— Кертис?.. — я уставился на Джорджа.

Не из-за Кертиса ли Пуаро так категорически не хотел мне ничего рассказать? Кертис был единственным человеком, которого я не принимал в расчет!

И Пуаро такое положение устраивало. Он хотел, чтобы я ломал себе голову над тем, кто из постояльцев «Стайлза» был таинственным «Икс». Но, оказывается, «Икс» не был постояльцем!

Кертис!

Санитар в психушке… Я вроде где-то читал, что бывшие пациенты таких лечебниц иногда там и остаются или возвращаются работать санитарами и подсобными служками.

Странный, молчаливый, глуповатый на вид человек. Способный убить по каким-то извращенным «резонам» больного разума…

А если так — если так… то…

Я почувствовал, словно огромное облако, окутывавшее меня, вдруг рассеялось.

Кертис?..

Постскриптум

Примечание, сделанное рукой капитана Артура Гастингса: Прилагаемый манускрипт стал моей собственностью четыре месяца спустя после смерти моего друга Эркюля Пуаро Я получил письмо из адвокатской фирмы с просьбой посетить их главный офис. Там, «в соответствии с указаниями их клиента, покойного мосье Эркюля Пуаро», они вручили мне запечатанный пакет. Привожу текст, написанный рукой Эркюля Пуаро:

«Mon cher ami,

Когда вы будете читать эти строки, я уже буду четыре месяца как мертв. Я долго спорил с самим собой, стоит ли мне писать нижеследующее, но решил, что некоторым людям необходимо знать всю правду о втором „Таинственном происшествии в Стайлзе“. Я также осмелюсь предположить, что к тому времени, как вы будете читать сие, в вашей голове уже прочно поселятся абсурдные соображения, неприятные и даже мучительные для вас.

Однако позвольте мне сказать и следующее: вы, топ ami, довольно легко могли бы придти к правильному выводу без моей помощи. Я позаботился о том, чтобы вы получили для этого все „ключи“. Но если этого не случилось, то, как всегда, лишь по той причине, что по своей натуре вы слишком доверчивый и благородный человек. A la fin соmmе аи commencement[189].

Как бы то ни было, вы должны знать, кто убил Нортона — даже если до сих пор не подозреваете, по какой причине умерла Барбара Франклин. Боюсь, прояснение этого обстоятельства может вас потрясти.

Итак, начну с начала, когда я, как вам известно, попросил вас приехать в „Стайлз“. Я писал, что вы мне нужны. И это правда. Я хотел, чтобы вы стали моими ушами и глазами. И это тоже правда, хотя, может быть, не в том смысле, который вы этому придавали. Мне надо было, чтобы вы видели и слышали только то, что мне было нужно.

Вы жаловались, cher ami, что я был „нечестен“ по отношению к вам, рассказывая об этом деле, что я утаил от вас известные мне факты, что я отказываюсь раскрыть вам тайну личности „Икс“. И это все совершенно верно. Мне пришлось так поступить, но не по тем причинам, которые я вам изложил. Теперь вы узнаете настоящие мотивы.

Давайте рассмотрим с вами дело „Икс“. Я показал вам резюме нескольких преступлений, подчеркнул, что из каждого отдельно взятого дела можно сделать вывод: человек, обвиняемый или подозреваемый в совершении преступления, действительно его совершил и что альтернативы этому быть не может. Но затем я подчеркнул второе, не менее важное обстоятельство: в каждом из этих дел чувствуется присутствие „Икс“: или он был поблизости от места преступления, или каким-то иным образом имел к нему явное отношение. И тогда вы сразу же пришли к заключению, которое парадоксальным образом было одновременно и верным и несоответствующим действительности. Вы сказали, что это „Икс“ совершил все эти преступления.

Да, друг мой, обстоятельства таковы, что в каждом (или почти каждом) деле только обвиняемый, по всей вероятности, мог совершить данное преступление. А с другой стороны, как объяснить причастность ко всем этим делам „Икс“? Помимо людей, непосредственно связанных с полицией или, предположим, с адвокатской конторой, расследующей уголовные дела, много ли найдется мужчин или женщин, которые в силу каких-то причин могли иметь отношение ко всем пяти убийствам? Сами понимаете, вряд ли кто-то признается, что водил близкое знакомство с пятью убийцами. Нет, нет, топ ami, вот это никак не возможно. Значит, во всех этих делах мы сталкиваемся с любопытным явлением, которое в химии называется „катализацией“, когда между двумя субстанциями происходит реакция, но происходит это только в присутствии третьей субстанции, хотя сама она прямого участия в реакции не принимает. Состав этой третьей субстанции всегда остается неизменным, хотя состав других постоянно меняется. Вот такова диспозиция. Она означает, что там, где присутствовал „Икс“, совершалось преступление, но сам „Икс“ непосредственного участия в преступлениях не принимал.

Необыкновенная, беспрецедентная ситуация! И я понял, что в конце моей жизни столкнулся с выдающимся в своем роде преступником, использующим такую технологию убийства, при которой его никогда не смогут изобличить.

