Агата Кристи - Врата судьбы

– А в этом что-то есть, – сказал Томми. – Ты ясно указываешь на трудности, которые ждут меня впереди.

– Так что же ты исследуешь? Надеюсь, не газонокосилки?

– А почему ты вдруг заговорила о газонокосилках?

– Да потому что ты просматриваешь все посвященные им каталоги. Ты с ума сходишь от желания купить газонокосилку.

– В этом нашем новом доме мы проводим исторические изыскания. Расследуем преступления и тому подобное, что произошло не менее чем шестьдесят-семьдесят лет назад.

– Ну, так расскажи же мне о своих успехах, Томми.

– Я съездил в Лондон и дал ход кое-чему.

– Ах, вот как, – сказала Таппенс. – Ты дал ход расследованию. И теперь мы наблюдаем сам процесс. В какой-то степени я занималась тем же самым, только методы у нас с тобой разные. Да и предметы моего исследования, как ты видел, очень древние.

– Ты хочешь сказать, что тебя тоже заинтересовала загадка Мэри Джордан? Так вот каким образом такие вещи в наши дни попадают в повестку дня, – сказал Томми. – И она уже сложилась у тебя в голове? Я имею в виду эту загадку или тайну.

– И обрати внимание, какое простое имя. Оно не может быть настоящим, если эта Джордан была немкой, – заметила Таппенс. – А ведь все говорят о ней как о немецкой шпионке или ком-то в этом роде, хотя она вполне могла быть англичанкой.

– Мне кажется, эта история про Германию – просто легенда.

– Так продолжай, Томми. Ты пока еще ничего не рассказал.

– Понимаешь, я привел в действие некоторые… некоторые… некоторые…

– Не повторяй ты это слово до бесконечности, – прервала его Таппенс. – Я ничего не могу понять.

– Иногда очень сложно объяснить некоторые вещи, – пожаловался Томми. – Но я хочу сказать, что существует несколько способов проводить расследование.

– Ты имеешь в виду давно прошедшие времена?

– Вот именно. Я хочу сказать, что есть доступная информация – и места, где ее можно получить. И для этого совсем необязательно кататься на старых игрушках, задавать вопросы пожилым леди и подвергать перекрестному допросу старого садовника, который, скорее всего, все перепутает. Ни к чему также ходить на почту и нарушать ее работу, расспрашивая девушек о том, что им когда-то рассказывали их древние тетушки.

– Но все это приносит хоть и маленькие, но результаты, – возразила Таппенс.

– Мои методы тоже их принесут.

– Ты тоже занимался расспросами? И кому же ты их задавал?

– Ну, не совсем так. Ты не должна забывать, Таппенс, что твой муж какое-то время вращался в среде людей, которые знают, где и как задавать вопросы. Знаешь, существуют такие субъекты, которым можно заплатить деньги, а они взамен дадут тебе информацию из надежных источников, на которую можно положиться.

– И что же это за информация? И из каких источников?

– Их множество. Для начала можно изучить справки о смерти, рождении и свадьбах.

– Так ты, видимо, послал этих людей в Сомерсет-хаус?[33] А что, там, помимо сведений о свадьбах, можно получить и информацию о смертях?

– И о рождениях тоже. Потом, самому ходить туда совсем необязательно – можно послать профессионала. И он узнает, когда кто-то умер, и получит доступ к его завещанию. А также проверит записи о заключении браков в церковных книгах и свидетельства о рождении. Всю эту информацию можно получить.

– И много ты заплатил за это? – поинтересовалась Таппенс. – Мы вроде бы решили экономить после всего того, что нам пришлось заплатить за переезд.

– Ну принимая во внимание, насколько тебя заинтересовала эта загадка, я считаю, что деньги были потрачены не зря.

– И ты что-нибудь выяснил?

– Не так быстро. Нам придется подождать, пока закончатся все эти изыскания. А потом, если ответы тебя удовлетворят…

– Ты хочешь сказать, что к нам придет некто и расскажет, что женщина по имени Мэри Джордан родилась в Шеффилде-на-Уолде или что-то в этом роде, и после этого ты поедешь и начнешь копать там? Ты это имеешь в виду?

– Не совсем. Ведь есть еще результаты переписей, заключения о смерти с указанием причины оной – так что можно выяснить массу вещей.

– Что ж, – заметила Таппенс, – звучит любопытно, а это уже неплохо. Хотя мне все это кажется невозможным.

– Можно еще заняться изучением газетных подшивок.

– Ты имеешь в виду заметки об убийствах или судебных слушаниях?

– Не только об этом. Просто надо время от времени поддерживать контакты с нужными людьми. С теми, кто обладает информацией, – с ними всегда можно встретиться, задать пару вопросов, возобновить отношения… Не забыла еще, как мы были частными детективами в Лондоне? Думаю, что есть люди, которые смогут поделиться с нами информацией или подсказать, где ее искать. Согласись, что иногда важно знать нужных людей.

