— Вы до сих пор его защищаете, не так ли?

— Не сказала бы. На данный момент я в полном смятении. В том, что произошло, трудновато держаться реальности. Когда меня начинает заносить, я подозреваю всех и каждого.

Разговор явно начал утомлять ее. Энн покачала головой и слегка нахмурилась.

Я допил свой черный кофе и поднялся.

— Вы не возражаете, если я кое-что разузнаю в городе? Проверю, например: были ли взяты деньги. Возможно, есть свидетели. Думаю, вы можете положиться на мою осторожность.

— Делайте, что вам кажется необходимым, мистер Кросс. — Ее глаза были глубоки и темны, а в глубине их мерцали зеленые всполохи. — Мне ведь нужно хотя бы кому-то доверять, не так ли?

Направляясь к выходу, я постарался держаться как можно дальше от края бассейна. Я внезапно испугался, что упаду, хотя никогда раньше воды не боялся.

Глава 6

Свидетель нашелся, но он оказался слепым. Небольшое написанное серыми буквами объявление на прилавке газетного киоска говорило о том, что здесь работает «Слепой продавец». Человек за прилавком носил очки с матовыми стеклами и говорил мягко, но четко.

— Чем могу быть вам полезен, сэр?

Я только что зашел в киоск и еще не сказал ни слова.

— Как вы догадались, что я мужчина? — спросил я, зная по собственному опыту, что слепые иногда негодуют, когда им сразу указывают на их недостаток.

Он улыбнулся.

— По шагам, разумеется. Я очень восприимчив к звукам. Вы достаточно большой мужчина, думаю, футов шесть ростом?

— В самую точку.

— Я обычно угадываю. Мой рост — пять футов девять дюймов, вы — дюйма на три выше. Это не так уж сложно установить по уровню вашего рта. Теперь вес. Примерно сто шестьдесят пять?

— Сто восемьдесят, — сказал я. — Увы!

— Для ста восьмидесяти у вас слишком легкая походка. Ну и еще секундочку. Попробую угадать ваш возраст.

— Погружаетесь в глубины психики?

— Нет, сэр. Голоса, как и лица, меняются с возрастом. Я бы сказал, что вам тридцать пять, ну, плюс минус пару лет.

— В точку. Тридцать семь.

— Практически я никогда не ошибаюсь больше чем на два года. А вот спорю на четвертак, что мой возраст вам ни за что не угадать!

— Заметано.

Я оглядел лоб безо всяких намеков на морщины, аккуратно зачесанные черные волосы, ясную спокойную улыбку.

— Около тридцати?

— Сорок один, — объявил он со смаком. — Я живу тихо. — Слепой двинул ко мне банку с прорезью в крышке. Она была наполовину заполнена четвертаками. — Бросайте сюда. Это пойдет в Фонд Брэля. — Услышав звон упавшей монеты, он живо кивнул. — Ну-с, так что же я могу для вас сделать?

— Один человек оставил утром возле наружного стенда чемоданчик. Точнее, за стендом.

На секунду он задумался.

— Около одиннадцати?

— Точно.

— А-а, так вот что это было!.. Я думал, что вижу этот чемоданчик...

— Простите?..

— Это такая манера выражаться, — объяснил он. — Я «вижу» слухом, прикосновением, нюхом. Вот вы, например, только что из-за города приехали, не так ли? Я чувствую, как от вас деревней пахнет...

— И снова в точку. — Я начинал подозревать, что киднепперы перехитрили самих себя, выбрав для передачи денег киоск этого слепого. Похоже, он замечал и слышал все, что происходило вокруг.

— Так насчет чемоданчика. Его оставили здесь почти в одиннадцать...

— Это были вы?

— Мой близкий друг.

— Ему не следовало оставлять его возле киоска. Я бы мог позаботиться о чемодане, подержать под прилавком. А его что, украли?

— Я бы не сказал, что украли. Просто он исчез. Думаю, его взяли через пару минут после того, как пробило одиннадцать.

Ровный лоб приподнялся.

— Надеюсь, ваш друг не думает, что это сделал я?

— Конечно, нет. Я стараюсь напасть на след чемоданчика, вот и подумал, что, быть может, вы сможете мне помочь...

— Вы полицейский?

— Я офицер по надзору за условно осужденными. Ховард Кросс.

— Джо Трентино. — Он протянул руку. — Рад с вами познакомиться, мистер Кросс. Слышал ваше выступление по радио прошлой зимой. О несовершеннолетних преступниках. А теперь мне необходимо подумать.

После того как я пожал его руку, она вернулась на стойку, обхватила банку с монетами и начала вертеть ее на стеклянном прилавке. Он сосредоточился.

— Поезд, десять пятьдесят пять все еще стоял на путях. Вот тогда я и услышал, как чемоданчик поставили на платформу. Небольшой такой, не так ли? Потом этот «кто-то» ушел. Ваш приятель такой грузный старый мужчина? Я не мог разглядеть его как следует: слишком много помех...

— Джо, вы чудо.

— Тихо, — сказал он. — Я слушаю воспоминания. С этого поезда у меня есть несколько постоянных клиентов, которые покупают «Скачки». Но возле лотка они не останавливались, наверное, взяли газеты еще в Лос-Анджелесе. Минутку... Здесь был еще один человек, сразу после отхода поезда. Он купил новости прямо со стенда. Итак, кто это был?

