Агата Кристи - Врата судьбы

Больше я ничего не могу вам сообщить. Я знаю некоторые факты, которые вам больше никто не расскажет, и в надлежащее время я смогу предоставить их вам. Но поскольку речь идет о мертвых людях и о давно прошедших временах, я не вижу в этом большого смысла.

Однако одну вещь, которая, может быть, поможет вам в вашем расследовании, я вам скажу. Вы же читали о суде над этим коммандером Как-его-там – все время забываю его имя – и знаете, что его судили за шпионаж и приговорили. Свой приговор он полностью заслужил. Он был предателем – ни больше ни меньше. А вот Мэри Джордан…

– Слушаю вас.

– О ней вам надо кое-что знать. Скажу одну вещь, которая, как я уже сказал, может вам помочь. Вы можете назвать ее шпионкой, но она не была немецкой шпионкой. Она не шпионила в пользу врага. Послушайте меня, мой мальчик. Думаю, что могу вас так называть…

Мистер Робинсон понизил голос и подался над столом:

– Она была одной из нас.

– Но ведь это все меняет, – сказала Таппенс.

– Да, – согласился Томми. – Да. Я был в полном шоке.

– А почему он рассказал тебе об этом?

– Не знаю, – честно признался Бересфорд. – Думаю, тому было несколько причин.

– А он… как он выглядит, Томми? Ты мне так и не рассказал.

– Знаешь, он желтого цвета, – ответил муж. – Желтый, крупный, жирный и очень, очень обычный. Но в то же время – если ты понимаешь, о чем я – совсем необычный. Он… он именно такой, каким описал его мой знакомый, – он лучший.

– Это звучит так, как будто ты говоришь о каком-то поп-певце.

– К этой терминологии быстро привыкаешь.

– Да, но почему? Мне кажется, что он раскрыл тебе то, что совершенно не должен был раскрывать.

– Все это произошло давным-давно. И все уже закончено, – попытался объяснить Томми. – Понимаешь, мне кажется, что сейчас это все уже не так важно. Ты только посмотри на все те вещи, с которых сейчас снимают вуаль секретности. Ведь сейчас уже ничего не замалчивают. Открыто говорят обо всем. Кто что сказал, кто что написал… И если о таком-то событии никто ничего не знает, стало быть, информация о нем была убрана по не известным никому причинам.

– Ты меня здорово путаешь, – пожаловалась Таппенс, – когда говоришь подобные вещи. Значит, все было неправильно.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Что мы неправильно оценивали произошедшее. Я хочу сказать… а что я хочу сказать?

– Продолжай, – попросил Томми. – Я должен понять, что ты хочешь сказать.

– Ну, то, что я сказала. Я хочу сказать, что мы нашли эти буквы в «Черной стреле», и с ними все было понятно. Кто-то отметил их в книге – вполне возможно, мальчик по имени Александр, – и это значило, что кто-то – один из них; он же написал «один из нас»… я хочу сказать, что он так написал, но в действительности это выглядело так, как будто кто-то из членов семьи, или из жителей дома, или еще кто-то организовал убийство Мэри Джордан, о которой мы в то время ничего не знали и что в то время нас здорово запутало.

– Видит бог, именно запутало, – подтвердил Томми.

– Тебя это запутало меньше, чем меня. А меня это запутало очень сильно. Мне так и не удалось ничего о ней выяснить. По крайней мере…

– Ты смогла лишь выяснить, что она, возможно, была немецкой шпионкой – ты это хочешь сказать? Ты это выяснила?

– Да, так о ней говорили, и в тот момент я в это поверила. Только вот теперь…

– Да, – согласился Томми. – Только вот теперь мы узнали, что это неправда. Она не была немецкой шпионкой – совсем наоборот.

– Она была что-то вроде английской шпионки.

– Она была сотрудницей английских спецслужб, или как там это сейчас называется. И сюда приехала для того, чтобы что-то выяснить. Что-то выяснить о… о… как его там звали… Хорошо бы моя память на имена была покрепче. Я имею в виду морского или армейского офицера, или кем там он был. Того, кто продал документы о секретной субмарине или о чем-то в этом роде. Мне кажется, что в те времена здесь располагалась большая группа немецких агентов, вроде как в деле «Икс или игрек?», которые занимались подготовкой…

– Готова с тобой согласиться.

– И сюда ее прислали, по-видимому, чтобы она все об этом узнала.

– Понятно.

– Поэтому «один из нас» значит совсем не то, что мы подумали вначале. «Один из нас» должно обозначать кого-то из соседей. Или кого-то, кто имел отношение к этому дому или находился в нем по какой-то причине. Поэтому, когда она умерла, ее смерть была насильственной – поскольку кто-то узнал, чем она здесь занималась. И Александр узнал об этом.

– Может быть, она выдавала себя за шпионку? – предположила Таппенс. – За немецкую шпионку. И завела шашни с коммандером, кем бы тот ни был.

