— А, понял, про кого вы толкуете. Точно, была здесь такая, только еще до меня. Шпионка немецкая.

— Здесь, похоже, многие ее помнят, — заметила Таппенс.

— Ага. Фрау Лайн ее называли. Ну прямо лайнер какой-то.

— Действительно похоже.

— А потом лайнер взял и сбился с курса! — заявил Айзек и оглушительно расхохотался.

Таппенс натянуто улыбнулась. Айзек, отсмеявшись своей любимой шутке, подошел к стеклянной стене оранжереи и деловито осмотрел сад.

— Пора бы вам, — сказал он, — подумать об огороде. Потому что, если хотите вовремя получить бобы, самое время их сажать. Да и горошек тоже. И ранний салат уже можно. «Мальчик-с-Пальчик», например. Отличный, хочу вам сказать, салат! Листики мелкие, так и хрустят на зубах!

— Я слышала, вы тут со многими садами работали, не только с этим.

— Работал, как не работать! Почти во всех домах перебывал. Знаете ведь, как бывает: наймут садовника, а толку от него никакого, вот и зовут меня пособить. Из-за этого тут даже несчастный случай однажды произошел. Перепутали какую-то отраву с салатом. Меня-то здесь тогда еще не было. Но слышать — слышал.

— Это вы о наперстянке, да? — спросила Таппенс.

— Надо же, уже рассказали! — расстроился Айзек. — Ну что за люди! Давно это было. Вся семья тогда заболела, а один так даже и помер. По крайней мере, так мне рассказывали. Может, конечно, и врали.

— По-моему, как раз ваша Фрау Лайн и отравилась, — заметила Таппенс.

— Что, Фрау Лайн? Не знал.

— А может, и не она, — согласилась Таппенс. — Скажите, а вы не могли бы показать мне холм, с которого каталась та девочка, Памела, если он, конечно, еще сохранился?

— А куда ему деться? Зарос весь, правда. А вы никак тоже покататься надумали? Не знаю, не знаю. Дружок-то уж вон как проржавел. Давайте я его сперва почищу?

— Неплохо бы, — согласилась Таппенс. — Кстати, вы совершенно правы: огородом действительно пора заняться.

— Ну, я тогда прослежу, чтобы наперстянку и шпинат вместе не посадили. Жаль будет, если с вами что-нибудь приключится. Ведь только-только в новый дом переехали. Адом хороший, стоящий!

— Спасибо, — сказала Таппенс.

— А я уж постараюсь, чтобы Верный Дружок под вами не развалился. Он старый, но иной раз старые вещи служат лучше новых. На днях вот мой двоюродный братец откопал в сарае старый велосипед. Ни в жизнь бы не поверил, что на нем еще можно кататься. Им уже лет сорок не пользовались. И что вы думаете? Немного машинного масла — и поехал как миленький. Вот ведь что может сделать одна-единственная капля масла!

Глава 3

Изыскания, или утро вечера мудренее

— Ты… — начал Томми и, не найдя слов, умолк.

Несмотря на то, что он уже давно привык, возвращаясь домой, находить Таппенс за самыми немыслимыми занятиями, к тому, что увидел на сей раз, он оказался не готов.

На улице моросил мелкий дождик. Несмотря на это Таппенс в доме не оказалось, и решив, что она, должно быть, увлеклась работой в саду, Томми вышел во двор. Увидев, Чем занимается его жена, он потерял дар речи.

— Ты…

— Привет, Томми, — сказала Таппенс. — Ты вернулся раньше, чем я ожидала.

— Что это за штука?

— Верный Дружок, — невозмутимо сообщила Таппенс.

— Как ты сказала?

— «Верный Дружок», — повторила Таппенс. — Ее так зовут.

— Ты… ты собираешься на этом кататься? По-моему, твой «дружок» слишком для тебя маленький.

— Естественно. Это же, несмотря на размер, все-таки игрушка. Когда ее делали, еще и велосипедов не было.

— И она до сих пор работает? — удивился Томми.

— Вообще-то нет, — призналась Таппенс, — но если поставить ее на вершину холма и подтолкнуть…

— То можно очень быстро оказаться у его подножия, — подхватил Томми. — А ты, значит, именно это и хочешь проделать?

— Вовсе нет, — возразила Таппенс. — И потом, ничего страшного в этом нет — можно тормозить ногами. Хочешь, покажу?

— Не стоит, — сказал Томми. — Дождь усиливается. Интересно только, зачем тебе это надо. Непохоже, чтобы это могло доставить тебе удовольствие.

— Вообще-то, конечно, страшновато. Понимаешь, я только хотела попробовать и…

— И врезалась в это дерево, — закончил за нее Томми. — Как оно, кстати, называется?

— Не узнаешь?

— Узнаю, конечно, — сказал Томми.

Они переглянулись.

— Только название из головы выскочило, — проговорил Томми. — Арти…

— Примерно так, — согласилась Таппенс. — Неплохое деревцо, верно?

— Больно уж колючее. Не хотел бы я угодить в этот арти… Или урти? Нет, уртикария — это, кажется, крапива… В общем, — вышел из положения Томми, — каждый развлекается, как может.

