После завтрака, заказанного в постель, Гвенда поднялась и составила план действий на ближайшее время. Первый день она посвятила знакомству с Плимутом — который, кстати сказать, понравился ей сегодня гораздо больше, чем накануне, — а уже на другое утро наняла комфортабельный «деймлер»[201] с шофером и отправилась в путь.

Дни стояли теплые, солнечные, и поездка вдоль южного Побережья проходила самым приятным образом. В Девоншире она осмотрела несколько домов, хотя и без особого интереса: все это было явно не то. Впрочем, спешить было некуда, и Гвенда настроилась искать столько, сколько понадобится. Мало-помалу она привыкла к восторженному тону рекламных описаний и научилась читать между строк — это позволяло ей сэкономить массу времени.

Во вторник вечером — спустя где-то неделю после начала поисков — ее «деймлер» миновал последний поворот петлявшей между холмами дороги и плавно подкатил к Дилмуту — морскому курорту, и поныне не утратившему былого очарования. Здесь, на окраине города, ей встретилась очередная табличка с надписью «Продается».

Чуть в стороне между деревьями белела небольшая вилла явно викторианских времен[202].

Сердце Гвенды радостно встрепенулось. Это было похоже на радость узнавания: вот он — ее дом! Да, это здесь. Воображение уже рисовало высокие светлые окна, тенистый сад… Она ни секунды не сомневалась, что найдет здесь все, о чем мечтала.

Впрочем, время было уже позднее, поэтому ей пришлось отправиться в отель «Ройял Кларенс», а визит к агентам по недвижимости, чьи фамилии она почерпнула из объявлений о продаже, отложить до утра.

Наконец, вооруженная разрешением на осмотр дома, она шагнула в длинную старомодную гостиную. Двустворчатые стеклянные двери гостиной распахивались прямо на вымощенную плитняком террасу, от террасы круто вниз сбегал засаженный кустарником каменистый склон, а у его подножья зеленела лужайка. В дальней части сада росли деревья, между ветвями которых проглядывало море.

«Это дом, который я искала, — сказала себе Гвенда. — Мой дом. Кажется, я уже знаю каждый его уголок».

Дверь отворилась, и в комнату вошла высокая явно простуженная женщина с печальными глазами и заложенным носом.

— Миссис Хенгрейв? У меня разрешение на осмотр от агентства «Гальбрейт и Пендерлей». Простите за столь ранний визит…

Миссис Хенгрейв, высморкавшись, с грустью заявила, что время не имеет ровно никакого значения, и осмотр дома начался.

Да, это было именно то, что надо. Не слишком велик. Несколько старомоден? Ничего, при желании всегда можно соорудить ванную или даже две. С кухней, конечно, придется немного повозиться: газовая плита к счастью есть, поставить новую раковину и кое-какие современные штучки…

Однако целиком предаться волнующим планам по переустройству мешал унылый голос миссис Хенгрейв, которая как раз в этот момент живописала подробности последней хвори своего покойного супруга. Поэтому Гвенде то и дело приходилось в нужный момент издавать приличествующие вздохи понимания, сочувствия и соболезнования. Вся родня миссис Хенгрейв живет в Кенте[203] — вот бы ей перебраться к ним поближе… Сам-то майор Хенгрейв был очень привязан к Дилмуту — столько лет секретарствовал в гольф-клубе, — но без него ей тут…

— Да-да… Я понимаю… Какое тяжкое испытание… Естественно… Да, эти больницы все одинаковы… Конечно… Представляю, каково вам пришлось…

При этом Гвенде необходимо было заниматься и вопросами сугубо практическими:

«Где-то здесь должен быть бельевой шкаф… Точно. Ага, вот и спальня для нас. Неплохой вид на море, Джайлзу понравится… А это что за комнатушка сбоку? Очень кстати — будет у Джайлза своя гардеробная… Так, теперь удобства… Ванна, наверное, обшита красным деревом — надо же, и правда!..»

А какая огромная! И стоит прямо посередине комнаты — вот здорово!.. Нет, тут ни в коем случае ничего не менять — это же памятник эпохи!..

Вот сюда, на край, можно ставить вазу с фруктами. А вот тут будут кораблики… и резиновые уточки. Можно представлять, что купаешься в море, а не в ванне.

«Решено, здесь все останется как есть, а пару ванных посовременнее оборудуем на месте вон того чулана — там все равно ничего нет. И пусть они будут в зеленых тонах, со всякими там хромированными штучками — все как положено. Трубы на кухне протянем под потолком, очень даже удобно…»

— Сперва плеврит, — бубнила миссис Хенгрейв, — а на третий день уже двухсторонняя пневмония…

— Ужасно, — покачала головой Гвенда. — А нет ли в конце коридора еще одной спаленки?

Оказалось, что есть, и как раз такая, как Гвенда себе и представляла: почти совсем круглая, с эркером[204]. Тут кое-что придется переделать. Не то чтобы комната ей не понравилась, но… Интересно, почему хозяйки вроде миссис Хенгрейв так любят красить стены в такой вот тоскливо-горчичный цвет?

Пока они возвращались по коридору к лестнице, Гвенда прилежно бормотала про себя:

— Шесть… Нет, семь спален, считая круглую и ту, в мансарде.

