Эд Макбейн - Выкуп Кинга

— Дуг, не глупи.

— Для чего ты вчера звонил Бенджамину? Только не старайся втереть мне очки этой ерундой относительно новой линии! Какие у тебя с ним планы?

— У меня? Никаких. Дуг, это же смешно! Я никогда бы не стал что-то планировать с Бенджамином.

— Ас кем?

— Ни с кем, — Камерон вымученно засмеялся. — Ни с кем, Дуг. ,

— Ты сказал Бенджамину о бостонской сделке?

— Бостонской? Да нет. Нет.

— Тогда для чего ты ему звонил?

— Относительно новой линии. Я говорил тебе, Дуг. У отдела сбыта встреча…

— С этим могла бы справиться твоя секретарша! Почему ты лично позвонил Бенджамину домой?

— Я… Я хотел сказать ему лично. Я подумал, что он обидится, если я…

— Да? Продолжай.

— Я… Я просто подумал, что он обидится, вот и все.

Минуту Кинг молча смотрел на Камерона. Потом подошел к телефону и стал набирать номер.

— Что ты делаешь? — спросил Камерон.

Кинг не ответил. Он стоял, держа трубку у уха, глядя на Камерона, и ждал.

— Квартира мистера Бенджамина, — сказал голос в трубке.

— Позовите мистера Бенджамина, — сказал Кинг.

— Будьте любезны, кто его спрашивает?

— Дуглас Кинг.

— Одну минуту, мистер Кинг.

— Почему ты звонишь ему? — спросил Камерон. — Я ведь говорил тебе…

— Алло? — спросил голос в трубке.

— Джордж? — заискивающим тоном сказал Кинг. — Это Дуг.

— В чем дело, Дуг? — спросил Бенджамин.

— Как дела, Джордж?

— Хорошо. Рановато для того, чтобы обмениваться…

— Джордж, я много думал над твоим предложением, — Кинг не отрывал взгляда от Камерона, который неподвижно сидел на краешке стула.

— Правда? — сказал Бенджамин.

— Да. Оно кажется мне теперь не таким уж плохим.

— Неужели? — высокомерно сказал Бенджамин. — Ну, ну.

— Мне кажется, я мог бы присоединиться к вам, Джордж.

— Ах, мог бы!

— Да. Кроме всего прочего, я должен думать не только о себе. Есть люди, которые много лет были моими верными помощниками. Это будет иметь большое значение и для них.

— Ты прямо добрый самаритянин, Дуг.

— Конечно, я признаю, что вчера плохо себя вел, но, как я уже говорил, я много думал над этим. Отвергать твое предложение было бы просто нечестно по отношению к людям, которые меня окружают.

— Тебе надо было думать немножко раньше, Дуг, — с торжеством сказал Бенджамин. — Тебе следовало подумать до того, как это похищение сорвало твою бостонскую сделку.

Кинг изменился в лице. Он не отрывал взгляда от Камерона, его губы сжались в жесткую прямую линию, а глаза стали холодными. — Мою бостонскую сделку? — повторил он, и Камерон застыл.

— Да, да, я все знаю об этом, поэтому не играй со мной в невинность, — сказал Бенджамин.

— Ну, это было просто…

— Это было просто сделкой, которая случайно провалилась! Итак, очень скверно для вас, мистер Кинг, но вы сделали свой ход, и он оказался неудачным. Я снимаю свое предложение. По правде говоря, можете начать поиски работы. Она вам понадобится сразу же после того, как мы созовем правление.

— Понятно, — тихо сказал Кинг.

— Надеюсь, рто понятно.

— Я знаю, вы меня прижали к стенке, Джордж. Ведь это не повлияет на твое отношение к людям, которые работали со мной? Можешь мне поверить, Пит ничего не знал о моих планах. Мне бы очень не хотелось, чтобы он платил за мои ошибки. Он хороший работник, Джордж, и умный…

— О Пите не беспокойся, — со смехом сказал Бенджамин. — О нем мы сами позаботимся.

— Вы ведь не уволите его, правда?

— Уволим? — Бенджамин засмеялся еще громче. — Уволим? Уволить твоего надежного, верного помощника? Не смеши меня, Дуг! — Его смех замер. — Если не имеешь ничего против, мне надо на гольф, я и так опоздал. Привет, Дуг. — В трубке раздался щелчок. Кинг медленно положил трубку на рычаг.

— Ах ты, сволочь, — сказал он Камерону.

— Да.

— Ты рассказал ему о сделке.

— Да.

— Ты все ему выложил.

— Да.

— Все. Ах ты, сволочь!

— Да, да! — сказал Камерон. Он встал и, понимая, что ему нечего терять, дал волю мстительному чувству. — Да, я все ему рассказал! А теперь ты вылетишь! Вылетишь!

— Это ты так думаешь, дорогуша!

— Я это знаю, дорогуша! Старик теперь в команде Бенджамина. Вы вылетите, мистер Кинг, н я встану на ваше место. Я! Хорошенько посмотри на меня. Я!

— Я смотрю на тебя, сволочь!

— Хорошенько смотри и подольше! Следующий раз будешь смотреть на меня уже со дна мусорной ямы.

— Я смотрю! Я смотрю, ты поганый…

— Такой же поганый, как и ты, приятель. Я выучился в твоей школе. Ты что, ожидал, что я буду вечно кланяться тебе и подлизывать за тобой тарелки? Ты воображал, что Пит Камерон до конца своей жизни будет помощником мойщика бутылок? Только не я, приятель. Я научился жить. Я быстро научился.

— Ах, ты научился! Стоило бы придушить тебя, сволочь!

