— Если только что?

— Если только не будете обязаны сказать об этом.

Я посмотрел на него с внезапно обострившимся любопытством, а он продолжал:

— Послушайте, подумайте вот о чем: предположим, вы увидели нечто в замочную скважину.

Это предположение заставило меня вспомнить Пуаро! А Нортон, все так же запинаясь, продолжал:

— Представьте, что вы случайно посмотрели в замочную скважину — например, вставили ключ в замок, но не можете открыть дверь, и поэтому заглянули в скважину, чтобы узнать, нет ли ключа с другой стороны, или посмотрели по какой-то другой не менее веской причине… при этом вы и в мыслях не держали увидеть то, что увидели…

На какой-то момент я перестал его слушать, так как меня внезапно осенило. Я вспомнил тот день на поросшем травой холме, вспомнил, как Нортон поднес к глазам бинокль, чтобы получше разглядеть крапчатого дятла. А потом внезапно смутился. Вспомнил его расстроенный вид и нежелание дать мне бинокль. Я тогда решил, что он увидел нечто, имеющее отношение ко мне — то есть Аллертона и Джудит. Тогда, признаться, я ни о чем другом и думать не мог… Но предположим, однако, что он увидел нечто иное?..

Я резко спросил:

— Это «что-то» вы увидели в бинокль?

Нортон одновременно и удивился, и почувствовал облегчение.

— Вот это да! Гастингс, как же вы догадались?

— Это случилось в тот самый день, когда мы гуляли втроем — вы, я и Элизабет Коул?

— Да, верно.

— И вы не хотели, чтобы я увидел тоже самое?

— Нет, не совсем так… Мне кажется, никто из нас не должен был этого видеть.

— Что это было?

Нортон снова нахмурился.

— Вот в этом-то и загвоздка. Должен я вам об этом рассказывать или нет? Ведь это получается самое настоящее соглядатайство! Я увидел то, что мне не предназначалось. У меня совершенно не было желания что-то увидеть — я всего лишь наблюдал за крапчатым дятлом… Но я увидел!..

Нортон замолчал. Мне очень хотелось узнать, что же все-таки он тогда увидел, ужасно хотелось, но я не решался настаивать…

— Но это было нечто важное? — все-таки спросил я.

— Это может возыметь большое значение. Вот и все, что я знаю.

— Это как-то относится к смерти миссис Франклин?

— Странно, что именно об этом вы спрашиваете, — очень удивился Нортон.

— Значит, относится?

— Нет-нет. Прямой связи нет, но все же мне кажется, это как-то связано с ее смертью, — задумчиво ответил Нортон, — тогда некоторые события предстали бы в ином свете. Это бы означало… Черт побери, я просто не знаю, что мне делать!

Меня раздирало двойственное чувство. Я с ума сходил от желания все узнать и в то же время понимал, что Нортону совсем не хочется об этом рассказывать… Ничего удивительного. На его месте я чувствовал бы то же самое. Слишком уж сомнительным способом — согласно нашей морали — были получены его сведения…

А потом меня вдруг осенило:

— Почему бы вам не посоветоваться с Пуаро?

— С Пуаро? — на лице Нортона выразилось некоторое сомнение.

— Да, именно с Пуаро!

— Ну что ж, — медленно ответил Нортон, — это мысль. Ведь он иностранец… — и, смутившись, Нортон замолчал.

Я понял, что он имеет в виду. Язвительные замечания Пуаро насчет пристрастия англичан к честной игре мне были слишком хорошо знакомы. Удивляюсь, почему сам Пуаро, не комплексующий в вопросах морали, сам не додумался рассматривать птиц в бинокль. Это было бы чрезвычайно полезно для дела…

— Вы не пожалеете, что доверились ему, — настаивал я. — К тому же, его советы вас ни к чему не обяжут…

— Да, верно, — сказал Нортон, и его лоб разгладился. — Знаете, Гастингс, мне кажется, что я не только должен, но и хочу посоветоваться с ним.

4

Меня удивила мгновенная реакция Пуаро на мое сообщение о разговоре с Нортоном.

— Что, что вы сказали, Гастингс?

Он уронил ломтик тоста, который поднес было ко рту, и наклонился вперед, вытянув шею.

— Расскажите все еще раз и, пожалуйста, поскорее.

Я повторил рассказ.

— Значит, он что-то увидел тогда в бинокль, — повторил Пуаро задумчиво, — что-то такое, о чем вам не рассказал.

Вдруг он порывисто схватил меня за руку.

— Не знаете, он еще кому-нибудь об этом рассказывал?

— Не думаю. Нет, уверен, что не рассказал.

— Тогда будьте начеку, Гастингс. Это чрезвычайно важно, чтобы он больше никому об этом не рассказал и даже не намекнул. Иначе может возникнуть опасность.

— Опасность?

— И очень большая. — Лицо у Пуаро помрачнело. — И договоритесь с ним, mon ami, чтобы сегодня вечером он зашел ко мне. Ничего особенного, просто маленький дружеский визит, вы понимаете. И никому ни слова, пусть никто не подумает, что в этом визите есть что-то необычное. А сами будьте осторожны, Гастингс, будьте очень, очень осторожны. Кто еще, вы сказали, был с вами тогда на прогулке?