— Я вовсе не развлекаюсь, — оскорбилась Таппенс. — Я просто пытаюсь решить нашу задачку…

— Задачку? Какую?

— Понимаешь, с тех самых пор, как мы сюда приехали, не могу отделаться от ощущения, что с домом связана какая-то тайна. Вот я и решила осмотреть эту оранжерею. Оказалось, она битком набита старыми детскими игрушками. Среди прочего там оказались Дружок и Матильда. А у Матильды, между прочим, огромная дыра в животе.

— Дыра?

— Ну да. И дети засовывали туда всякую всячину. Засохшие листья, бумагу, тряпки…

— Ясно, — улыбнулся Томми. — Пошли в дом.

— Ну, рассказывай, — сказала Таппенс, с удовольствием вытягивая ноги к весело потрескивающему камину. — Ты попал на выставку в Ритце?[45]

— Представь себе, нет. Не хватило времени.

— Что значит «не хватило времени»? Ты же за этим и ездил?

— Знаешь, не всегда удается сделать то, для чего куда-то едешь.

— Но ведь куда-то же ты ходил? — настаивала Таппенс.

— Я нашел новое место, где можно припарковать машину.

— Замечательно, — сказала Таппенс. — И где это?

— Возле Хаунслоу[46].

— А что ты там делал?

— Да ничего. Припарковал машину и спустился в метро.

— Ты добирался до Лондона на метро?

— Ага. Так проще.

— У тебя подозрительно шкодливый вид. Только не говори, что у меня появилась соперница и она живет в Хаунслоу. Я умру от ревности!

— Нет, — засмеялся Томми. — Я занимался куда более безобидными вещами.

— Неужели покупал мне подарки? — оживилась Таппенс.

— Нет, — смутился Томми. — К сожалению, нет. По правде сказать, я вечно в сомнениях, когда приходится что-то тебе выбирать.

— Иногда у тебя получается очень мило. Так чем же ты там все-таки занимался?

— Изысканиями.

— И кто ими сейчас только не занимается, — покачала головой Таппенс. — Просто поветрие какое-то. На кого ни глянешь, все что-то ищут: племянники, двоюродные братья, знакомые, дети знакомых… Не знаю уж что они ищут, но стоит им повзрослеть, и всем их изысканиям тут же приходит конец!

— Если уж на то пошло, Бетти[47] тоже уехала в Восточную Африку, — напомнил Томми. — От нее, кстати, что-нибудь слышно? Как ее исследования?

— Да. Ей там нравится. Занимается в основном тем, что втирается в доверие к местным аборигенам, а потом пишет о них статьи.

— Да? А им это нравится?

— Сомневаюсь. У папы в приходе[48], помнится, тоже гостей не любили. Приезжают, суют всюду свой нос…

— Вот именно, — вздохнул Томми. — Я уже столкнулся с этим во время моих изысканий.

— Это каких же? Надеюсь, не в области газонокосилок?

— Они-то здесь при чем?

— При том, что последнюю неделю ты только и делаешь, что разглядываешь их каталоги, — сказала Таппенс. — Небось, спишь и видишь, как покупаешь себе такую штуковину!

— Если ты не забыла, Таппенс, — с достоинством возразил Томми, — в нашей семье чаще занимаются изысканиями историческо-криминального плана, такими, например, как расследование убийств, совершенных лет шестьдесят-семьдесят назад.

— Ты расскажешь, наконец, чем именно занимался в Лондоне?

— Я запустил некоторые механизмы.

— Ага, — сказала Таппенс. — Изыскания и механизмы. В принципе я занимаюсь тем же, только вот у моего механизма, к сожалению, отвалились педали, а охваченный мной временной период относится к еще более далекому прошлому.

— Ничего себе! Полагаю, ты имеешь в виду смерть Мэри Джордан?

— Уверена, это псевдоним, — заявила Таппенс. — Уж больно простое имя. Подозрительно, я бы сказала, простое. А вот для немецкой шпионки — в самый раз. Хотя, конечно, она вполне могла быть и английской…

— Думаю, немецкие вариации — из области местной мифологии.

— Не отвлекайся. Ты еще ничего мне не рассказал.

— Ты сама меня отвлекаешь. Дело в том, что я навел определенные… определенные… Да. Навел определенные…

— Ты начинаешь повторяться.

— Думаешь, так легко все это объяснить? — огрызнулся Томми. — Так вот… Я навел определенные справки и выяснил, что существует возможность навести еще кое-какие.

— О прошедших событиях?

— Да, кое-что можно узнать. По крайней мере, есть куда обратиться за информацией. И это тебе не езда на детских лошадках, не расспросы старых дам и не допрос с пристрастием престарелого садовника, который, к тому же, все напутает, и не хождение по почтовым конторам, где ты не даешь людям работать, требуя, чтобы они предались воспоминаниям о своих дальних родственницах. А это уже серьезно.

— От каждого я что-нибудь да узнала, — возразила Таппенс.

— Я тоже, — заявил Томми.

— Ты наводил справки? Что же это за источник информации?

— Пока ничего определенного. Но ты же знаешь, Таппенс, существуют люди, которые по крайней мере знают, с какого конца взяться задело, и которые за определенную плату наведут нужные справки. На их добросовестность можно полностью положиться.