– С этим не поспоришь, – согласилась Таппенс. – Я убедилась в этом на собственном опыте.

– У нас с тобой разные методы, – заметил Томми, – но я думаю, что твои ничуть не хуже моих. Никогда не забуду тот день, когда я появился в этом пансионате… как там его… «Сан-Суси». Первое, что я там увидел, – тебя за вязанием, носящую имя миссис Бленкенсоп[34].

– И все потому, что я не стала заниматься расследованием или просить кого-то сделать это за меня, – ответила Таппенс.

– Вот именно, – кивнул Томми. – Ты просто залезла в шкаф рядом с комнатой, в которой со мной беседовали в довольно-таки интересной манере, и поэтому точно знала, куда я направляюсь и что собираюсь делать. И добралась до места первая. Это не что иное, как подслушивание. И это занятие трудно назвать благородным.

– Зато оно достаточно эффективно.

– Согласен, – сказал Томми. – У тебя определенно нюх на все, что может принести результат. Ты просто притягиваешь такие вещи.

– Ну что ж. Когда-нибудь мы узнаем все, что здесь произошло, – правда, произошло это много-много лет назад. Я постоянно думаю о том, что где-то здесь спрятано что-то действительно важное, или что кто-то им обладает. И что все это имеет отношение к нашему новому дому и людям, которые в нем когда-то жили. Никак не могу поверить, что такое возможно. Но я уже знаю, что нам надо сделать просто немедленно.

– Что именно? – спросил Томми.

– Конечно, набраться терпения, – ответила Таппенс. – Сейчас без четверти одиннадцать, и я хочу поспать. Я очень устала. И здорово вывозилась в грязи благодаря этим старым и пыльным игрушкам и вещам. Думаю, что мы еще немало любопытного найдем в этом месте, которое… кстати, а почему оно называется Кэй-Кэй?

– Не знаю. А это как-то пишется?

– Не знаю; кажется, К-Э-Й. Но только не просто две буквы КК.

– Что, так звучит более таинственно?

– Это звучит по-японски, – в голосе Таппенс слышалось сомнение.

– Не понимаю, почему ты так считаешь. Я ничего японского в этом не вижу. Мне это напоминает название какого-то блюда. Например, из риса.

– Я в ванну – вымыться и избавиться от всей этой паутины, – сказала Таппенс.

– И помни – надо набраться терпения.

– Думаю, что у меня его больше, чем у тебя, – заметила миссис Бересфорд.

– Иногда ты бываешь совершенно непредсказуема, – возразил ей Томми.

– Ты бываешь прав чаще, чем я, – сказала Таппенс. – И меня это иногда раздражает. Но все это – испытания, посланные нам свыше. Не помнишь, чьи слова?

– Не важно, – ответил Томми. – Иди и смой с себя прах давно минувших лет. А Исаак действительно хороший садовник?

– Он считает себя таковым. Надо будет проверить…

– К сожалению, мы с тобой ничего в этом не смыслим. Так что это еще одна проблема.

– Надо набраться терпения, – как заклинание повторяла Таппенс, допивая чашку кофе и разглядывая тарелку с яичницей-глазуньей, стоявшую на буфете; по обеим сторонам от яйца лежали две аппетитного вида почки. – Плотный завтрак гораздо полезнее размышлений о всяких невозможных вещах. Это Томми любитель заниматься невозможными вещами. Тоже мне – расследование… Боюсь, что у него ничего не получится.

И она принялась за яйцо с почками, заметив:

– Как приятно иногда изменить своему обычному завтраку.

Уже долгое время Таппенс умудрялась по утрам ограничиваться чашкой кофе, апельсиновым соком или грейпфрутом. И хотя это помогало сохранить фигуру, удовольствия от подобного завтрака она не получала. А вот горячие блюда, стоящие на буфете, вызывали у нее, по контрасту, обильное слюноотделение.

Наверное, продолжала размышлять Таппенс, Паркинсоны тоже ели это на завтрак. Яичницу или сваренные в мешочек яйца, и еще бекон… Она стала вспоминать, что читала о завтраках в старых романах. А может быть… ну конечно, они ели холодного тетерева. Вкуснятина! От одной мысли слюнки текут. Наверное, на детей они обращали так мало внимания, что тем доставались одни ножки. Ножки дичи – это просто здорово, ведь их можно обгладывать…

Она вдруг замерла, не успев проглотить последний кусочек почки.

За дверью раздавались очень странные звуки.

– Интересно, – вслух произнесла Таппенс. – Похоже на какой-то испорченный оркестр.

Она сидела с куском тоста в руке, когда Альберт вошел в комнату, и подняла на него глаза.

– Что происходит, Альберт? – спросила она. – Только не говори мне, что наши рабочие занялись музицированием. Это что, гармоника или что-то в этом роде?