У доктора Фуллера, человека предпенсионного возраста, с мешками под глазами, несколько волос были тщательно протянуты поперек лысой головы, словно скрипичные струны. Говорил он ровным голосом, самодовольно, словно просвещающий крестьян добрый мудрец.

Доктор заверил Мюррея, что Арнольда он помнит хорошо. Пожалуй, не образцовый ученик, но определенно выдающийся. Отличный спортсмен. Прирожденный лидер. Лишь еще несколько человек в истории школы удостоились чести быть избранными президентами совета учеников на два срока подряд. Замечательное достижение, особенно для мальчика из такой семьи, как у Арнольда. Пьющие, жестокие родители, нисколько не помогавшие сыну. Совершенно необразованные. Печально, когда такие люди…

Мюррей заерзал на стуле.

— Там был какой-то инцидент, так ведь? — напомнил он. — Кажется, мистер Харлинген упомянул о нападении на школьницу…

— А, да-да. Это было отвратительное происшествие. Ученица, в ведении которой находилась кладовая в подвале, спустилась после звонка, чтобы запереть ее, и тут двое юных хулиганов, которые грабили кладовую, схватили девушку и затащили внутрь. Намерения их были ясны. Они были просто грубыми, тупыми животными. Если бы Арнольд не услышал криков девушки и со значительным риском для себя не выгнал их, произошла бы настоящая трагедия.

— Вы помните ее фамилию? — спросил Мюррей.

Да, оказалось, доктор Фуллер ее фамилию помнил. Но назвать не имел права. Полицейские и родители девушки усердно внушали это ему. Очень усердно. Разумеется, это вполне понятно. Девушка имела право на защиту от бульварных газет и от сплетен соседей. Слава богу, дело разбиралось очень осторожно. Было бы возмутительно, если бы репутация школы пострадала от такого случая, в котором она была совершенно неповинна. Да ведь сама девушка…


В нескольких кварталах оттуда, на Восьмой улице, Мюррей нашел бар с относительно хорошо освещенными кабинками. В дальнем углу расстелил на столике карту улиц, прижал ее бутылкой пива и стал тщательно изучать. Потом сложил карту и подошел к телефону.

Ближайшей больницей была «Виктори», но его бодро уведомили, что службы «Скорой помощи» у них нет. «Большинство вызовов „Скорой“ принимает больница Святого Алонсуса, — сказала девушка на коммутаторе. — Если вам нужна „Скорая помощь“, мистер, позвоните в полицию. Они тут же примут меры».

В больнице Святого Алонсуса оказались более услужливыми: «Да, десять — двенадцать лет назад у нас была служба „Скорой помощи“. Собственно, была и пятьдесят лет назад. Архивы? Вам нужно обратиться к сестре Анжелике в регистратуре. Она должна все о них знать».

Монахиня с резкими чертами лица в регистратуре нашла время между бесконечными телефонными звонками с сожалением покачать головой.

— Извините, — сказала она, — но прежде чем показать вам какую-то медицинскую документацию, я должна получить разрешение директора. А его сегодня нет.

— Сестра, меня не интересуют медицинские документы. Мне нужны только записи водителей машин «Скорой помощи» того времени. Разве они не хранятся отдельно?

— А-а, да. Это так. Прошу прощения, не поняла сразу. Возможно, сестра Мария-Глория поможет вам найти, что нужно. Она заведует нашими старыми архивами.

Сестра Мария-Глория была миниатюрной китаянкой с застенчивой улыбкой и глазами, блестящими искренней услужливостью за старомодными очками в стальной оправе. Она озабоченно выслушала Мюррея и повела его по длинному коридору, юбки ее шелестели по натертому полу. Когда она открыла дверь тускло освещенной кладовой, причина ее озабоченности немедленно стала ясна.

Комната представляла собой лавку древностей. В ней царил хаос документов. Переплетенные тома всевозможных форм и размеров заполняли стенные полки до самого потолка. Кипы, перевязанные веревками, высились шаткими колоннами. Стопки громоздились на подоконнике. И каждую ступень лестницы посреди комнаты украшал отдельный том.

— Конечно, это старые архивы, — поспешила сообщить сестра Мария-Глория, словно объясняя, что даже в больнице с хорошо налаженной работой эта налаженность не всегда простирается до самых темных углов. — Некоторые из них очень старые. Столетней давности. Если коснуться бумаги, она рассыплется. Мы не хотим этого, поэтому нужно быть очень осторожными.

— Мне нужны, — сказал Мюррей, — записи о вызовах «Скорой помощи», сделанные примерно десять лет назад. Как думаете, сможете найти их?

— О да, — ответила сестра Мария-Глория и с сомнением оглядела полки, — но это потребует немного времени.

Это потребовало двух часов утомительных поисков, и задолго до того головной убор сестры Марии-Глории посерел от пыли, да и нос сильно испачкался.

— Существует такая вещь, — сказала она, положив наконец нужные тома на верхнюю ступеньку лестницы, — как микрофильмирование. Вы знаете о ней?

— Да, — ответил Мюррей.

