— Вот жалость-то, — усмехнулся Томми. — Значит, никакой зацепки?

— Зато хоть не скучно. — Таппенс подошла к камину и глянула в висевшее над ним зеркало. — Бог ты мой! Пожалуй, дорасскажу, когда приведу себя в порядок.

— Неплохая идея, — согласился Томми. — Хотя и такая ты мне тоже нравишься.

— Если хочешь сберечь настоящее чувство, как Дарби и Джоан[62], — наставительно сказала Таппенс, — то должен восхищаться мною в любом виде и любом возрасте.

— Милая Таппенс, — улыбнулся Томми, — для меня ты всегда красавица! А клок паутины, свешивающийся с левого уха, очень даже тебе к лицу. Почти как локон на портрете императрицы Евгении[63]. Хотя паука, конечно, на портрете нет.

— Ой, — взвизгнула Таппенс, поспешно смахивая паутину, — какая гадость!

Через четверть часа она вернулась.

— Итак, если я могу продолжить…

— Да-да, пожалуйста. Ты ведь все равно продолжишь, а так можно будет считать, что это я тебя уговорил.

— Ну так вот, я задалась вопросом: «Если бы я хотела что-нибудь спрятать в этом доме так, чтобы не нашли другие, куда бы я спрятала?»

— И куда же? — поинтересовался Томми.

— Кстати, я тебе вчера этот вопрос задала, а сама-то уже давно им задалась. И вот что я надумала… Одно из таких мест, конечно же — брюхо Матильды.

— Понятно.

— Был еще Верный Дружок, но его я сразу осмотрела. Сиденье у него из старой прогнившей ткани, и я ничего там не нашла. Потом я перебрала все книги. В них ведь часто что-нибудь прячут. А мы их все так до конца и не просмотрели, верно?

— А я думал, все просмотрели, — приуныл Томми.

— Нет. Остались еще нижние полки.

— Ну, это полегче. Хоть лестницу таскать не надо.

— Вот-вот. Поэтому я поднялась на чердак, села на пол и просмотрела одну из полок. Там оказались в основном сборники проповедей. Старые проповеди, написанные каким-то методистским священником[64]. И ничего в них не нашла — проповеди скучные, а пометок никаких. Тогда я вывалила все книги на пол и, знаешь, что я обнаружила? Стык нижней и задней досок разошелся, и в образовавшуюся щель кто-то напихал всякую всячину. В основном старые рваные книжки. Одна из них оказалась довольно большой, причем была завернута в упаковочную бумагу. Я ее развернула, а там — как думаешь, что?

— Даже не представляю. Не иначе, как первое издание «Робинзона Крузо»[65].

— Нет. Памятный альбом.

— А это еще что такое?

— Раньше такие были почти в каждом доме, только очень давно. Думаю, как раз во времена Паркинсонов, если не раньше. Альбом старый и рваный, поэтому его и запихнули туда. Но именно потому, что старый, он и заслуживает самого пристального внимания.

— Ты думаешь, в нем могли что-нибудь спрятать?

— Да нет, это было бы слишком просто. Ничего там, конечно, не оказалось. Но я хочу внимательно просмотреть каждую страничку. Там могут оказаться интересные имена и вообще много полезного.

— А может и не оказаться, — скептически заметил Томми.

— Но это еще не все. Больше ничего интересного в книгах не оказалось. Потом я взялась за буфет, от которого потерялись ключи.

— Погоди, ты же сама говорила, что мебель нам ничего не даст. Тем более, что мы ее привезли с собой.

— А вот и нет! Кое-что здесь было и до нас, например, старый буфет у входа в кладовку и хлам в оранжерее. Настоящей старинной мебели времен Паркинсонов в доме, естественно, не осталось. Кроме буфета. И сегодня я ухитрилась его открыть — нашла ключи в старом ящике в оранжерее, смазала замок маслом… и открыла! И представь, кое-что там нашла. Не знаю только, насколько нам это поможет.

— И что же ты там нашла, о хитроумная Таппенс?

— Фарфоровые плакетки[66] для меню!

— Что? — оторопел Томми.

— Ну да. Буфет оказался пуст — грязь, паутина и битые тарелки. Но на верхней полке я обнаружила стопку викторианских фарфоровых плакеток, которыми пользовались для меню на званых вечерах. Ох, Томми! Какие же потрясающие блюда они ели! Я бы даже сказала, умопомрачительные! Только представь: два супа, прозрачный и густой, затем два разных сорта рыбы, два вида закусок, а потом еще и салат. После всего этого мясное блюдо, а уж после него — даже и не помню, что именно. Кажется, бланманже — это, чтобы ты знал, мороженое! А под конец — салат из лангустов[67]! Здорово, правда?

— Прекрати, Таппенс, — сказал Томми. — Это невыносимо. Нам, случайно, не пора обедать?

— Потерпи минутку. Неужели тебе самому не интересно? Такая ведь старина!

— И что эта старина нам дает?

— Еще не знаю. Но я уже нашла в альбоме имя одной девочки — Уинифред Моррисон.

— И что?

— Уинифред Моррисон, насколько я понимаю, — девичье имя старой миссис Гриффин, которая на днях угощала меня чаем. А она местная старожилка и наверняка знает всех, кто упомянут в альбоме. Это может здорово нам помочь.