Он легонько постучал себя по лбу грубоватыми пальцами. Я наблюдал за ним с каким-то странным ощущением. Его восприятие жизни казалось чуть ли не сверхъестественным.

Он прищелкнул языком.

— Это был один из гостиничных посыльных с привокзальной улицы; они шатаются здесь целыми днями. Я узнаю их по походке, по тому, каким образом они держат монету в руке. Этот швырнул свой дайм[2] на прилавок. Так что же это был за человек? Понял! Это один из посыльных «Пасифик-Инн».

От напряжения его лицо покрылось потом. Адская работенка — воссоздать реальность из разрозненных звуков.

— И ей-же-ей, он нес чемоданчик! Он поднял его перед тем, как войти в киоск! Я услышал, как чемоданчик ударился углом о дверной косяк. Думаю, это был Сэнди, тот, которого кличут Сэнди.

Он обычно проходит здесь днем, но сегодня не сказал мне ни слова. Я еще удивился: почему он не остановился поболтать? Так, значит, вот кто вор?!

— Да нет. Наверное, он просто выполнял работу. Кто-то его послал. Не могу вам пока ничего сообщить, Джо. — Я осекся, едва не брякнув: «Скоро сами обо всем прочтете в газетах». — Извините за беспокойство и спасибо.

— Ничего, — проговорил он, вытирая струящийся по лицу пот. — Всегда к вашим услугам, мистер Кросс.

«Пасифик-Инн» была приземистым неказистым строением, с широкими тропическими навесами и громадной верандой, закрытой экранами из щепки бамбука. Гостиница находилась по диагонали от железнодорожной станции, и с веранды открывался отличный вид на газетный киоск, а крылья, пристройки и бунгало занимали чуть ли не половину квартала. Как и многие дома в Южной Калифорнии, постройка считалась предметом старины. Судейские ветераны еще помнили те времена, когда здесь был международный морской курорт, забитый во время сезона подозрительными европейскими аристократами и голливудскими кинозвездами. После этого в двадцатых землетрясение здорово попортило фасад гостиницы, а через несколько лет экономическое трясение добило, лишив «Пасифик-Инн» клиентуры.

Затем центр города переместился выше по холму, подальше от залива и железнодорожной ветки. «Инн» зависла в пустоте, постепенно скатываясь от второклассного к пользующемуся уж совсем дурной славой заведению. Здесь стал проводить уик-энды и вечеринки всякий сброд из Лонг-Бича и Лос-Анджелеса, гостиница превратилась в место сбора ипподромных маклеров, в рекреацию для бродячих актерских трупп и коммивояжеров. По линии своей работы я бывал тут не раз.

Поднимаясь по ступеням, я почувствовал обступившую меня со всех сторон атмосферу уныния. Парочка стариков, постоянных обитателей бунгало, восседала на плетеных прислоненных к стене стульях, являя собой картину ожившего прошлого. Их черепашьи глазки следили за мной, пока я проходил по веранде. Вестибюль чернел перекрытиями и пахнул пылью. За десять лет он ничуть не изменился. С одной стены голова гризли скалилась на голову лося, висящую напротив. И ни одного человека.

Я позвонил в колокольчик, забытый на нежилой на вид конторке. Из темных недр здания рысью выбежал человечек в линялой униформе. Его округлый, крепенький, словно у гнома, животик вырисовывался под кителем.

— Клерк ушел завтракать. Вам нужен номер? — Из-под квадратной, похожей на коробочку из-под пилюль, шапчонки выбивались жиденькие, цвета засохшей травы волосы.

— Вас зовут Сэнди?

— Скорее кличут.

Он оглядел меня, стараясь втиснуть в какую-нибудь категорию, и я, в свою очередь, сделал то же самое. Скорее всего это был бывший жокей, которому пришлось оставить спорт из-за набранного возраста и веса. Он походил на петушка: глазки умные, моложавость неестественная (ни в каком виде она не могла быть натуральной). Этот понимает только язык денег. И по-видимому, только денег.

— Что у вас за дело, мистер? Если что-то продаете, то поговорите с хозяином. Но его сейчас нет.

— Я ищу одного своего приятеля. У него такой маленький черный чемоданчик.

Скука заволокла его глаза.

— Огромное количество людей таскают черные чемоданчики. Даже в лесах таких полно.

— Мой приятель таскает чемоданчик, который был оставлен сегодня утром у газетного киоска на станции. А вы взяли его оттуда около одиннадцати часов.

— Я взял? Ничего подобного. — Опершись на конторку локтями, он скрестил похожие на обрубки ножки и стал рассматривать потолок.

— Вас узнал Джо Трентино.

— Он что, в последнее время стал лучше видеть? Чушь. Денег у меня с собой не было, поэтому пришлось его немного попугать.

— Послушай, Сэнди. Этот чемоданчик засвечен. Чем дольше ты будешь молчать, тем глубже увязнешь.

— Кого вы разыгрываете? — Но глаза прекратили рассматривать потолок, встретились с моими и остекленели. — Вы что, коп[3]?

— Почти что. В чемоданчике находятся улики уголовного преступления. Начиная с этого момента тебя будут считать соучастником.

Я увидел, как в нем нарастает страх, как ужас внезапно заморозил его ноздри и рот.