Агата Кристи - Врата судьбы. Занавес. Забытое убийство. Рассказы

— Значит, Вудлей-Болтон, — сказал Джайлз. — Не так уж далеко. В Вудлейское Становище пол-Дилмута выезжает на пикники. Это вересковая пустошь, миль тридцать отсюда. Надо написать доктору Кеннеди. Напроситься к нему в гости или пригласить его к нам, в общем, как ему будет удобнее…

В ответном письме доктор Кеннеди сообщил, что готов принять их у себя в следующую среду, и в назначенный день Джайлз и Гвенда выехали из «Холмов».

Вудлей-Болтон оказался маленькой деревушкой, беспорядочно разбросанной по косогору. От «Взгорья» — дома, расположенного на самой вершине холма, — открывался вид на Вудлейское Становище и всю пустошь, тянувшуюся, на сколько хватало взгляда, в сторону моря.

— Мрачноватое местечко, — поежилась Гвенда.

Сам дом, явно не исковерканный презренными новшествами вроде центрального отопления, также показался ей мрачноватым. Открывшая им хмурая темноволосая женщина — по всей видимости, домоправительница — без лишних любезностей провела их через голую прихожую в кабинет доктора Кеннеди. Во всю длину комнаты, до самого потолка, тянулись полки с книгами.

Хозяин кабинета, седой пожилой мужчина, поднялся им навстречу. Цепкий взгляд из-под кустистых бровей внимательно изучал посетителей.

— Мистер и миссис Рид? Прошу вас, садитесь сюда. Здесь вам будет удобнее всего. Так что вы хотели?

Джайлз бойко приступил к изложению заранее заготовленного рассказа.

Они молодожены, только что переехали сюда из Новой Зеландии. В детстве его жена некоторое время жила в Англии, теперь же мечтает восстановить дружеские и родственные связи, утраченные ее семьей много лет назад.

Несмотря на сдержанно-любезный тон доктора Кеннеди, было ясно, что все эти колониальные сантименты по поводу семейных связей не вызвали у него ни малейшего сочувствия.

— И вы полагаете, что моя сестра (единокровная сестра, если быть точным), а заодно и я сам — ваши родственники? — Обращенный к Гвенде вопрос прозвучал вежливо, но прохладно.

— Она моя мачеха, — сказала Гвенда. — Вторая жена моего отца. Правда, я ее почти не помню — я ведь тогда была еще совсем маленькая. Моя девичья фамилия Хэллидей.

Доктор Кеннеди вгляделся в нее внимательнее, и наконец лицо его озарилось неожиданной улыбкой, совершенно его преобразившей. Вся его настороженная враждебность вмиг улетучилась.

— Бог мой! — воскликнул он. — Так вы — Гвенни?

Гвенда радостно кивнула. Звук давно забытого детского имени придал ей уверенности.

— Да, я — Гвенни, — ответила она.

— Надо же, совсем уже взрослая, и замужем! Да, летит времечко, летит. Сколько же прошло? Лет пятнадцать? Да нет, больше, должно быть. Ну, меня-то вы наверняка не помните?

Гвенда покачала головой.

— Я и отца-то своего не помню. То есть как-то совсем смутно.

— Все правильно, первая жена Хэллидея родом из Новой Зеландии, он мне говорил. Прекрасная, должно быть, страна?

— Лучшая в мире. Но мне и в Англии очень-очень нравится.

— Так вы тут в гостях или насовсем решили перебраться? — Доктор позвонил в колокольчик. — Сейчас нам принесут чаю.

На звонок явилась темноволосая женщина, которую они уже видели.

— Пожалуйста, принесите чай… И что-нибудь к чаю: гренки с маслом, может быть, найдется сладкий пирог… Ну, или что-нибудь такое.

Почтенная домоправительница кинула на него недобрый взгляд и, процедив «Да, сэр», удалилась.

— У нас вообще-то чаепития не заведены, — рассеянно сказал доктор Кеннеди. — Но надо же как-то отметить встречу.

— Вы очень любезны, — сказала Гвенда. — Нет, в Англии мы с Джайлзом теперь насовсем. Мы уже купили тут неподалеку дом. — Сделав паузу, она добавила: — Он называется «Холмы».

— Ах да, в Дилмуте, — рассеянно проговорил доктор Кеннеди. — Вы указали в письме обратный адрес.

— Это поразительное совпадение, — сказала Гвенда.

Гвенда, Джайлз?

— Да уж, — подтвердил Джайлз. — Нарочно не придумаешь.

— Понимаете, он как раз продавался, — сказала Гвенда и, поскольку на лице доктора Кеннеди отобразилось явное непонимание, пояснила: — Это тот самый дом, в котором мы когда-то жили.

— «Холмы»? Но разве… Ах да, мне кто-то говорил, что его потом переименовали. В то время он назывался по имени какого-то святого… или святой — если я ничего не путаю. Это дом, что стоит на Лихэмптон-Роуд, по правой стороне, как ехать в город?

— Да-да, он самый.

— Надо же, все верно. Удивительно, как все эти названия вылетают из головы. Хотя постойте-ка… Ну да, «Святая Екатерина» — вот как он тогда назывался.

