— Ну, тут уж я совсем проснулась, села в постели и говорю: «Эй, что это ты такое несешь?» — «Ничего такого, говорит. Все в точности как в „Сенсации века“, я как раз на той неделе смотрела. Хозяин прознал, что у хозяйки с кем-то шашни, убил, оттащил в погреб да и зарыл. А у нас погреб как раз под прихожей, тебе на кухне и не слыхать ничего. Так вот он с ней расправился, да и покидал манатки в чемодан, будто она уехала. А она дальше погреба и не уезжала никуда. Ох, Эди, пропала наша хозяюшка!..»

— Ну, тут уж я ей такого наговорила, что самой тошно стало. Но, честно признаюсь, наутро спустилась-таки на цыпочках в погреб. Вижу, там все тихо-мирно, нигде ничего не копано, так что я пошла и прямо сказала Лили, что опростоволосилась она со своими «сенсациями», а она знай одно талдычит: убил хозяин хозяйку, хоть ты тресни! «Помнишь, говорит, она ж его до смерти боялась, я сама слышала». — «А вот тут, говорю, ты, милая моя, и ошибаешься. Вовсе она тогда и не с хозяином разговаривала. Ты, говорю, в тот день пересказала мне все это и ушла, а я глянула случайно в окно, смотрю, хозяин наш преспокойненько спускается с холма со своими клюшками для гольфа. Так что уж он перед этим никак не мог говорить с хозяйкой. Значит, кто-то другой».

Эдит Паже умолкла, но ее последние слова, казалось, продолжали витать над маленькой славной гостиной.

— Значит, кто-то другой… — вполголоса повторил Джайлз.

Глава 15 Адрес

Старейший в городе отель «Ройял Кларенс» украшали большой эркер над парадным крыльцом и неувядающая атмосфера благопристойности. Главными и самыми желанными его постояльцами до сих пор оставались семейства, имеющие обыкновение выезжать на месяц-другой «к морю».

За конторкой в вестибюле восседала миссис Нарракотт, полногрудая дама сорока семи лет, причесанная по моде времен ее молодости.

При взгляде на Джайлза, в котором ее наметанный глаз сразу узнал потенциального постояльца «Ройял Кларенс», ее суровые черты несколько смягчились. Со своей стороны Джайлз, умевший в нужный момент привлечь на помощь силу слова и дар убеждения, приступил к изложению своей очередной легенды. Они с женой, разговорившись об ее крестной, не на шутку поспорили: останавливалась ли та в «Ройял Кларенс» восемнадцать лет назад или нет. И вот, жена считает, что они уже никогда не смогут выяснить, кто из них прав, потому что старые регистрационные журналы «Ройял Кларенс» наверняка выброшены за ненадобностью. Он же говорит ей: ерунда, в отелях такого ранга журналы хранятся не менее ста лет…

— Ну, возможно, не совсем так, мистер Рид. И все же мы храним старые «Гостевые книги» — мы предпочитаем называть их так. Встречаются очень, очень интересные записи. Однажды у нас даже останавливался сам король — еще в бытность принцем Уэльским, — а зимой каждый год жила принцесса Гольштейн-Ретца Адлемар[249] со своей фрейлиной. Бывало, наведывались и знаменитые писатели, и мистер Довери, известный портретист.

Джайлз отнесся к вышеперечисленным фактам с должным пиететом, и вскорости вожделенный журнал за интересующий его год был извлечен из архивных глубин и представлен его вниманию.

Выслушав предварительно все сведения об именитых гостях, посетивших «Ройял Кларенс» в тот год, он долистал до августа и остановился.

Да, вот она, запись, которую он искал.

«Капитан Ричард Эрскин с супругой. „Имение Анстеллей“, Дейт, Нортумберленд. 27 июля — 17 августа».

— Вы не позволите мне списать эти несколько строк?

— Разумеется, мистер Рид. Вот, пожалуйста, бумага, чернила… Ах, у вас «Паркер»? Извините, мне надо отойти к конторке.

И Джайлз, оставленный наедине с раскрытым журналом, быстро списал интересующие его сведения…

Возвратившись домой, он тут же нашел Гвенду в саду: она возилась с цветами, окаймляющими дорожку.

Она встретила его полным нетерпения взглядом.

— Ну как, есть что-нибудь?

— Кажется, да.

— «Имение Анстеллей», Дейт, Нортумберленд, — вполголоса прочитала Гвенда. — Да, Эдит Паже упоминала Нортумберленд. Только живут ли они там до сих пор?..

— Вот съездим и узнаем.

— Правильно, съездить лучше всего. Когда?

— Да хоть завтра. Возьмем машину и поедем. Заодно покажу тебе кусочек Англии.

— А если они уже умерли или уехали куда-нибудь, и там теперь живет кто-то другой — что тогда?

Джайлз пожал плечами.

— Тогда вернемся и продолжим поиски в других направлениях. Я, кстати, написал Кеннеди, попросил его прислать мне письма, которые он получил от Хелен после ее отъезда — если, конечно, они сохранились. И заодно образец ее почерка.

— Я вот думаю, как бы нам связаться с этой Лили, — проговорила Гвенда. — Ну, которая Томасу бант привязывала.

— Надо же, как ты про этот бант вспомнила!

