Впервые Мелани с Джеком увидели чашу Сократа в субботу, пятнадцатого ноября. Она была выставлена под стеклянным колпаком на втором этаже музея. Стояла, слегка наклоненная набок, и зеркальце, специально установленное внутри, отражало буквы, выцарапанные на донышке: «ΣOK».

— Видел ее в музее Гетти в Малибу, — говорит Кори. — Стоит целое состояние.

— Что это значит, целое состояние? — спрашивает Мелани.

— Ну два-три миллиона.

— А по мне — так обыкновенная глиняная бутылочка, — говорит Джек.

— Ни хрена подобного. Видишь те буквы на донце?

— Ну и что?

— Это имя Сократа. Первая буква называется «сигма», то же, что по-нашему «с». А на конце «к», потому что по-гречески Сократ пишется через «к». Сократ. Именно из этой чаши он и пил яд. Настойку болиголова.

— Да будет тебе! — говорит Мелани.

— Нет, правда. Это единственная бутылочка из всех найденных, на которой сохранились буквы. Ученые считают, что или гончар, или один из тюремщиков решил сохранить ее в качестве сувенира. И выцарапал имя Сократа на донышке.

— Вау! — восклицает Мелани. — И что же они с ней делают? Так и перевозят из музея в музей?

— Должно быть, взяли напрокат, для выставки, — говорит Джек. — Тут где-то должна быть информация, пойдемте посмотрим.

И они действительно находят информацию, напечатанную на листке бумаги и заключенную в рамочку под стеклом. И там говорилось, что чаша является постоянным экспонатом музея древнегреческого искусства в Афинах, что грант, полученный от правительства Греции, дает возможность возить эту историческую реликвию по музеям всего мира. Путешествие чаши началось в июне прошлого года. С тех пор она успела посетить двенадцать городов. И прямо отсюда должна отправиться на юг. Сперва — в Вашингтон, потом — в Атланту, и…

— Калузу? — удивленно воскликнул Джек.

— Да там только один вонючий и жалкий музеишко, — говорит Мелани. — Должно быть, это какая-то другая Калуза.

— Нет, наша Калуза, во Флориде, — говорит Джек. — И музей «Ка Де Пед». Вон написано, погляди-ка!

Они снова смотрят на табличку.

Да, действительно, так и написано, черным по белому: «Калуза, шт. Флорида». Так и написано.

— А почему ты сказала «вонючий»? — спрашивает Кори.

— Да потому, что туда сроду никто не ходил и не ходит. Сонное царство.

— Так давайте грабанем его, и все дела! — говорит он.

Глава 9

Мужчина, пивший кофе со льдом в компании с Джеком и Кэндейс, был просто огромен. Широченные плечи, бочкообразная грудь, лапищи, как у боксера-тяжеловеса. И Джеку нравилось то, что он видит. По словам Кэндейс, Гарри Джергенсу предстояло «нейтрализовать» охрану в музее. Зейго, еще один опытный вор, называл это «завалить сторожей». Очень милое выражение. Джеку вообще страшно нравилось, как разговаривали эти люди.

Был четверг, до запланированного ограбления оставалось два дня.

— Так, вы говорите, их там двое? — спросил Джергенс.

— Да, — кивнула Кэндейс.

На ней была короткая ярко-синяя юбка, белые босоножки и белая майка. Сидели они на улице, у бассейна. Солнце еще не приблизилось к зениту, но термометр показывал уже восемьдесят шесть градусов. Уголок острова, где они собрались, был довольно уединенным и тихим, лишь изредка доносились крики чаек. От лагуны их отделяла лужайка футов пятидесяти в длину, окаймленная мангровыми зарослями. В ночь ограбления они подплывут к этому дому на лодке, так, во всяком случае, уверял Зейго. И Джек верил ему, поскольку пару раз видел подобные ситуации в кино.

— Нормальная музейная охрана, — говорила тем временем Кэндейс. — И никаких дополнительных сторожей на время пребывания чаши нанимать они не собираются.

— А ты знаешь, где они будут? Я имею в виду, точное расположение?

— Знаю.

— И это точняк?

— Как в банке, — ответила она. — Оба будут снаружи обходить музей.

— Где конкретно снаружи?

— Ну, один из них обходит музей со двора, по кругу.

— Дергает за ручки дверей и проверяет, заперты или нет?

— Не думаю. Иначе может включиться сигнализация.

— А на хрен он тогда нужен?

— Наверное, ходит с фонариком и посвечивает. Смотрит, в каком состоянии окна, возможно, проверяет широкие входные двери. Они полные лохи и деревенщина, Гарри. И если и вступали когда в разборки в музее, так только с вандалами. И никто не ожидает нападения.

— Ну а другой? Ты вроде бы говорила, их двое?

— А второй ходит по периметру. Дело в том, что само здание обнесено каменной стеной и…

— Высокая?

— Шесть футов. И он делает обход изнутри. И с ним собака.

— Чудненько! Просто смерть до чего обожаю общаться с гребаными шавками!

— Доберман.