Это потрясающая технология, хотя и не новая. Существуют параллели. Тут появляется на сцене оставленный мною для вас первый „ключ“. Трагедия „Отелло“. Именно здесь мы знакомимся с замечательно обрисованным прототипом „Икс“. Это — законченный негодяй Яго. Гибель Дездемоны, Кассио и самого Отелло — деяния Яго, спланированные им и, по сути дела, им же самим осуществленные. Тем не менее, он остается вне круга подозреваемых, и его никто бы не разоблачил, если бы Шекспиру не понадобилось сорвать с него маску, чтобы покарать злодея. Ему пришлось прибегнуть к самому банальному трюку — с платком — предметом, совершенно не соответствующим арсеналу технических средств Яго, и тем самым заставить его совершить глупейшую ошибку, которой он ни за что бы не совершил, не будь на то воли автора.

Однако умение навязать мысль об убийстве продемонстрировано гениальным Шекспиром во всем блеске совершенства Ни единым словом Яго прямо не понуждает убивать. Напротив, он красноречиво удерживает других от насильственных действий и в то же время подстрекает их к этим действиям, внушая им ужасные подозрения, которых у них и в помине не было.

Та же самая техника фигурирует в замечательном третьем акте „Джона Фергюсона“, где „полоумный“ Клюти Джон подстрекает других убить человека, которого ненавидит сам Клюти. Это блестящий пример психологического внушения.

А теперь вы должны понять, Гастингс, следующее: каждый человек способен на убийство. У любого из нас время от времени возникает желание убить, но — никто из нас не принимает решения убить. Как часто вы сами думаете или слышите, как другие выражают вслух мысль: „Она так меня разозлила, что я мог бы ее убить!“, „Я мог бы убить Б. за то-то и за то-то!“, „Я впал в такую ярость, что готов был его убить на месте“. И все эти слова правдиво передают чувства говорящих. Вам действительно хочется убить имярек. Но вы этого не делаете. Ваша воля становится препятствием на пути желания. У детей эта преграда зачастую еще отсутствует. Я знал ребенка, который, разозлившись на котенка, сказал: „Сиди смирно, а то я стукну тебя по голове и убью“. Что он и сделал, а через минуту испытал потрясение — понял, что котенка уже не вернуть к жизни. А ведь ребенок на самом деле очень любил котенка. Итак, все мы потенциальные убийцы, а искусство „Икс“ заключалось не в том, чтобы возбудить желание убивать, но в том, чтобы сломить свойственную нормальному, порядочному человеку волю к сопротивлению подобному желанию.

Свое искусство „Икс“ усовершенствовал долгой практикой. Он точно знал, какое слово, фразу, даже интонацию надо употребить, чтобы нажать на самую слабую струнку человека! И делал это настолько искусно, что у жертвы не возникало никаких подозрений на его счет. Тут не гипноз — гипноз не увенчался бы успехом. Это нечто более опасное и смертоносное. Это манипулирование тайными пружинами человеческой сущности с тем, чтобы пробудить низменные инстинкты во вполне благопристойных членах общества на совершение преступлений. Он играл на лучших чувствах, на самых благих намерениях, сталкивая их при этом с худшими проявлениями человеческой натуры. Естественно, его жертвы терпели в этой схватке поражение.

Вы должны это знать, Гастингс, — вы же на себе это испытали…

Так что теперь вы, может быть, начинаете понимать настоящий смысл тех моих слов, которые вас тогда задевали и сбивали с толку…

Я говорил вам, что приехал в Стайлз не случайно. Я здесь потому, сказал я, что скоро свершится преступление. Вы удивились, что я говорю об этом с такой уверенностью. Но я знал, что говорю, потому что это преступление должен был совершить я сам…

Да, друг мой, это странно, немыслимо, ужасно! Я, тот, кто превыше всего ценит человеческую жизнь, завершаю свою карьеру убийством. Возможно, я был слишком уверен в собственной непогрешимости и чересчур носился с сознанием своей неизменной правоты, а потому очутился в конце пути лицом к лицу с этой ужасающей необходимостью. Понимаете, Гастингс, у каждого предмета, явления, события есть две стороны. Дело всей моей жизни — спасать невинных, то есть предотвращать убийство, но в данном случае я мог осуществить эту цель только одним единственным способом — убив преступника. Не заблуждайтесь, мой друг, „Икс“ для закона остался бы недосягаем. Он был в безопасности. Любой, даже самый гениальный сыщик не смог бы наказать „Икс“ с помощью правосудия.

И все же, друг мой, мне, ох, как не хотелось совершать подобное деяние. Я понимал, что сделать это необходимо, но долго не мог на это решиться. Я уподобился Гамлету… и постоянно отодвигал роковой день… Но затем было совершено покушение на миссис Латтрелл…

Мне, кстати, было тогда любопытно, Гастингс, сработает ли ваша хваленая интуиция… Она сработала. Вы заподозрили, правда без особой уверенности, Нортона. И были абсолютно правы. Ибо именно Нортон и есть наш пресловутый „Икс“. У вас не было никаких оснований его подозревать — за исключением совершенно разумного, хотя и несколько шаткого, предположения о его внешней незначительности. В данном случае вы были очень близки к истине.