Агата Кристи - Врата судьбы

– Ну, понимаешь, я сегодня слышал о нем довольно странные вещи…

– Странные вещи об этом доме?

– Вот именно.

– Послушай, Томми, это невозможно, – сказала Таппенс.

– Почему же невозможно? Потому что он выглядит таким милым и невинным? Хорошо покрашенным и ухоженным?

– Нет. И хорошо покрашен, и ухожен он только благодаря нам. И невинен тоже. Когда мы его покупали, он выглядел довольно ветхим и запущенным.

– Правильно, отсюда и низкая цена.

– У тебя странный вид, Томми, – сказала Таппенс. – Что произошло?

– Ты же знаешь, что сегодня я встречался со Старым Усачом.

– Ах да, ну конечно же! Он передал мне привет?

– Конечно, передал. И посоветовал тебе побольше беспокоиться о себе, а мне – о тебе.

– Он всегда это говорит. Хотя почему я должна беспокоиться о себе в этом месте, не представляю.

– Кажется, что это и в самом деле место, где надо вести себя повнимательнее.

– На что ты намекаешь, Томми?

– Таппенс, а как бы ты посмотрела на то, что он предположил или намекнул – как тебе больше нравится, – что мы находимся здесь не как вышедшие в отставку пенсионеры, а как люди, находящиеся на действительной службе? И что опять, как и во времена дела «Икс или игрек?», находимся здесь на боевом дежурстве? Что нас послала сюда секретная служба для того, чтобы мы что-то выяснили? Чтобы мы выяснили, что не так с этим местом.

– Я не знаю, кто из вас бредил – то ли ты, то ли Старый Усач, если это было его предположение.

– Его. Мне показалось, он абсолютно уверен, что мы выполняем здесь какую-то секретную миссию. Что мы должны здесь что-то разыскать.

– Разыскать? А что именно?

– Что-то, что может быть спрятано в доме.

– Спрятано в доме? Томми, кто из вас сошел с ума – ты или он?

– Тогда я подумал, что он, но теперь не уверен в этом.

– Что же можно найти в этом доме?

– Наверное, что-то, что было здесь спрятано.

– Ты говоришь о кладе? О сокровищах российской короны, которые спрятали в подвале? Да?

– Нет. Я имею в виду не клад. Что-то, что может представлять собой опасность для кое-кого.

– Очень странно.

– Почему? Ты что-то нашла?

– Нет. Ничего я не нашла. Но мне кажется, что это место связано со скандалом, который произошел бог знает сколько лет назад. То есть никто о нем точно ничего не помнит – это то, о чем могла бы рассказывать бабушка или судачить слуги. Например, у Беатрис есть подружка, которая, кажется, об этом что-то слышала. И в нем была замешана Мэри Джордан. И весь скандал был окружен тайной.

– Ну что ты выдумываешь, Таппенс? Ты что, решила вернуться к блестящим дням нашей юности, к тому, что кто-то передал девушке на борту тонущей «Лузитании» какие-то секретные бумаги, и к тем приключениям, которые произошли с нами, когда мы охотились за таинственным мистером Брауном?[40]

– Боже, это было так давно, Томми… Тогда мы называли себя «Молодыми авантюристами». Теперь все это кажется сказкой, правда?

– Нет. Совсем не кажется. Все это случилось в реальности. Множество вещей могут быть вполне реальными, хотя тебе и трудно в это поверить. То, что случилось в этом доме, произошло лет шестьдесят-семьдесят назад. А может быть, и еще раньше.

– Так о чем же говорил Усач?

– О каких-то письмах или бумагах, – ответил Томми. – О чем-то, что могло привести – или привело – к серьезной политической нестабильности. О ком-то, кто занимал ключевой пост, хотя не должен был его занимать, и о каких-то письмах и бумагах, которые точно прикончили бы его, если б в то время выплыли на поверхность. Масса интриг, и все они происходили годы и годы назад.

– Во времена Мэри Джордан? Звучит очень маловероятно, – усомнилась Таппенс. – Томми, ты, должно быть, заснул в поезде по пути домой и все это тебе приснилось.

– Может быть, и так, – согласился ее муж. – Звучит все это действительно невероятно.

– Знаешь, я думаю, что осмотреться не помешает, – сказала Таппенс, – уж коли мы здесь поселились… – Она оглядела комнату. – Мне кажется, что здесь ничего не спрячешь, а тебе, Томми?

– Дом вообще не похож на место, где можно что-то спрятать. Да и с тех пор тут перебывала масса людей.

– Ну да. Насколько я понимаю, одну семью сменяла другая. Если что-то и спрятали, то или в мезонине, или в подвале. Или под полом веранды… Да где угодно.

– В любом случае, это будет здорово, – продолжила Таппенс. – Знаешь, когда нам нечем будет заняться, а спины станут разламываться после высадки цветочных луковиц, мы займемся этими поисками. Серьезно, начиная, как и положено, с вопроса: «Если б это был я, то куда решил бы их спрятать, чтобы никто не смог бы обнаружить?..»