— И я действительно в нем жила? — спросила Гвенда.

— Ну, разумеется. — Он взглянул на нее с неожиданным интересом. — А почему вы решили поселиться именно в нем? Помните что-нибудь с тех времен?

— Ничего. Просто… я вдруг почувствовала, что здесь мой дом.

— Здесь мой дом, — повторил доктор. Он произнес эти слова без всякого выражения, но Джайлзу вдруг мучительно захотелось узнать, что у него на уме.

— Вот я и подумала, — продолжала Гвенда, — может, вы мне что-нибудь расскажете? О моем отце, о Хелен и… и обо всем, — неловко закончила она.

Он медлил, словно размышляя.

— Да, там у вас, в Новой Зеландии, об этом вряд ли что знают — далековато вы от нас. Хотя, собственно, что тут рассказывать? Хелен, моя сестра, плыла из Индии домой вместе с вашим отцом. Он был вдовцом с маленьким ребенком, девочкой. Хелен его то ли пожалела, то ли влюбилась. И он тоже — то ли влюбился, то ли ему просто было одиноко… Трудно сказать, как там у них все вышло. Но так или иначе, приехав в Лондон, они сразу же поженились — а оттуда прямиком сюда, ко мне. Я тогда имел врачебную практику в Дилмуте. Этот Келвин Хэллидей был вроде бы человек неплохой — несколько, как мне показалось, невротического склада и словно побитый жизнью, но вместе им вроде бы было неплохо… Во всяком случае, поначалу.

Помолчав немного, он продолжал.

— Но не прошло и года, как она убежала от него — с другим. Вы ведь, наверное, что-то такое слышали?

— А кто был этот другой? — спросила Гвенда.

Доктор Кеннеди задержал на ней весьма проницательный взгляд.

— Она мне не сообщила, — сказал он. — Я не входил в число ее доверенных лиц. Я, конечно, видел — не мог не видеть, — что у них с Келвином что-то не ладится. Но что именно — понятия не имел. Я ведь всегда был человеком строгих правил, считал, что супруги должны хранить верность друг другу. Так что вряд ли Хелен стала бы посвящать меня в свои личные дела. Доходили, правда, и до меня кое-какие слухи, но кто там да что — об этом речи не было. В доме частенько бывали гости из Лондона, да и не только из Лондона… Вот, видно, с кем-то из них она и…

— Так они не разводились?

— Думаю, развод ей был не нужен. Не знаю, прав я или нет, но я как-то сразу решил, что она сошлась с женатым мужчиной. Причем женатым, скорее всего, на католичке.

— А что мой отец?

— Он тоже не хотел развода.

Да, выражался доктор Кеннеди довольно лаконично.

— Расскажите мне об отце, — попросила Гвенда. — Почему он вдруг решил отослать меня в Новую Зеландию?

Кеннеди задумался.

— Наверное, по настоянию ваших новозеландских родственников. Тем более, что его второй брак оказался неудачным. Вот Келвин, видимо, и решил, что так будет лучше.

— Но почему он не отвез меня туда сам?

Взгляд доктора Кеннеди скользнул по каминной доске — видимо, в поисках ершика для трубки.

— Право, не знаю… Он был не слишком крепкого здоровья.

— Что с ним такое было? От чего он умер?

Тут дверь отворилась, и вошла надменная домоправительница с чайным подносом в руках.

На подносе стояла тарелка с гренками и вазочка с джемом, никаких сладких пирогов не было и в помине. Хозяин неопределенным жестом предложил Гвенде разлить чай, заняв ее таким образом на некоторое время. Когда все три чашки были наполнены и Гвенда уже потянулась за гренком, доктор Кеннеди с несколько наигранным оживлением спросил:

— Ну, признавайтесь, что вы там сотворили со своим домом? Все, что можно, перекроили, все переставили с ног на голову? Я теперь, наверное, его и не узнаю.

— Да, кое-что мы там переделали на свой вкус, — согласился Джайлз. — Ванные, например.

— От чего умер мой отец? — повторила свой вопрос Гвенда, не сводя глаз с доктора Кеннеди.

— Увы, тут я толком ничего сообщить не могу. Я уже говорил, в последнее время у него начались проблемы со здоровьем. В конце концов он лег на лечение в клинику, где-то на восточном побережье. Там он и умер года два спустя.

— А где эта клиника?

— Простите, но я уже не помню. Где-то, как я уже говорил, на восточном побережье.

Он явно уклонялся от ответа. Джайлз и Гвенда переглянулись.

— Сэр, — сказал Джайлз. — Надеюсь, вы хотя бы сможете сказать нам, где он похоронен? Гвенда хочет сходить на его могилу — что, согласитесь, вполне естественное желание.

Не найдя ершика, доктор Кеннеди наклонился над камином и выскоблил чашечку трубки перочинным ножом.

— Видите ли, — заговорил он довольно неожиданно, — сам я совершенно не склонен погружаться в прошлое. Поклонение праху предков — это заблуждение. О будущем надо думать, а не о прошлом. Вот вы — молодые, здоровые, вся жизнь у вас впереди. Так и смотрите вперед! А носить цветочки на могилу человека, которого вы, честно говоря, и не знали — бессмысленное занятие.