— Возможно, — без особого энтузиазма проговорил Томми. — И все же я думаю…

— Что именно?

— Честно говоря, не знаю. Пойдем лучше обедать. Слушай, а может, бросим все это, а? Ну какая нам, в конце концов, разница, кто убил эту Мэри Джордан?

— Разве тебе не интересно?

— Интересно, — признался Томми. — Еще как интересно. Но я начинаю за тебя волноваться.

— А ты что-нибудь сегодня узнал? — тут же сменила тему Таппенс.

— Не успел: времени не было. Зато я нашел еще несколько источников информации и попросил кое-кого навести кое-какие справки.

— Что ж, будем ждать. Интересно же, все-таки! По-моему, останавливаться нельзя. Лично я намерена сделать все, что в моих силах!

— Только не вздумай делать это в одиночку, — предупредил Томми. — У меня душа не на месте, когда ты куда-то исчезаешь.

Глава 6

Мистер Робинсон

— Интересно, что-то сейчас поделывает Таппенс? — вздохнул Томми.

— Простите, я не расслышала.

Томми вздохнул еще тяжелее и снова повернулся к мисс Коллодон. Мисс Коллодон была чрезвычайно худа. Ее седые волосы только-только начали оправляться от перекиси водорода, призванной несколько омолодить ее (и не оправдавшей этой надежды). Теперь мисс Коллодон экспериментировала с разными оттенками седины: артистическая седина, дымчатый оттенок, стальной и разные другие тона, подходящие для дамы в возрасте от 60 до 65, спеца по сбору информации. На ее аскетически-надменном лице застыло выражение сверхкомпетентности.

— Нет-нет, ничего, мисс Коллодон, — сказал Томми. — Я просто задумался.

«Интересно, — тут же подумал он, тщательно следя, не произносит ли это вслух, — что-то сейчас делает Таппенс. Наверняка ведь какую-нибудь глупость. Недавно чуть не убилась на этой дурацкой лошади, у которой ноги на ходу отваливаются… Того и гляди, сломает себе шею. Тем более что нынче все чего-то себе ломают — просто какая-то эпидемия. Такое ощущение, что у каждого третьего что-нибудь сломано. Да, — решил он, Таппенс наверняка занимается сейчас глупостями, и, скорее всего — опасными. Она ведь такая опрометчивая! Постоянно все делает наудачу…» В его памяти пронеслись эпизоды из прошлого, следом всплыло хорошо знакомое стихотворение, и Томми забормотал:

— Судьба.

Врата Судьбы… Тара-ра-ра… Не проходи в них, караван, или в безмолвии пройди Сквозь тишь, где умер птичий свист, но что-то птицею поет.

— Флеккер, — к немалому удивлению Томми тут же откликнулась мисс Коллодон. — Флеккер. А начинается так: «…Форпост Беды, Форд Ужаса…».

Томми уставился на нее во все глаза. Познания мисс Коллодон были поистине безграничны. И, похоже, она всерьез решила, что Томми явился к ней исключительно затем, чтобы узнать, откуда цитата и кто автор.

— Я просто подумал о жене, — извиняющимся тоном проговорил он.

— О-о! — глаза мисс Коллодон проницательно сверкнули. «Стало быть, у него проблемы в семье. Где-то у меня был адрес хорошего консультанта…».

— Вам удалось собрать информацию по тем вопросам, которые я дал вам позавчера? — поспешно спросил Томми.

— Естественно. Это было нетрудно. В подобных случаях лучше всего обращаться в Сомерсет-Хаус. Пока что, правда, у меня есть ответ не на все ваши вопросы… Вот здесь выписаны кое-какие имена, адреса и данные о рождениях, бракосочетаниях и смертях.

— И что, всех зовут Мэри Джордан? — ужаснулся Томми.

— Ну да. Мэри, Мария, Марго и Молли. Все как одна Джордан. И одна из них наверняка та, которую вы ищете. Вот, пожалуйста.

Она протянула ему небольшой отпечатанный на машинке листок.

— О, благодарю. Огромное спасибо.

— Узнать что-нибудь еще?

— Если не трудно. Тут вот у меня списочек из шести вопросов. Некоторые, правда, боюсь, не совсем по вашей части…

— Что ж, — не дрогнула мисс Коллодон, — теперь будут по моей. Для начала нужно просто узнать, где узнать.

Простите за неуклюжую фразу, но она точнее всего обрисовывает ситуацию. Помню… о, как же, оказывается, давно это было! Так вот, я тогда только начинала работать в этой области и просто поразилась универсальности справочного бюро «Селфридж»[68]. Им можно было задавать самые немыслимые вопросы на самые невероятные темы, и они всегда давали ответ или направляли туда, где вам могли максимально точно на все ответить. Сейчас, разумеется, такими вещами уже никто не занимается. Сегодня, чтобы вам ответили, нужно как минимум сделать вид, что вы решили покончить с собой — я имею в виду телефоны доверия и тому подобное. Некоторые специфические справки, правда, получить еще можно: большей частью юридические или библиографические. Довольно просто узнать о работе за рубежом. Вот, собственно, и все. У меня, правда, свои источники.