— Это замечательно, — с жаром сказала сестра Мария-Глория. — Все эти книги можно держать в одной руке вот так. — Она протянула маленькую, сжатую в кулак руку, показывая ему.

Мюррей засмеялся.

— Сестра, может быть, одной руки маловато.

Мария-Глория смутилась.

— Да, мало. Я преувеличила. Но это замечательно. И, — вздохнула она, — стоит очень дорого.

Она отошла в угол, перебирая четки, а Мюррей стал усердно просматривать записи в первой книге. Со второй дело пошло быстрее — в нее входили июль и август, которые можно было пропустить целиком. И затем в третьей его палец, медленно ползший вниз по странице, замер на записи, которая, как он знал изначально, должна быть там.

— «Неотложный прием 16.05, — прочитал он. — Рут Л. Винсент — белая — пол женский — бесплатно — Гринвичская средняя школа».

Написано небрежным почерком. Написал, видимо, какой-то усталый интерн или водитель, навидавшийся таких вещей. Но все-таки написано, чтобы Мюррей Керк нашел эту запись, когда придет время.

Он повернулся к сестре Марии-Глории, та убрала четки и взяла книгу из его руки.

— Нашли вы то, что искали?

— Да, — ответил Мюррей, — нашел.

— Как замечательно, — сказала она, просияв. — Я молилась за вас.

— А я за вас, — серьезно сказал он и улыбнулся ее замешательству. — Нет, сестра, я вас не дразню. У меня в конторе есть лучшее оборудование для микрофильмирования, какое только можно себе представить, и опытный фотограф, который всегда рад найти ему применение. Привозите ему эти книги, по нескольку за раз, осчастливьте его. Он сделает для вас работу бесплатно.

— О нет! — в ужасе сказала сестра Мария-Глория.

— Хотите иметь возможность держать все эти книги в одной руке?

— О да, — слабым голосом ответила сестра Мария-Глория. — Но это будет походить на плату за то, что я делала здесь. Вы не должны за это платить.

— Понятно. В таком случае будет ли приемлемо, если я предложу это как дар всей больнице?

По разгорающемуся свету изумления за стеклами очков он понял, что будет.

Глава 14

Мюррей напрочь забыл о добрых намерениях очистить в пятницу контору от ненужных бумаг, но миссис Нэпп не забыла. Едва он снял пальто и шляпу, появилась она, грозная, с плотно сжатыми губами, безжалостная жрица, приносящая по обету жертву богам эффективности. В руках у нее была корзина с оставшимися без ответа письмами, неподписанными контрактами, непрочитанными отчетами. Следом за ней появился Джин Риго, оторванный от работы с управленческими досье для переноса диктофона.

— И у вас в блокноте не намечено ни одной встречи на весь день, — заявила миссис Нэпп, перед тем как уйти. — Я велела мисс Уайтсайд заняться этим.

Столкнувшись с неизбежным, Мюррей принялся за работу, но к полудню обнаружил, что тщетно старается подавить нарастающее беспокойство. В конце концов подошел к окну, понаблюдать за толпами на тротуаре. Зрелище было не особенно привлекательным — серое, холодное небо делало все тусклым, — но гораздо лучше было смотреть на толпы, чем на заваленный бумагами письменный стол.

Дело в том, подумал Мюррей, что агентство «Конми — Керк» миновало стадию, когда руководить им мог один человек. Конечно, в значительной мере это дело его рук. Когда он понял, насколько нужен Фрэнку — Бруно открыл ему на это глаза в тот день, когда сказал, что старик выбрал его, Мюррея, на роль сына и что это как деньги в банке, — он бесконечно и яростно приводил доводы в пользу расширения агентства. Имело какое-то значение, что делалось это больше ради спора, чем для увеличения доходов Фрэнка? Понимание, что с расширением агентства Фрэнку придется все больше и больше полагаться на него, пока не станет неизбежным полное партнерство? Ни в коей мере. Это был честный спор, и Фрэнк сказал это первым.

Собственно говоря, ему сейчас был нужен заместитель, служащий вполсилы по сравнению с тем, как он в свое время служил Фрэнку. Но где его найти? Чем больше обдумываешь возможного кандидата, тем больше понимаешь, что Скотт, несмотря на его грубую самоуверенность, слишком приблизился к успеху своим замечанием о лояльности. Бруно был самый подходящим кандидатом, но он близок к Джеку Коллинзу. Джин Риго, молодой, умный, жадный — он мог быть вторым Мюрреем Керком в процессе становления, — был уже слишком близок к Бруно. Берк, капитан полиции в отставке, прекрасно ведущий службу платной охраны, казался слишком близким с половиной полицейских в городе и слишком уж прожженным, хитрым.

Мюррей улыбнулся при мысли, что эту работу получит кто-то вроде Ральфа Харлингена, и неожиданно вспомнил, что не сообщил адвокату о разговоре с директором школы. Позвонил ему и, после того как объяснил суть дела, с удовольствием отметил, что Харлинген воспринял неблагоприятный отзыв о Фуллере без возражений.