– Не думаю, чтобы здесь было нечто, что еще никто не обнаружил, – сказал Томми. – Со всеми этими садовниками, перестройками и разными семьями, которые здесь жили… Да еще вспомни про агентов по недвижимости и всех остальных.

– Знаешь, никогда ничего нельзя знать наперед. Они могут быть спрятаны в каком-нибудь чайнике.

Таппенс поднялась, подошла к камину, встала на стул и взяла фаянсовый чайник. Сняв крышку, заглянула внутрь и объявила:

– Здесь ничего нет.

– Самое неподходящее место, – сказал Томми.

– Ты что, думаешь, – сказала Таппенс голосом, в котором было больше надежды, чем уныния, – что кто-то попытался избавиться от меня и ослабил панель в потолке теплицы, чтобы та упала прямо мне на голову?

– Маловероятно, – ответил Томми. – Скорее уж это было направлено против старины Исаака.

– Ты меня разочаровал, – произнесла Таппенс. – Мне хотелось бы думать, что я была на волосок от смерти.

– Но все равно, давай-ка поосторожнее. И я тоже постараюсь не выпускать тебя из виду.

– Вечно ты меня оберегаешь, – заметила Таппенс.

– И это замечательно. Ты должна быть счастлива, что твой муж так о тебе беспокоится.

– А в тебя в поезде никто не стрелял? Никто не пытался взорвать рельсы? Нет? – поинтересовалась Таппенс.

– Нет, – ответил Томми. – Но в следующий раз, когда соберемся поехать куда-нибудь, надо будет обратить внимание на тормоза… Нет, все это не лезет ни в какие ворота, – добавил он.

– Конечно, не лезет, – согласилась Таппенс. – И тем не менее…

– Что «тем не менее»?

– Мне даже нравится поразмышлять об этом в таком ключе.

– О том, что Александра убили, потому что ему было что-то известно? – спросил Томми.

– Он действительно знал что-то о том, кто убил Мэри Джордан. Это один из нас… – Внезапно лицо Таппенс осветилось. – Из нас… – повторила она с ударением. – Нам необходимо узнать все «о них». О тех, кто жил в этом доме в прошлом. Мы с тобой должны раскрыть убийство. Окунуться в прошлое и раскрыть его. Узнать, где и почему оно произошло. Мы ведь еще не пытались посмотреть на это дело под таким углом.

– Где черт возьми, тебя носило, Таппенс? – потребовал ответа муж, вернувшись в дом на следующий день.

– Как раз перед твоим приходом я была в подвале, – ответила женщина.

– Это я вижу, – заметил Томми. – Очень хорошо вижу. Ты знаешь, что твои волосы все в паутине?

– В этом нет ничего удивительного. В подвале полно паутины. Больше там ничего не оказалось, – сказала Таппенс. – Если не считать нескольких флаконов лавровишневой воды[41].

– Лавровишневой воды? – переспросил Томми. – Это интересно.

– Правда? А ее что, пьют? По-моему, это вряд ли.

– Нет, – ответил Томми. – Ее не пьют. Люди мажут ей волосы. Мужчины, а не женщины.

– Думаю, что ты прав, – согласилась Таппенс. – Помню, мой дядя… да, я помню, как он пользовался лавровишневой водой. Обычно ее привозил ему его друг из Америки.

– Да неужели? Очень интересно.

– Мне это совсем не кажется интересным, – ответила Таппенс. – И нам это никак не поможет. То есть я хочу сказать, что во флаконе с лавровишневой водой ничего не спрячешь.

– Ах вот, значит, чем ты занималась, – поисками.

– Надо же было с чего-то начинать, – пояснила Таппенс. – Если то, что твой приятель сказал тебе, – правда, в доме действительно может быть что-то спрятано, хотя представить себе, что или где, довольно затруднительно, потому что когда ты выезжаешь из дома или умираешь в нем, его после тебя чистят. Понятно? Я хочу сказать, что любой, кто унаследует этот дом, вынесет и продаст всю мебель, а если что-то оставит, то это продадут уже следующие жильцы. Поэтому все, что есть сейчас в доме, принадлежит максимум предпоследним его жильцам. И ни в коем случае не более ранним.

– Тогда почему кто-то хотел нанести тебе рану и заставить нас выехать из этого дома? Если, как ты говоришь, здесь нет ничего, что мы могли бы найти?

– Это твоя идея, – заявила Таппенс. – И она необязательно правильная. В любом случае, сегодняшний день не потерян полностью. Кое-что я все-таки нашла.

– Что-то, связанное с Мэри Джордан?

– Не совсем. Как я уже сказала, на подвал надежды мало. Там лежит какое-то старье, связанное, на мой взгляд, с фотографированием. Знаешь, лампы для проявки или чем там они пользовались в старые времена, с красным стеклом, и эти флаконы с лавровишневой водой. Но ни одна из плит на полу не выглядела так, что ее можно приподнять и что-то отыскать под ней. Несколько полуразвалившихся чемоданов, несколько жестяных емкостей, но в них уже ничего нельзя спрятать. Если до них дотронуться, то они просто превратятся в пыль. Так что – полная неудача.