Эд Макбейн - Восемь черных лошадей

Глушитель сработал отлично.

* * *

Глухой смутился лишь на мгновение.

«Конечно же, – подумал он, – это был настоящий Санта. Или, как минимум, Санта из супермаркета».

Он взглянул на часы.

Без пяти семь.

Чарли должен был выйти с минуты на минуту.

Он посмотрел на угол, где улица пересекалась с проспектом. Из-за угла появился полицейский в форме.

«Эй, ты!» – крикнул коп пуэрториканцу, продававшему часы.

* * *

Сотруднику службы безопасности у служебного входа показалось, что он уже видел, как уходил Санта.

«Вас двое, да?» – спросил он у Чарли.

Чарли шел по графику. Полосатый мешок с красно-зеленой надписью «Счастливого Рождества» распух от денег, взятых из сейфа. Чарли взял карточку с полочки Хелен Руджиеро и приложил её к турникету.

Было почти семь.

«Нас двое, верно», – сказал он.

«Ну, Счастливого Рождества тебе, Санта!» – сказал сбэшник, хихикая от своей маленькой шутки.

«И тебе тоже, друг», – сказал Чарли и вышел на улицу, где все неожиданно пошло к чертям…

* * *

Коп хотел видеть лицензию на торговлю.

У пуэрториканца не было лицензии на торговлю.

Коп сказал, что выпишет ему повестку в суд.

Кто-то из толпы прохожих выкрикнул: «Да ладно, гавнюк, сегодня же Канун Рождества!»

Коп прокричал в ответ: «Ты тоже хочешь повестку?»

Толпа неодобрительно загудела на полицейского.

Именно в этот момент пуэрториканец решил, что неплохо было бы смыться.

Именно в этот момент Чарли вышел из магазина с большим мешком денег.

По плану мешок с деньгами нужно было положить у котелка, где его бы приняли за имущество Армии Спасения.

По плану Чарли должен был раствориться в ночи без награбленного.

По плану Глухой должен был подождать пять минут, взять мешок и уйти с ним прочь.

Так было по плану.

Пока пуэрториканец не врезался в Чарли, выходящего из магазина.

И мешок не упал на тротуар.

И пластиковые пакеты на молнии не рассыпались под ногами.

И толпа не решила, что это Санта раздает деньги к Рождеству.

И коп не подумал, что Санта – гребанный вор.

Толпа метнулась к деньгам, разбросанным по тротуару.

«Стой, не то пристрелю!» – заорал коп на Санту. Толпа решила, что он велит им прекратить поднимать деньги.

«Пошел нахер, свинья!» – заорала толпа.

К тому времени пуэрториканец пробежал полквартала.

В руке Санты внезапно появилось оружие.

Глухой лишь моргнуть успел, как полицейский выстрелил в Чарли.

Чарли приземлил свои булки на тротуар, пуля попала ему в правое плечо.

Какая-то леди швырнула десять центов в котелок Армии Спасения.

«Боже благослови!», – сказал Глухой.

«Спи в небе-е-е-сном по-о-окое», – проорал кассетник, – «небе-е-есном покое…»

«Вот дерьмо!», – подумал Глухой.

И растаял в толпе

Ни Карелле, ни Брауну не хотелось работать на Рождество.

Оба сознательно решили работать в смену с «четырех-до-полуночи» в канун Рождества так, чтобы у них получилось провести праздничный день в кругу своих семей. Но примерно в семь вечера человек по имени Чарли Хенкинс опрометчиво ограбил супермаркет Грубера и при этом убил двух женщин. У Кареллы с Брауном перехватило дыхание, когда позвонил какой-то безумный патрульный и сказал, что он только что подстрелил Санту. Официально дело закреплялось за ними, и вот почему в десять часов рождественского утра они проводили допрос Хенкинса в палате Больницы Святого Иуды.

«Я невинная жертва», – сказал Хенкинс.

Браун подумал, что он и в самом деле выглядел невинно. В белой больничной пижаме, с перевязанным плечом, мигающими голубыми глазами, округлым брюшком под одеялом он напоминал старого Святого Николая без бороды, прилегшего для долгой зимней спячки.

– Это другой Санта Клаус сделал, – сказал Хенкинс

– Какой такой «другой Санта Клаус»? – не понял Карелла

– Артур Дритс, – ответил Хенкинс.

Карелла посмотрел на Брауна.

– Давай-ка проясним один момент, – сказал Карелла.

– Я невинная жертва, – снова сказал Хенкинс.

– Чем ты занимался в наряде Санта Клауса? – спросил Карелла.

– Я направлялся в сиротский приют, чтобы сделать детишкам сюрприз.

– Какой сиротский приют? – спросил Браун. – У нас там нет никаких приютов для сирот.

– Я думал, что там есть такой приют.

– Ты шел с оружием в приют?

– Пушка не моя, офицеры, – сказал Хенкинс.

– А чья?

– Санты, – сказал Хенкинс. – Другого Санты.

