За свою карьеру полицейского Карелла был дважды ранен из огнестрельного оружия, один раз это сделал Глухой. Карелле не хотелось, чтобы его подстрелили еще раз. Это было больно и унизительно. Но, было что-то еще более унизительное, чем быть подстреленным, и здесь также не обошлось без Глухого.

Давным-давно, когда Глухой планировал ограбление банка, о котором он честно и подробно оповестил 87-й участок заранее, два головореза напали на Кареллу и Тедди, когда они возвращались домой из кино. Головорезы ушли, прихватив с собой сумочку и часы Тедди вместе с часами, бумажником и всеми документами самого Кареллы, но что самое обидное – вместе с его служебным револьвером.

На самом свежем послании от Глухого были изображены одиннадцать револьверов "Кольт Детектив Спешл".

Оружие, которое Глухой показывал Наоми Шнайдер, тоже было револьвером "Кольт Детектив Спешл", возможно именно его он сфотографировал и размножил на ксероксе для своей последней аппликации. Револьвер, которым совсем недавно обзавелся Карелла, был также модели "Кольт Детектив Спешл". По правде говоря, эта модель являлась излюбленным выбором большинства копов участка.

Немного левее от картинки с одиннадцатью револьверами была прикреплена картинка с шестью полицейскими жетонами.

Жетон и удостоверение личности Кареллы были использованы при ограблении банка на следующий день после того, как их украли. Человек, что вошел и представился детективом Кареллой, был к тому же вооружен револьвером, отнятым у Кареллы днем ранее.

Была ли какая-то связь между той давней кражей револьвера и жетона с нынешними сообщениями с изображениями револьверов и жетонов?

К этому моменту уже накопилось семь посланий, все они были прикреплены к доске объявлений в порядке возрастания количества предметов:

Две дубинки для ночного патрулирования.

Три пары наручников.

Четыре полицейских фуражки.

Пять раций.

Шесть полицейских жетонов.

Восемь черных лошадей.

Одиннадцать револьверов "Кольт Детектив Спешл".

Карелле о Глухом доподлинно было известно лишь то, что в каждом своем деле он работал с разными бандами налетчиков, почти как джазовый солист, нанимающий людей со стороны в различных городах своего турне. В прошлых случаях никто из задержанных участников банд не знал настоящего имени своего вожака. Один раз он представился как Эль Сордо, в другой раз – как Морт Ореккио, а в случае своего последнего явления – просто как Таубман. По-испански el sordo – значит "глухой человек". Вольный перевод mort`orecchio с итальянского – "мертвое ухо". И на немецком der taube Mann – "глухой человек". Если он и в самом деле был глухим. Сам по себе слуховой аппарат мог быть и фальшивым, даже не смотря на то, что Глухой всегда с особым рвением провозглашал, что плохо слышит. Но каким бы он ни был, и кем бы он ни был, задуманные ним преступления всегда отличались большим размахом и касались огромных сумм денег.

Хотя задумка и совершение преступлений сами по себе были недостаточны для Глухого. Ключевым элементом в его "modus operandi" (образ действия преступника) было поведать полиции о своих планах задолго до их реализации. Сначала Карелла считал это признаком чудовищного самолюбия, но вскоре пришел к мысли, что Глухой использует полицию в роли второй банды налетчиков, более многочисленной, чем основная группа, но также незаменимой для успешного совершения преступления. То, что у него ничего не вышло предыдущие три раза, было целиком и полностью волей случая. Он был умнее полиции, пользовался полицией, и сообщал полиции, что она будет использована.

Зная, что их используют, но, не зная каким образом, зная, что он рассказывал им очень много о преступлении, но недостаточно много, зная, что он сделает то, что обещал, но не в точности так, полиция в целом действовала как деревенский сброд армии Мики Мауса. Их поведение, в свою очередь, укрепляла предположение Глухого, что они совершенно профнепригодны. Видя их невероятную неэффективность, он становился все более возмутительным и более отчаянным. И чем наглее он становился, тем больше земля уходила у них из-под ног.

Однако он по-прежнему играл честно.