— Да, забавно. Я и Томми помню: черный такой, в белых пятнах. У него потом родилось трое прелестных котят…

— Что?! У Томаса?

— Ну, это его просто назвали Томасом — на самом-то деле он оказался Томасиной. Ты же знаешь, с кошками это бывает… Интересно все-таки, что потом сталось с Лили?

Эдит Паже, насколько я поняла, совсем потеряла ее из виду. Лили ведь была нездешняя, так что когда после «Святой Екатерины» ей предложили место в Торки[250] — сразу же уехала. Раза два написала оттуда, но на том все и кончилось. До Эдит как будто дошли слухи, что она вышла замуж, но за кого — неизвестно. Вот бы ее разыскать! Не исключено, что мы узнаем много нового.

— Хорошо бы найти еще Леони — твою няню.

— Не знаю, няня-иностранка могла вообще не разобраться в происходящем, да я ее и не помню совсем. Нет, надо искать Лили — она уж точно была девушка не промах. Знаешь что, Джайлз, давай-ка дадим еще одно объявление. «Просим откликнуться Лили Эббот» — это ее девичья фамилия.

— Что ж, можно попробовать. Но сначала — прямо завтра съездим на север и посмотрим, что нам удастся разузнать про Эрскинов.

Глава 16

Маменькин сыночек

— Лежать, Генри, — приказала миссис Фейн раздобревшему спаниелю, который, шумно дыша у ножки стола, пожирал гостью налитыми влагой алчными глазами. — Еще лепешечку, мисс Марпл? Пока горяченькие?

— Спасибо. Очень вкусные лепешки. У вас прекрасная кухарка!

— Это верно, Луиза хорошо готовит. С пудингами, правда, у нее не очень, к тому же она вечно что-нибудь забывает — как и все кухарки. Расскажите-ка мне лучше, как там Дороти Ярд? Как ее радикулит? Она так с ним мучилась. Все, разумеется, от нервов…

Мисс Марпл тут же дала хозяйке полный отчет о недомоганиях их общей приятельницы. Как удачно, думала она, что среди ее многочисленных друзей и родственников, рассеянных по всей стране, нашлась и знакомая миссис Фейн, написавшая своей подруге, что в Дилмуте сейчас гостит некая мисс Марпл, и не будет ли милая Элинор так любезна пригласить ее, например, на чай…

У Элинор Фейн, женщины властного нрава и внушительного роста, были седые курчавые волосы и глаза цвета стали. При этом она имела младенчески-белую кожу и нежный румянец, что нередко заставляло людей ошибочно предполагать в ней и некоторую мягкость натуры.

Обсудив истинные и мнимые недуги Дороти, они перешли на здоровье мисс Марпл, с него на дилмутский воздух и далее на общее неудовлетворительное состояние нынешнего молодого поколения.

— В детстве, видно, им слишком многое сходило с рук, — изрекла миссис Фейн. — Лично я всегда заботилась о том, чтобы мои дети несли за всякий проступок своевременное наказание.

— Так у вас не один сын? — спросила мисс Марпл.

— Трое. Старший, Джеральд, служит в Дальневосточном банке в Сингапуре. А Роберт офицер. Только женился на католичке. — Миссис Фейн неодобрительно хмыкнула. — Вы понимаете, что это значит: теперь они и детей своих воспитывают католиками. Что бы сказал отец, будь он жив, — не представляю! Он ведь всю жизнь почитал только Низкую церковь. Роберт теперь и писать почти перестал. Ему, видите ли, показались оскорбительными некоторые вещи, сказанные мною ради его же блага. Я считаю, что люди должны всегда прямо и честно высказывать свое мнение. Мнение же мое остается неизменным: этот брак — его самая большая жизненная неудача. Он может сколько угодно делать вид, что он безмерно счастлив, — но я-то прекрасно понимаю, что ничего хорошего в этом нет…

— А ваш младший, я слышала, не женат?

Миссис Фейн просияла.

— Да, Уолтер живет дома. Он у меня не очень крепкого здоровья — с детства был болезненным мальчиком, мне всегда приходилось следить за его здоровьем. (Кстати, он скоро придет.) Вы не представляете, какой он у меня преданный и заботливый! Право, огромное счастье для женщины иметь такого сына.

— И он еще не думал о женитьбе? — спросила мисс Марпл.

— Уолтер не выносит современных молодых женщин, он мне так прямо всегда и говорит. Они его совершенно не привлекают. У нас же с ним так много общего! Боюсь, это из-за меня он почти нигде не бывает, все больше сидит дома.

Играем с ним в пикет, а по вечерам он читает мне Теккерея[251]. Да, Уолтер у меня настоящий домосед.

— Как это мило, — сказала мисс Марпл и поинтересовалась: — А он сразу пошел работать к отцу? Кто-то говорил мне, что один из ваших сыновей занимался на Цейлоне разведением чая. Впрочем, напутали, наверное…

По лицу миссис Фейн пробежала легкая тень. Она решительно положила на тарелку мисс Марпл кусок орехового пирога и пустилась в объяснения.

— Да, был такой эпизод в ранней молодости Уолтера. Видимо, юношеский порыв. У молодых людей так, знаете ли, бывает: хочется им повидать мир… Но на самом деле там была замешана одна девушка. Девушки, мисс Марпл, создают порой столько проблем!