— Еще того хлеще! Ну а тот, который обходит музей? У него тоже собака?

— Нет.

— Он вооружен?

— Они оба вооружены.

— Хорошенькая работенка мне светит, как я погляжу! — проворчал Джергенс. — Ну а внутри на кого нарваться можно?

— Ни на кого.

— У них нет нужды во внутренней охране, — вставил Джек. — Считают, что системы сигнализации достаточно.

— Она включается тут же, как только кто-нибудь проникает в помещение.

— Чудненько, — повторил Джергенс.

— Причем это не какие-нибудь там примитивные устройства, — сказала Кэндейс. — Настоящий шедевр стоимостью четверть миллиона баксов. Последнее слово техники, предназначенное именно для охраны произведений искусства.

— Шедевр, но не последнее слово техники, — поправил ее Джек. — Его установили еще в 1979 году.

— А ну-ка, расскажите поподробнее, — попросил Джергенс.

Джек уже слышал всю эту историю — Кэндейс выложила ее ему вчера, как только пришла из библиотеки. И вот теперь она рассказывала ее снова в надежде, что Джергенс не даст слабины и не откажется от всей этой затеи. Ей страшно хотелось, чтоб дело у них выгорело. Она строила большие планы в связи с этим самым делом.

В 1979 году, в ожидании прибытия сокровищ Тутанхамона, музей вбухал двести сорок тысяч долларов в новую систему сигнализации, призванную уберечь от вторжения злоумышленников. И это несмотря на то, что за четыре года до этого президентом Фордом был подписан специальный акт под названием: «Гарантии от потерь при демонстрации предметов искусства и изделий, представляющих художественную и историческую ценность». Суть его сводилась к тому, что все вышеперечисленные предметы должны быть застрахованы. И Кэндейс подозревала, что Калуза вовсе не хотела войти в историю как город, где из музея, пусть даже такого захудалого, похищаются бесценные сокровища. В одной из газетных статей — в ней отчетливо улавливалась странная смесь провинциального бахвальства и столь же провинциального самоуничижения — было подробнейшим образом расписано, какие именно меры безопасности предпринял музей «Ка Де Пед». По словам журналиста, приобретенная музеем система напрочь отвергала даже теоретическую возможность покушения на сокровища. А приобретения эти сводились к следующему.

Магнитные контакты на всех дверях и дверных рамах. Установленные должным образом, они образовывали так называемую «правильную» цепь для контрольной панели.

— Не знаю, поймешь ли ты это, Джек, — сказала она. — Любая электронная система состоит из трех основных компонентов…

«Век живи — век учись», — подумал Джек.

— А именно: из датчиков, контрольного блока и сигнального устройства. Существует два типа сенсорных переключателей, нормально закрытые, которые сокращенно называют «НЗ», и нормально открытые, или «НО».

— Знаю. Слыхали про всю эту муру, — буркнул Джергенс.

— А я — нет, — сказал Джек.

«Тогда не суй свой гребаный нос в это дело», — подумал Джергенс, но вслух этого говорить не стал.

— Постараюсь объяснить попроще, — спокойно продолжила Кэндейс. — Дверной звонок — вот вам классический пример нормально открытого переключателя, или «НО». В цепи есть разрыв, вы жмете на кнопку звонка, разрыв закрывается, звонок звонит. Ну а в случае системы сигнализации разрыв закрывается, когда вы открываете дверь или окно. Бац! — и включается сирена. Систему «НО» можно нейтрализовать, перерезав провода, тогда ток не сможет поступать к контрольному блоку. Система же «НЗ» работает исходя из совсем обратного принципа…

— Да знаю я всю эту муть! — повторил Джергенс.

— И все равно, заткнись и слушай! — рявкнула Кэндейс.

Он злобно сверкнул глазами.

Она, сверкая глазами, уставилась на него.

Ставка слишком высока, подумала она.

И продолжала смотреть на него — до тех пор, пока он не выдержал и не отвернулся.

— В замкнутой цепи, — продолжила она, — слабый ток все время присутствует. Стоит вам открыть окно или дверь, цепь размыкается, срабатывает реле и таким образом включается сирена. И резать провода в подобных системах не имеет никакого смысла, это равносильно вторжению извне, тот же эффект. Поступление тока прекращается, сигнал тревоги срабатывает. Перехитрить эту систему можно, лишь закольцевав провода в обход датчика. Вот тогда, пожалуйста, открывайте сколько вам угодно окна и двери. И легче всего запомнить это…

— Вот дерьмо, детский сад какой-то! — не выдержал Джергенс.

Она снова метнула в его сторону гневный взгляд. Он уставился на нее. Эта игра в гляделки продолжалась несколько секунд. Затем он отвернулся. Снова первым.

— Так вот, проще всего запомнить это, — продолжила Кэндейс, — если держать в уме два слова, «закрытый» и «открытый». Звонок звонит там, где система открытая, и, чтобы этого не случилось, надо ее закрыть. В закрытой системе, напротив, надо открыть. А чтобы сладить с комбинацией этих систем, всего-то и надобно, что убедиться, что открытая система остается открытой…