– По крайней мере, они производили такое впечатление. Как бы то ни было, мы имеем право предположить, что эти двое настолько коварны, что смогли не только провести всех вокруг, но и подготовить убийство мужа. По странному стечению обстоятельств, этому человеку и без них что-то угрожало…

– Но об этом нам известно только с их слов.

Холмс призадумался.

– Все ясно, Ватсон. Вы решили придерживаться мнения, что все, абсолютно все, что они нам рассказали, – ложь, от начала до конца. По-вашему, никакой угрозы мистер Дуглас не опасался, никакого тайного общества не существует, не было никакой Долины Ужаса, владыки Мак-как-его-там и всего остального. Я бы сказал, что это довольно широкое обобщение. Давайте рассмотрим, что оно нам даст. Значит, все это является плодом их вымысла, цель которого – отвернуть от себя подозрение и направить следствие по ложному следу. Велосипед в саду они подбрасывают, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что в деле замешан кто-то со стороны. Кровавый след на подоконнике нужен для того же. Как и карточка рядом с телом, которая могла быть заранее подготовлена где-то в доме. Все это укладывается в вашу версию, Ватсон. Но опять возникают все те же краеугольные вопросы: почему для убийства был выбран именно дробовик с укороченными стволами, да еще и американского производства? Откуда они могли знать, что выстрела никто не услышит? Ведь только по чистой случайности миссис Аллен не отправилась проверять, где это там так громко хлопают двери. Почему ваша пара преступников пошла на это, Ватсон?

– Даже не знаю, что и думать.

– К тому же, если уж женщина с любовником решили отправить на тот свет мужа, стали бы они идти на большой риск и снимать с его пальца обручальное кольцо, выставляя тем самым напоказ свои отношения? Вам это кажется правдоподобным, Ватсон?

– Н-нет, не кажется.

– И кроме того, раз уж вы считаете, что велосипед в саду был оставлен специально, неужели им не пришло бы в голову, что любой следователь, даже самый недалекий, поймет, что это очевидная уловка, поскольку велосипед – это именно то, что в первую очередь было необходимо преступнику для того, чтобы скрыться?

– Честно говоря, я не могу этого объяснить.

– А ведь не должно существовать такой комбинации событий, которую нельзя было бы объяснить. Позвольте мне в качестве зарядки для ума, никоим образом не претендуя на то, что все в действительности происходило именно так, предложить вам иную версию. Это не более чем догадки, но не догадки ли являются прародителями истины?

Давайте предположим, что в жизни Дугласа была какая-то тайна, какая-то страшная, позорная тайна. Это приводит к тому, что его убивает человек со стороны, скажем, мститель. Этот мститель по какой-то причине (признаюсь, я до сих пор не понимаю, зачем это понадобилось) снимает с трупа обручальное кольцо. Корни этой вендетты{115} могут уходить еще во времена его первой женитьбы, это объяснило бы исчезновение кольца.

Прежде чем мститель успел покинуть комнату, в ней оказались Баркер и жена убитого. Убийца сумел убедить их, что любая попытка задержать его приведет к огласке каких-то неприятных фактов и к жуткому скандалу. Их это напугало, и они предпочли отпустить преступника. Для этого, возможно, опустили мост, что можно сделать практически бесшумно, и снова его подняли. Преступник уходит, по какой-то причине решив, что безопаснее это сделать пешком, чем на велосипеде, поэтому и оставляет свою машину там, где ее обнаружат, когда он уже будет далеко. Пока что мы не выходим за рамки допустимого, не так ли?

– В общем-то, да, это допустимо, – осторожно согласился я.

– Нельзя забывать, Ватсон, что как бы на самом деле ни развивались события, вся эта история очень и очень необычна. Но вернемся к нашей версии. После того как преступник уходит, пара – вовсе не обязательно преступная пара – начинает понимать, в каком положении они оказались. Ведь на них в первую очередь падет подозрение если не в убийстве, то в пособничестве. Они принимают поспешные и весьма бестолковые меры, чтобы обезопасить себя. Баркер оставляет на подоконнике след крови, чтобы натолкнуть следователей на мысль, как убийца покинул дом. Очевидно, они были единственными, кто слышал выстрелы, и именно это дало им возможность поднять тревогу после того, как они закончили приготовления, спустя полчаса после убийства.

– И как вы предполагаете это доказать?

– Если в деле действительно замешан посторонний человек, его можно выследить и арестовать. Это было бы лучшим доказательством. Если же нет… Что ж, научные ресурсы еще далеко не исчерпаны. Думаю, вечер, проведенный в кабинете без посторонних, в значительной степени поможет мне.

– Вечер?

– Да, я скоро собираюсь туда отправиться. Я заранее договорился об этом с многоуважаемым Эймсом, который недолюбливает Баркера. Для начала я просто посижу в той комнате, глядишь, вдохновение снизойдет. Я, знаете ли, верю в genius loci[6]. Улыбаетесь, Ватсон? Что ж, посмотрим. Да, кстати, вы, кажется, захватили с собой свой большой зонт?

– Да, он здесь.

– Позволите его одолжить?

– Конечно… Но что за странное оружие! Если вы считаете, что вам грозит…

– Ничего серьезного, дорогой Ватсон, иначе я непременно позвал бы вас с собой. Но зонт я возьму. Правда, сперва нужно дождаться возвращения наших коллег, которые отправились в Танбридж-Уэлс, чтобы попытаться установить владельца велосипеда.

На улице уже стемнело, когда вернулись инспектор Макдональд и Вайт Мэйсон. Они привезли с собой важные новости, поэтому были очень возбуждены.

– Надо же, а я уж засомневался, что в деле вообще замешан кто-то со стороны, – воскликнул Макдональд. – Но теперь-то все прояснилось. Мы установили, кому принадлежит велосипед, и получили описание этого человека. Это уже большой шаг вперед.

– Похоже, дело близится к концу, – сказал Холмс. – От всей души поздравляю вас обоих с успехом.

– Я начал с того, что задумался, почему мистер Дуглас за день до убийства вернулся из Танбридж-Уэлса взволнованным. Да потому, что там он узнал о грозящей ему опасности. И совершенно очевидно, что человек, приехавший на велосипеде, скорее всего, приехал именно из Танбридж-Уэлса. Мы взяли велосипед с собой и прошлись по тамошним гостиницам. Распорядитель в «Игл-коммершиал» сразу же признал его. По его словам, велосипед этот принадлежит человеку по имени Харгрейв, который снял у них номер два дня назад. Этот велосипед и небольшой чемодан – все вещи, которые были при нем. В регистрационной книге он написал, что приехал из Лондона, но адреса не указал. Его чемодан был лондонского производства, содержимое – английского, но сам постоялец явно родом из Америки.

– Так-так, – весело воскликнул Холмс, – вы действительно хорошо потрудились, пока я тут сидел и строил теории со своим другом! Вот хороший урок практической работы, мистер Мак.

– Что верно, то верно, мистер Холмс, – довольно произнес инспектор.

– Но это же подтверждает и вашу теорию, – заметил я.

– Возможно. А возможно, и нет. Но рассказывайте, что было дальше, мистер Мак. Вы смогли установить личность этого человека?

– Сведений о нем было слишком мало, и нам стало ясно, что он намеренно скрывался. В его номере не оказалось никаких бумаг или писем, на одежде меток тоже не было. На столике у кровати лежала карта дорог графства. Из гостиницы он уехал на своем велосипеде вчера утром сразу после завтрака, и с тех пор о нем ничего не было слышно.

– Вот это меня и настораживает, мистер Холмс, – сказал Вайт Мэйсон. – Если бы этот парень хотел остаться в тени, он бы вернулся в гостиницу и прикинулся безобидным туристом. А он что делает?! Неужели он не понимает, что управляющий гостиницы обязательно сообщит в полицию о его исчезновении, и тогда его наверняка свяжут с убийством?

– Да, это первое, что приходит на ум. Но наш подозреваемый – хитрая бестия, раз он до сих пор еще не схвачен. Однако вы сказали, что узнали, как он выглядит.

Макдональд раскрыл записную книжку.

– Я записал все, что они смогли рассказать. Правда, информации не так уж много, но носильщик, портье и горничная сходятся на том, что рост его примерно пять футов девять дюймов, лет ему около пятидесяти, волосы и усы с легкой проседью, а нос крючковатый. Все они в один голос твердят, что у него злое и отталкивающее лицо.

– М-да, кроме выражения лица, под такое описание подошел бы и сам Дуглас, – сказал Холмс. – Ему тоже было немного за пятьдесят, волосы и усы у него были с проседью, да и роста он был примерно такого же. Что-нибудь еще есть?

– Одет он был в плотный серый костюм с двубортным пиджаком, короткое рыжее пальто, на голове – мягкая кепка.

– Что насчет дробовика?

– В длину он меньше двух футов, так что легко мог поместиться в его чемодан. Отправляясь на дело, он мог спрятать его под пальто.

– И как, по-вашему, все это соотносится с делом в общем?

– Мистер Холмс, – сказал Макдональд, – когда мы поймаем этого человека – а вы можете не сомневаться, что я разослал его описание уже через пять минут после того как узнал, как он выглядит, – ответить на этот вопрос будет намного проще. Но ведь и сейчас известно уже немало. Мы знаем, что два дня назад в Танбридж-Уэлс приехал американец, который назвал себя Харгрейв. С собой он привез велосипед и чемодан. А в чемодане этом лежал укороченный дробовик, и это означает, что целью его приезда было убийство. Вчера утром он на велосипеде выехал сюда, очевидно, спрятав оружие под пальто. Насколько нам пока известно, никто не видел, как он сюда приехал, но, чтобы добраться до ворот в парк, не обязательно ехать через деревню, да и на дорогах здесь полно велосипедистов, так что на него просто могли не обратить внимания. Можно предположить, что, оказавшись на месте, он сразу спрятал велосипед в кусты, там, где его потом и нашли, и сам засел там же, наблюдая за домом и дожидаясь, когда выйдет мистер Дуглас. Дробовик – не самое подходящее оружие для использования в помещении, значит, скорее всего, он намеревался пустить его в дело на улице, где имеется целый ряд преимуществ. Во-первых, промахнуться из него трудно, а во-вторых, здесь ведь кругом охотничьи угодья и на звуки выстрела никто не обратил бы внимания.