– Ну что, Ватсон, какие у вас соображения? – спросил Холмс, когда на следующее утро мы возвращались домой.

– Я вижу, вы не удовлетворены исходом.

– О нет, мой дорогой Ватсон, я полностью удовлетворен. Хотя я не одобряю методов Стэнли Хопкинса и, если честно, я им разочарован. От него я ожидал большего. Первое правило следователя: прежде чем делать окончательные выводы, нужно обязательно рассмотреть все возможные варианты решения задачи.

– Какие же в этом случае есть варианты?

– Например, та версия, которой я придерживался вначале. Возможно, она ни к чему и не приведет, я этого пока не знаю, но, по крайней мере, я проверю ее.

На Бейкер-стрит Холмса ждало несколько писем. Он взял одно из них, вскрыл конверт и радостно засмеялся.

– Превосходно, Ватсон. Моя версия получает развитие. У вас есть телеграфные бланки? Напишите для меня несколько телеграмм, я продиктую: «Самнеру, судовому агенту, Рэтклифф-хайвэй. Вышлите троих завтра на десять утра. Бэзил». Меня там знают под этим именем. И еще одну: «Инспектору Стэнли Хопкинсу, Лорд-стрит, 46, Брикстон. Приезжайте завтра в девять тридцать на завтрак. Важно. Сообщите, если не сможете. Шерлок Холмс». Это чертово дело заняло у меня десять дней, Ватсон. На сегодня я выбрасываю его из головы. Завтра, надеюсь, мы услышим о нем в последний раз.

Ровно в назначенное время инспектор Стэнли Хопкинс перешагнул порог нашей комнаты, и мы втроем сели за чудесный завтрак, который приготовила миссис Хадсон. Молодой следователь был в замечательном настроении, радуясь успешному продвижению расследования.

– Вы действительно уверены, что приняли правильное решение? – поинтересовался Холмс.

– Конечно. Удивительно сложный случай.

– А мне показалось, что еще рано ставить точку.

– Вы меня поражаете, мистер Холмс. Ведь уже все понятно.

– Ваша версия объясняет все факты?

– Несомненно! Я выяснил, что Нелиган прибыл в гостиницу «Брэмбльтай» в тот же день, когда произошло убийство. Приехал он якобы для того, чтобы поиграть в гольф. Номер его был на первом этаже, так что он мог незамеченным выходить из гостиницы, когда ему вздумается. В ту ночь он отправился в Вудменс Ли и застал Питера Кэри в «каюте». Они что-то не поделили, и Нелиган убил капитана гарпуном. Потом, осознав ужас содеянного, он бежал из хижины, обронив по дороге записную книжку, в которой были записи о тех ценных бумагах, о которых он хотел поговорить с Питером Кэри. Вы ведь наверняка заметили, что некоторые из них были отмечены галочками, а некоторые (и таких большинство) – нет. Так вот, отмеченные – это те ценные бумаги, которые всплыли на лондонском рынке, остальные, предположительно, все еще находились у Кэри, и наш юный друг Нелиган, по его же словам, очень хотел заполучить их обратно, чтобы рассчитаться с кредиторами отца. После убийства он какое-то время не решался вернуться в «каюту», но в конце концов ему пришлось заставить себя это сделать, ведь там все еще хранились нужные ему сведения. По-моему, все сходится.

Холмс улыбнулся и покачал головой.

– Во всем этом есть лишь одно слабое место, Хопкинс, но оно делает всю вашу версию совершенно невозможной. Вы когда-нибудь пробовали проткнуть тело гарпуном? Нет? Что ж вы так, дорогой сэр? На такие детали надо обращать внимание. Ватсон вот подтвердит, что я целое утро посвятил этому упражнению. Это очень непросто сделать и требует сильной и умелой руки. Удар, унесший жизнь капитана, был нанесен с такой силой, что гарпун глубоко вошел в стену. Вы полагаете, этот хлипкий юноша способен на такое? Может быть, вы думаете, что это он ночью распивал с Черным Питером ром в его «каюте»? Его ли профиль видели в окне двумя ночами раньше? Нет, Хопкинс, нам нужно искать другого, куда более страшного человека.

Хопкинс слушал эти реприманды{60} со все нарастающим удивлением. Его надежды и амбиции рушились у него на глазах. Но он не собирался сдавать позиции без боя.

– Но вы же не можете отрицать, мистер Холмс, что он был там в ту ночь. Это доказывает его записная книжка. По-моему, этого вполне достаточно, чтобы убедить в его виновности судей, даже если вы найдете в моей версии еще какую-нибудь дыру. К тому же мой подозреваемый уже взят. А ваш? Где этот ваш «страшный человек»?

– Я очень надеюсь, что это его шаги я слышу на лестнице, – безмятежным тоном произнес Холмс. – Ватсон, пожалуй, будет лучше, если вы положите свой револьвер так, чтобы он был под рукой. – Он встал и положил на столик у стены исписанный листок бумаги. – Вот, теперь мы готовы.

Послышались грубые неприятные голоса, после чего открылась дверь и миссис Хадсон сообщила, что пришли трое мужчин, которые спрашивают капитана Бэзила.

– Проводите их сюда по одному, – сказал Холмс.

Первым к нам вошел маленький круглощекий мужчина с седыми бакенбардами. Холмс достал из кармана письмо.

– Имя? – спросил он.

– Джеймс Ланкастер.