Половицы под их шагами поскрипывали так мирно, по-домашнему, что Гвенде уже стало казаться, будто на самом деле это она — хозяйка дома, она здесь живет, а миссис Хенгрейв простая самозванка, явившаяся без спросу — выкрасила все подряд отвратительной горчичной краской, да еще прилепила фриз[205] из цветущих глициний к стене гостиной.

Гвенда еще раз заглянула в рекламный листок, выданный ей в агентстве «Гальбрейт и Пендерлей». Под детальной описью представленной к продаже собственности была обозначена цена, запрашиваемая владельцем.

За последние дни Гвенда научилась ориентироваться в ценах на недвижимость, и она ясно видела, что указанная под чертой цифра весьма умеренная. Конечно, придется что-то переделать, что-то обновить, — и все же… Вдобавок, в самом низу под ценой имелась приписка: «Возможны встречные предложения». Видимо, миссис Хенгрейв не терпится поскорее уехать в свой Кент — «поближе к родне».

Они уже спускались вниз по лестнице, как Гвенду вдруг словно волной захлестнуло совершенно непонятное чувство: ей неожиданно стало страшно… Волна отступила почти так же быстро, как и накатила, но от нее остался какой-то неприятный осадок.

— Миссис Хенгрейв, — без обиняков обратилась она к хозяйке, — а не водятся ли в доме привидения?

Миссис Хенгрейв, спускавшаяся перед Гвендой и добравшаяся уже до той точки своего повествования, когда силы начали окончательно покидать майора Хенгрейва, обернулась с самым оскорбленным видом.

— Во всяком случае, мне ничего такого не известно. А в чем дело, миссис Рид? Вам кто-то что-нибудь сказал?..

— А вы сами никогда ничего… не замечали? Чего-нибудь странного? Вы не чувствовали? Может быть, в доме кто-то умер?

В ту же секунду она, разумеется, осознала всю бестактность своего вопроса — ведь майор Хенгрейв… Но было уже поздно.

— Мой муж скончался в больнице Святой Моники, — холодно отчеканила миссис Хенгрейв.

— Да-да, вы говорили.

— Дом был построен около ста лет назад, — тем же ледяным тоном продолжала миссис Хенгрейв. — И вполне вероятно, что кто-то из жильцов мог за это время покинуть земную сень. Однако мисс Элворти, у которой мой дорогой супруг семь лет назад приобрел этот дом, пребывала тогда, как мне помнится, в добром здравии. Да, в добром здравии! И даже планировала заняться миссионерской деятельностью в одной из заморских стран. И она ни разу не упоминала, что кто-то из ее ближних отправился в мир иной.

Гвенда поспешила загладить оплошность и успокоить разобиженную миссис Хенгрейв. В гостиной, куда они к этому времени вернулись, было спокойно и уютно — именно о такой гостиной Гвенда мечтала всю жизнь. Мимолетный страх, охвативший ее без всякой причины, прошел, и теперь она сама себе дивилась: надо же, что это на нее накатило? Во всяком случае, дом тут совершенно ни при чем, решила она.

Испросив у хозяйки разрешение взглянуть на сад, она вышла через стеклянные двери на террасу.

«Здесь должны быть ступеньки, лестница на лужайку», — подумала она.

Однако вместо ступенек взору ее открылись лишь роскошные кусты форзиции[206], разросшиеся в этом месте склона настолько буйно, что закрывали вид на море.

Гвенда молча прищурилась. Ничего, с форзицией она как-нибудь разберется.

Лестница на лужайку оказалась в самом конце террасы.

Спускаясь вместе с миссис Хенгрейв по ступенькам, Гвенда обратила внимание, что вид у сада не очень-то ухоженный: кусты, видимо, давненько не стриженные, местами превратились в непроходимые заросли.

Да, сад, со вздохом признала и сама миссис Хенгрейв, довольно-таки одичал. Что делать, если она не может себе позволить приглашать садовника чаще двух раз в неделю — да и в эти-то дни он бывает далеко не всегда.

После осмотра маленького, но вполне приличного огородика они вернулись в гостиную. Тут Гвенда сказала, что ей пора — надо осмотреть сегодня еще несколько домов — и что «Холмы» (названьице, прямо скажем, незатейливое) ей, разумеется, понравились, но пока она не готова дать окончательный ответ.

Миссис Хенгрейв проводила ее тоскливым взором и основательно высморкалась на прощанье.

Вернувшись в агентство, Гвенда, следуя рекомендации рекламного листка, сделала «встречное предложение». Оставшееся до обеда время она бродила по Дилмуту. Это был славный старомодный приморский городок. В его дальнем, «современном» конце красовалось два-три отеля явно недавней постройки и несколько одноэтажных бунгало совсем уж неприличной новизны. Но за ними опять тянулся гористый участок побережья, так что разрастаться дальше Дилмуту, слава Богу, было некуда.

После обеда Гвенде позвонили из агентства и сообщили, что миссис Хенгрейв принимает ее предложение.

Загадочно улыбаясь про себя, Гвенда отправилась на почту и послала Джайлзу телеграмму следующего содержания: