! Но я уже слишком многое открыл незнакомым мне людям. Простите меня. Пока я предпочитаю хранить свою тайну. Достаточно того, что я обрисовал вам ценность украденной у меня вещи, чтобы вы могли сказать, поможете ли мне ее найти. Кроме того, мы уже и так потратили уйму времени.

– Это вы его потратили, – вежливо поправил его инспектор. – Так что скажете, доктор?

На лице доктора Фелла застыло странное выражение: это была смесь презрения, юмора и скуки. Он поерзал в кресле, поправил очки и задумчиво уставился на обладателя титула.

– Расскажите нам, – предложил он, – об обстоятельствах кражи и о том, кого вы подозреваете. Ведь у вас есть какие-то подозрения, не так ли?

Сэр Уильям тут же ответил: «Да» – и осекся. Помолчав, он продолжил:

– Она была похищена из моего дома на Беркли-сквер… дайте подумать… Сегодня понедельник… Так вот, она была похищена в какой-то момент между субботним днем и воскресным утром. Позвольте мне все объяснить.

На втором этаже дома к моей спальне примыкает туалетная комната. Я в значительной степени использую ее в качестве кабинета. Конечно, большая часть моей коллекции находится внизу, в библиотеке и в самом кабинете. В субботу днем я изучал рукопись в своем верхнем кабинете…