– Мне очень жаль, Ланкастер, но все места уже заняты. Вот вам полсоверена за беспокойство. Пройдите пока вот в эту комнату и подождите несколько минут.

Второй мужчина оказался высоким и сухим, как щепка. У него были прилизанные волосы и нездорового, землистого цвета лицо. Звали его Хью Пэттино, и он также получил отказ, полсоверена и указание подождать.

Но третий соискатель обладал весьма колоритной внешностью. Свирепое бульдожье лицо его окаймляла грива из спутанных волос и бороды, самоуверенные черные глаза поблескивали из-под нависших кустистых бровей. Он приветствовал нас на матросский манер и встал, широко расставив ноги. На пальце он покручивал кепку.

– Ваше имя? – спросил Холмс.

– Патрик Кэрнс.

– Гарпунщик?

– Да, сэр. Двадцать шесть рейсов.

– Из Данди, кажется?

– Да, сэр.

– И вы готовы работать на исследовательском судне?

– Да, сэр.

– Сколько хотите получать?

– Восемь фунтов в месяц.

– Сразу приняться за работу готовы?

– Как только получу форму, я ваш.

– Бумаги у вас с собой?

– Да, сэр. – Он достал из кармана ворох грязных помятых бумажек. Холмс просмотрел их и вернул хозяину.

– Вы мне подходите, – сказал он. – Вон на том столике – договор. Подпишите и считайте, что вы приняты.

Моряк вразвалку пошел через комнату и взял перо.

– Где тут подписать? – спросил он, склонившись над столиком.

Холмс подошел к нему и вдруг как бы обхватил его руками.

– Так будет лучше, – сказал он.

Раздался металлический щелчок. В следующую секунду гарпунщик взревел, как дикий бык, бросился на Холмса, и они вдвоем полетели на пол. Этот человек обладал такой неимоверной силой, что даже в наручниках, которые Холмс так искусно защелкнул на его запястьях, он бы скоро одолел моего друга, если бы мы с Хопкинсом не бросились ему на помощь. Только когда я приставил холодный ствол револьвера к его виску, он наконец осознал, что сопротивляться бесполезно. Мы крепко связали его ноги и только после этого смогли отдышаться.

– Я должен перед вами извиниться, Хопкинс, – сказал Шерлок Холмс. – Боюсь, что яичница уже остыла. Но, мне кажется, вы все же с удовольствием доедите завтрак. Мысль о том, как вы блестяще завершили это дело, вернет вам аппетит.

Стэнли Хопкинс от удивления словно онемел.

– Не знаю, что и сказать, сэр, – наконец произнес он, густо краснея. – Похоже, я с самого начала выставил себя круглым дураком. Но теперь уж я надолго запомню, что я всего лишь ученик, настоящий мастер – вы. Хотя даже сейчас, видя результат, я не понимаю, как вы его достигли.

– Ничего, – добродушно произнес Холмс. – Все мы на ошибках учимся. Этот урок даст вам понять, что нельзя концентрировать внимание на чем-то одном, всегда нужно искать другие решения задачи. Вы так увлеклись юным Нелиганом, что на Патрика Кэрнса, истинного убийцу, вам просто не хватило времени.

Этот поучительный разговор прервал хриплый голос моряка.

– Послушайте-ка, мистер, – сказал он, – то, что вы со мной так обошлись, это ладно, но я бы хотел, чтобы вы называли вещи своими именами. Вы тут только что сказали, что я убийца. Так вот, мне пришлось прикончить его. В этом вся разница. Вы можете мне не верить или думать, что я вам зубы заговариваю…

– Отчего же, – сказал Холмс, – мы выслушаем все, что вы хотите сказать.

– Да тут особо и рассказывать нечего, но Господь свидетель: все, что я скажу, – истинная правда. Я хорошо знал Черного Питера, поэтому и проткнул его гарпуном, когда он достал нож. Если бы не я его, так он бы меня порешил. Так все и произошло. Вы можете назвать это убийством, но, как по мне, так лучше умереть на виселице, чем с ножом Черного Питера в сердце.

– Как вы там оказались?

– Я расскажу все с самого начала. Только сперва поднимите меня и посадите, чтобы я мог нормально говорить… В восемьдесят третьем это случилось, в августе. Питер Кэри был капитаном «Нарвала», а я служил у него вторым гарпунщиком. Возвращаясь домой, мы еле выбрались из льдов. Нам пришлось плыть, преодолевая встречный ветер, к тому же все время штормило. И тут мы повстречали в море небольшую яхту, которую унесло на север. На ней был всего один человек, и тот не моряк. Он сказал, что остальные решили, будто яхта потонет, и дали деру на шлюпке к норвежскому берегу. Я думаю, все они пошли на дно. В общем, взяли мы его на борт, и наш шкипер о чем-то долго разговаривал с ним в каюте. Весь багаж, который он взял с собой со шлюпки, составляла одна жестяная коробка. При мне имя этого человека не упоминалось ни разу, а через день он пропал, словно его никогда и не было на «Нарвале». Все решили, что он или сам бросился за борт, или его смыло волной, – погода тогда была ужасная. И только один человек знал, что на самом деле произошло с ним, этот человек – я, потому что я собственными глазами видел, когда стоял на ночной вахте, как наш шкипер вытащил на палубу его тело и выбросил в море. Случилось это за два дня до того, как мы увидели шетлендские{61} маяки.