– Давай-ка проясним один момент, – снова сказал Карелла. В этот раз он опять испытывал затруднения с ясностью. Он знал только, что Хенкинс вышел из магазина Грубера с мешком, набитым пакетами на молнии, в которых по подсчетам, сделанным перед передачей денег в канцелярию, было восемьсот тысяч двести пятьдесят два доллара наличными и множество персональных чеков. У Хенкинса было оружие – идентифицированное и помеченное как револьвер 32 калибра модели «Смит и Вессон Регьюлейшн Полис». Подходящий к револьверу глушитель был найден в офисе кассира у тела одной из жертв, женщины по имени Хелен Руджиеро, у которой в сумочке случайно обнаружилось четыре пакетика с марихуаной. Патрульный прокричал дежурное предупреждение и подстрелил Хенкинса. Теперь патрульный находился в штаб-квартире в центре города, где заполнял бумаги с пояснениями того, почему он, во-первых, достал свой служебный револьвер, а, во-вторых, зачем открыл огонь.

– Дайте мне все объяснить, – сказал Хенкинс.

Браун знал, что Чарли собирается бессовестно лгать.

– Я зашел в супермаркет Грубера, чтобы воспользоваться удобствами.

– Какими удобствами?

– Я поднялся на шестой этаж, чтобы отлить.

– А потом?

– Столкнулся с Дритсом в мужском туалете.

– Артуром Дритсом.

– Артуром Дритсом, с которым мы давно знакомы.

– Ага, продолжай, – сказал Браун.

– Дритс был одет как Санта Клаус. И к тому же у него была пушка, которую вы приписываете мне.

– А как оружие оказалось у тебя?

– Дритс мне отдал его.

– Зачем?

– Он сказал «Счастливого Рождества», и вручил мне его.

– А ты взял.

– Это был подарок.

– Поэтому, когда ты вышел из магазина, у тебя было оружие…

– Именно.

– И ты вытащил его.

– Только для того, чтобы отдать его офицеру полиции, потому как к тому времени у меня появился подозрения.

– Какого рода подозрения?

– Кто знает, может, эта пушка замешана в каком-то преступлении?

– Да, действительно, кто знает? – сказал Браун.

– Откуда у тебя взялся мешок с деньгами? – спросил Карелла.

– Он был у пуэрториканца.

– Какого пуэрториканца?

– Того, что торговал наручными часами. В мешке он держал свои часы. Когда он бросил мне мешок, часы и деньги высыпались из него.

– Выходит, что оружие принадлежало Дритсу, а мешок – пуэрториканцу.

– Тебе дошло, наконец, – сказал Хенкинс. – Я невинная жертва.

Карелла снова посмотрел на Брауна.

– В городе много дикарей, – сказал Хенкинс. – Видели бы вы всех этих людей, дерущихся за деньги! – Он потряс головой. – И это в канун Рождества!

– Давай-ка поговорим об этом персонаже, Артуре Дритсе, – сказал Браун.

– Да, сэр, – сказал Хенкинс.

– Говоришь, что он был твоим другом?

– Просто знакомым, сэр, – ответил Хенкинс.

Из этих «сэр» Браун понял, что докопался до чего-то важного.

– Говоришь, что знаком с ним очень давно.

– Да, сэр.

– Как давно?

– Ну, около четырех-пяти лет.

– И ты случайно столкнулся с ним в мужской уборной в магазине Грубера.

– Именно так все и было, сэр, – сказал Хенкинс. – Клянусь глазами своей мамы.

– Не примешивай свою мать сюда, – сказал Браун.

– Моя мама уже умерла, – сказал Хенкинс.

– Итак, у нас два человека в офисе кассира, – сказал Браун. – Убитые из оружия, которое было у тебя в руках.

– Пушка Дритса.

– С кем ты познакомился очень давно.

– Четыре или пять лет назад.

– Где? – спросил Браун.

– Что где, сэр?

– Где ты с ним познакомился?

– Ну, сэр, это не так уж просто вспомнить.

– Попытайся.

– Реально не могу сказать.

Браун посмотрел на Кареллу.

– Понимаешь, – подключился Карела, – мы здесь толкуем о двойном предумышленном убийстве? Плюс еще…

– Дритс должно быть и убил тех двоих, – сказал Хенкинс.

– Где ты познакомился с этим Дритсом? – спросил Карелла. – Если он, конечно, существует…

Хенкинс задумался.

– Забудь, – сказал Браун Карелле и повернулся к Хенкинсу. – Вы арестованы, мистер Хенкинс. Вы обвиняетесь в двойном убийстве и вооруженном ограблении. Согласно постановлению Высшего Суда в деле Миранда-Эскобедо…

– Эй-эй, подождите минутку, – сказал Хенкинс. – Я гребанная невинная жертва в этом деле!

– Это были Дритс и пуэрториканец, правильно? – спросил Карелла.

– Дритс дал мне пушку. Не знаю, где пуэрториканец достал все эти деньги, за которые дрались те животные.

– Где ты встретил его? – спросил Браун.

– На тротуаре, на выходе из магазина. Он врезался в меня…

– Не пуэрториканца! – крикнул Браун. – Дритса! Где, мать твою, ты встретил его?

– Я вам сказал один раз, скажу еще. Я отливал в мужской уборной, когда Дритс…

– В самый первый раз! – закричал Браун. – Где ты встретил его в самый первый раз?