— Элизабет Коул.

— Она не говорила, не заметила ли она чего-либо странного в поведении Нортона?

Я попытался восстановить тот момент в памяти.

— Не знаю. Может быть, и заметила. Мне спросить ее об этом?

— Нет, никому ни слова, Гастингс.

Глава 16

1

Я передал Нортону приглашение Пуаро.

— Да, я, конечно, навещу его. Буду рад. Но знаете, Гастингс, я очень сожалею, что рассказал обо всем даже вам.

— А между прочим, вы еще кому-нибудь рассказывали?

— Нет — по крайней мере… Нет, разумеется, нет.

— Вы совершенно в этом уверены?

— Нет, решительно нет. Я ничего никому не рассказывал.

— И не рассказывайте. Во всяком случае, пока не повидаетесь с Пуаро.

Сначала он сказал «нет» не совсем уверенно, затем повторил уже твердо. Впоследствии я вспомнил об этом факте.

2

Я поднялся на зеленый холм, где мы были в тот день. И снова оказался не один. Впереди была Элизабет Коул. Когда я поднимался по склону холма, она оглянулась.

— У вас такой возбужденный вид, капитан Гастингс. Что-нибудь случилось?

Я постарался взять себя в руки.

— Нет-нет, совершенно ничего. Просто немного запыхался. — И добавил нарочито будничным тоном: — Вроде бы дождь собирается.

Она взглянула на небо.

— Да, по-видимому, будет дождь.

Некоторое время мы стояли молча. Было что-то очень притягивающее в этой женщине. С тех пор, как Элизабет Коул призналась, кто она на самом деле, и рассказала о трагедии, постигшей ее семью, мой интерес к ней неизмеримо возрос. Между двумя людьми, потерявшими близких, часто возникает взаимная симпатия, однако в отличие от меня, думаю, у нее все еще впереди — новая жизнь, новые встречи…

Неожиданно для себя я вдруг сказал:

— У меня сегодня совсем нет настроения… Плохие вести о моем дорогом друге.

— О мосье Пуаро?

Она спросила так участливо, что я поспешил облегчить свою душу. Когда я все рассказал, она тихо спросила:

— Понимаю. Значит, конец может наступить в любой момент?

Не в силах вымолвить ни слова, я лишь кивнул. И, немного помолчав, добавил:

— Когда он умрет, у меня никого не останется в этом мире.

— Но у вас есть Джудит и другие дети.

— Они рассеяны по свету, а Джудит — что ж, она вся в работе, и я ей не нужен.

— Подозреваю, что пока у детей все хорошо, родители им вообще не нужны. Так было всегда. Я гораздо более одинока, чем вы. Обе мои сестры совсем далеко от меня: одна в Италии, другая в Америке.

— Дорогая Лизи, ваша жизнь только начинается.

— В тридцать пять лет?

— А что такое тридцать пять? Хотел бы я, чтобы мне было тридцать пять, — добавил я многозначительно, — я ведь, знаете ли, не совсем слеп.

Она вопросительно взглянула на меня и покраснела.

— Вы думаете… Нет, мы со Стивеном только друзья. У нас много общего…

— Тем лучше.

— Он просто добр ко мне.

— Милая Лизи, поверьте, он не просто добр к вам, вы ему очень нравитесь… Мы, мужчины, скроены совсем не так, как вы…

Однако мисс Коул внезапно побледнела и тихо, сдавленным голосом сказала:

— Как вы… слепы! Разве могу я думать о… замужестве? С моей-то историей? Я, чья сестра совершила убийство или… сестра сумасшедшей… Не знаю, что и хуже.

— Не мучайтесь этой мыслью, — в порыве возразил я. — Возможно, это неправда…

— Что вы хотите сказать? Это правда!

— Но вы же сами мне тогда сказали: «Это — не Мэгги»?

— Да, я не верю, что Мэгги…

— А я знаю, что это не Мэгги!

— Что вы хотите сказать? — Элизабет Коул пристально посмотрела на меня.

— Ваша сестра не убивала вашего отца.

Она поднесла руку ко рту. Глаза ее расширились. Она смотрела на меня с испугом.

— Вы сошли с ума! Откуда вы можете это знать?

— Неважно. Однако я прав и докажу вам свою правоту.

3

Недалеко от дома я столкнулся с Бойдом Каррингтоном.

— Сегодня мой последний вечер в этом доме. Завтра я уезжаю.

— В «Неттон»?

— Да.

— Вы, должно быть, этому очень рады.

— Да. Возможно. — И он вздохнул. — Как бы то ни было, Гастингс, честно говоря, я рад, что уезжаю отсюда.

— Да, кормят здесь не очень… и обслуживание так себе..

— Я не об этом. В конце концов, дешевый пансион — дешевое обслуживание… Нет, Гастингс, я имею в виду атмосферу дома… Мне сам дом не нравится. Словно здесь витают какие-то флюиды… Ужасный дом — недобрые дела.

— Да, я тоже это чувствую…