— Почему? Кого ты винишь, Дуг? Себя самого десять лет назад?

— Меня самого десять лет…

— Посмотри еще раз. Я не такой, каким ты был десять лет назад. Сейчас я не тот, кем ты будешь завтра. Завтра ты окажешься в сточной канаве. Тебя вышвырнут, а я встану на твое место. Завтра!

— Ничего этого не будет, если бостонская сделка состоится!

— У тебя кишка тонка для того, чтобы убить мальчишку!

— У меня кишка тонка, да? А у тебя нет, Пит? А почему ты думаешь, что я не смогу это сделать? Мы с тобой похожи, верно? Одна школа, правда? Мы кровные братья, верно? Оба сволочи, верно?

Он вдруг схватил Камерона за отвороты пиджака и толкнул его так, что тот отлетел в другой конец комнаты.

— Убирайся из моего дома! — крикнул он.

— С удовольствием, мистер…

— Убирайся! Убирайся!

Камерон подошел к шкафу, быстро сдернул пальто с вешалки. Сунув руку в брючный карман, он вынул чек Кинга, смял его в комок и бросил через всю комнату к ногам Кинга.

— Убирайся! — завопил Кинг. — Убирайся, убирайся, убирайся! — Дверь с шумом захлопнулась, а он все еще кричал — Убирайся, убирайся, убирайся!

Мальчику было холодно'.

Кети дала ему свое пальто, но он все еще страдал от холода, который царил на старой ферме, со всех сторон продуваемой сквозняками. Он сказал, что хотел бы выпить какао, чего-нибудь горячего, но в доме было только кофе и сухое молоко. Когда солнце окрасило зимнее небо, мальчик сидел на краю кровати и дрожал, не решаясь даже всхлипывать.

Две городские карты, на которых были обозначены все улицы, лежали на полу возле странного сооружения, Эдди и Сай расправляли карты, чтобы их можно было окинуть взглядом и легко прочесть. Одна была подробной картой Изолы и Смоук Райз, где владения Кинга выделялись красным кружком. Начиная от дома Кинга красными чернилами была проведена линия, которая причудливыми извилинами пересекала город, вплоть до Блек Рок Спен. Пройдя по мосту, красная линия тянулась к сети шоссейных дорог, расходившихся от Санд Спит, мимо точки, отмеченной голубой звездочкой, и затем продолжалась до самой дальней оконечности полуострова. Казалось, в бесцельных блужданиях красной линии нет никакого определенного направления. Начавшись от Смоук Райз, она шла извилистыми путями, затем броском, прямым, как полет стрелы, спущенной с лука, сдвигаясь к мосту, где снова начинала кружить, как только добиралась до шоссейных дорог Санд Спит. Красная линия продолжала двигаться в разные стороны, словно нетвердый на ногах пьяница, пока не проходила голубую звездочку, где снова выпрямлялась и двигалась уже без колебаний, целеустремленно, к берегу океана, огибая точку, которая на карте была обозначена просто «Ферма».

Кети сидела, крепко обняв дрожащего мальчика, и старалась хоть что-нибудь понять из этих карт, радиооборудования и отрывочных разговоров, которые вели между собой Сай и ее муж. Она знала, что это оборудование было необходимой частью их плана, но не могла представить себе, как они будут его использовать. Карты тоже были важны, но Кети не могла связать друг с другом радио и карты, разложенные рядом со стулом, перед громоздким аппаратом.

Оборудование включало осцилляторы и передатчик, о которых говорил Сай, и, кроме того, микрофон и циферблат. Все вместе никак не походило на приемники, которые Кети приходилось видеть раньше.

Из разговора мужа с Саем она поняла, что намечается еще один звонок к Кингу — надо удостовериться в том, что он приготовил деньги, и дать ему инструкции относительно их передачи. Она знала также, что после этого Сай уедет на машине, а Эдди останется. Больше она ничего не поняла.

Мальчик дрожал у нее на руках, и она теснее прижала его к себе, спрашивая себя, может быть, уже в сотый раз, как случилось, что человек, которого она любит, оказался замешанным в столь одиозном акте. Эти мудреные слова даже не приходили ей в голову, она йикогда и не слышала их. Она просто считала похищение чем-то невыразимо ужасным, чем-то почти нечеловеческим, и спрашивала себя, что привело ее Эдди к этому последнему падению — жажда денег, стремление к самовыражению или что-либо еще. Конечно, это ее вина. Она сразу поняла это. Она поняла это интуицией Клеопатры, удерживающей Антония от битвы, Елены, начавшей Троянскую войну. Поступки мужчин зависят от женщин. Как и всем женщинам, ей это подсказывал безошибочный инстинкт. И если Эдди принял участие в похищении и сейчас готовился довести дело до конца, то она была отчасти виновата в этом.

Кети поняла, что не одинаково относится к разным видам преступлений. Например, вчера она не имела ничего против поездки Эдди и Сая, потому что предполагала, что они отправляются грабить банк. Это было почти забавно. В исполнении искусных актеров все это могло превратиться в веселый скетч. «Вот как ты поступаешь со мной? — жалуется актриса, исполняющая роль уличной девки, актеру, играющему ее любовника-гангстера. — После того, как я отдала тебе лучшие годы жизни? Ты идешь грабить банк и вместо этого приводишь домой ребенка». Очень смешно. Ха-ха. Но Кети было не смешно, потому что с ней случилось именно это. Думая, что ее муж собирается ограбить банк, она фактически благословила его на этот подвиг. Но встретившись с похищением, она излила на мужа всю свою злость и горечь.