– Давай называть его Коммандер Икс, – предложил Томми. – Коль уж мы не можем запомнить его имени.

– Хорошо, хорошо. Пусть будет Коммандер Икс. Так вот, она с ним сблизилась…

– Но здесь же находился и настоящий шпион, – заметил Томми. – Он руководил большой сетью и жил в каком-нибудь коттедже возле залива – так мне кажется. Он писал много пропагандистских статей, в которых говорил, что для нас самый лучший выход – это подружиться и договориться с Германией и все такое прочее.

– Все это жутко запутано, – сказала Таппенс. – Все эти вещи – чертежи и секретные документы, и заговоры, и шпионская деятельность… Жутко запутано. Ясно лишь одно – мы искали не там.

– Не думаю, – сказал Томми.

– А почему ты так не думаешь?

– Потому что, если она, Мэри Джордан, приехала сюда с целью что-то выяснить и если ей это удалось, тогда «эти люди» – я имею в виду Коммандера Икс или других людей… Здесь же должен был быть кто-то еще из этой сети. Так вот, когда эти люди узнали о том, что она что-то выяснила…

– Слушай, не надо меня опять запутывать, – попросила Таппенс. – Когда ты говоришь такие вещи, они меня сильно путают… Хорошо, продолжай.

– Так вот. Когда они узнали, что ей многое известно, то им пришлось…

– Заставить ее замолчать.

– Прямо как у Филипса Оппенхайма[46], – заметил Томми. – А он точно жил до четырнадцатого года.

– Не мешай. Так вот, им надо было заставить Мэри замолчать прежде, чем она доложит о том, что узнала.

– Возможно, что дело было не только в этом, – предположил Томми. – Ей в руки могло попасть что-то важное. Бумаги или письменные документы. Письма, которые могли послать или передать кому-либо.

– Да. Я тебя понимаю. Нам придется изучить массу людей. Но если она умерла из-за этой ошибки с овощами, то я не очень понимаю, почему Александр употребил слова «один из нас». Ведь это наверняка не был член его семьи.

– А может быть, – предположил Томми, – все произошло так: это необязательно должен был быть кто-то из живших в доме. Сорвать нужные листья и принести их в кухню достаточно просто – но мне кажется, что это не могло привести к смерти. Правда. Просто люди, участвовавшие в трапезе, заболели бы, и пришлось бы послать за доктором, а тот сделал бы анализ и обнаружил, что кто-то ошибся с этими листьями. Никому и в голову не пришло бы, что это было сделано намеренно.

– Но тогда все, кто сидел за столом, должны были умереть, – сказала Таппенс. – Или все заболели бы, но не умерли.

– Необязательно, – ответил Томми. – Предположим, кто-то хотел, чтобы некто – Мэри Дж. – умер. Ей дали дозу яда – например, в коктейле перед обедом или ланчем, бог знает когда это было, – или добавили его в кофе, который она выпила после еды. Надо было добавить чистый дигиталис, или аконит, или что там содержится в листьях наперстянки…

– Насколько я помню, аконит содержится в борце, – прервала мужа Таппенс.

– Не демонстрируй свою эрудицию. Все дело в том, что все сидящие за столом из-за ошибки получили небольшую дозу, поэтому все и заболели, а вот один человек умер. Ну как ты не понимаешь: если большинство людей после этого то ли ланча, то ли обеда – бог его знает – заболевают и анализы показывают, что они приняли яд по ошибке, то смерть одного из них будет рассматриваться как несчастный случай. Ты же знаешь: иногда вместо съедобных грибов люди съедают поганки; дети иногда глотают смертельно опасные ягоды паслена только потому, что те выглядят как настоящие ягоды. Простая ошибка – и люди заболевают, но обычно до смерти не доходит. Умирают только некоторые, обладающие особой аллергией на этот продукт, или что-то там еще. Именно поэтому она умерла, а другие – нет. Понимаешь, это действительно выглядело бы как несчастный случай, и людям даже в голову не пришло бы подумать что-то другое…

– Может быть, она даже сначала слегка заболела, как все другие, а настоящую дозу ей подмешали в утренний чай, – предположила Таппенс.

– Не сомневался, что у тебя по этому поводу будет множество идей.

– Если говорить об этой части истории, то да, – согласилась миссис Бересфорд. – Но как быть со всем остальным? Я имею в виду: кто, почему и как? Кто этот «один из нас» или лучше сказать «один из них»? У кого была такая возможность? Кто-то, кто остановился в доме? Может быть, друг каких-то друзей? Кто-то, кто пришел с рекомендательным письмом – возможно, подделанным, – в котором говорилось: «Будьте поласковее с моим другом, мистер и миссис Мюррей Уилсон (или кто здесь тогда жил?), он так хочет полюбоваться вашим садом», или что-то в этом роде? Все это было не очень сложно провернуть.