Карелле даже не хотелось думать, что бы было, если бы Глухой вдруг передумал играть честно.

А что если те семь сообщений на доске объявлений вообще не имеет ничего общего с преступлением, задуманным Глухим в этот раз? Что если каждое сообщение по отдельности не имеет ничего общего со всеми остальными? Короче говоря: что, если в этот раз он просто водит их за нос?

Казалось, что нет никаких сомнений – если они вообще когда-то были – что человек, оставивший труп Элизабет Тернер в парке через дорогу – это Глухой. Джози Сиарз не увидела слухового аппарата в ухе того человека, но указала в описании, что он был высокого роста и со светлыми волосами. При данных обстоятельствах этого было почти достаточно. Но чертовски бесполезно.

Также было ясно, что кто-то с такой же внешностью, и в этот раз определенно со слуховым аппаратом в ухе, представился Наоми Шнейдер как детектив Стив Карелла из 87-го участка.

Глухой был за рулем украденного голубого "Бьюика Сентри" в ту ночь, когда Джози видела его, и за рулем серого седана "Ягуар", когда вечером отвозил Наоми домой. Еще до самого звонка в отдел по автокражам Карелла подозревал, что "Ягуар" был тоже угнанным.

Из его звонка в Автоотдел выяснилось, что дюжина "Ягуаров", очевидно популярных у автоугонщиков, были украдены в этом городе с ноября. Четыре из них были седанами. Один из них – серого цвета. Его до сих пор не нашли. Теперь у Кареллы был лицензионный номер автомобиля, за рулем которого мог по-прежнему ездить Глухой. При условии, что этот самый номер все еще оставался на автомобиле. И если автомобиль не бросили, где-нибудь на пустой парковке в соседнем штате.

Глухой был матерым преступником.

Но что он задумал в этот раз?

Какой, черт возьми, смысл этих картинок, что он продолжает посылать им? Значат ли что-нибудь эти числа сами по себе? И по-хорошему счету, зачем вклеивать все эти полицейские принадлежности вкупе с восемью черными лошадьми?

"Давай же", – думал Карелла, – "играй честно. Может, дашь нам зацепку, а?"

* * *

Следующая зацепка в деле – если, оглядываясь назад, её можно считать таковой, – появилась 3 декабря в субботу. Она пришла в виде звонка от Наоми Шнейдер в двадцать минут четвертого.

– Вы мне только что звонили? – спросила она Кареллу.

– Нет, – ответил он и сразу же спросил в ответ, – он снова выходил на связь?

– Ну, кто-то назвавшийся Стивом Кареллой только что звонил мне, – сказал она.

– Голос похож на него?

– Думаю, что да. Я никогда не слышала его голос по телефону.

– Что ему было нужно?

– Сказал, что хочет снова увидеться со мной.

– Сказал когда?

– Сегодня.

– Где? Он приедет к вам?

– Ну, мы на самом деле ни о чем не договорились. Я подумала, что лучше сперва позвонить вам.

– Как вы закончили разговор?

– Я сказала, что перезвоню.

– Он оставил вам номер?

– Да.

– Какой?

Наоми продиктовала номер.

– Оставайтесь на месте, – сказал Карелла. – Если он снова позвонит, скажите ему, что все еще размышляете. Скажите, что вам больно из-за того, что он так долго не давал о себе знать.

– Ну, я уже сказала ему об этом.

– Вы уже сказали ему…?

– Ну, мне действительно было больно, – ответила Наоми.

– Наоми, – сказал Карелла, – этот человек – очень опасный преступник. Не играйте с ним в игры, слышите меня? Если он снова позвонит, скажите, что все еще думаете, хотите ли вы с ним встретиться или нет, а затем сразу же позвоните мне. Если меня не будет на месте, передайте сообщение любому детективу. Вы меня поняли?

– Да, конечно, я все поняла. Я ведь не ребенок, – ответила Наоми.

– Я перезвоню вам позднее, – сказал он и положил трубку. Карелла просмотрел свой личный справочник, набрал номер Главного управления, представился оператору, поднявшему трубку, и сообщил, что нужно узнать адрес по имеющемуся у него телефонному номеру. Новая горячая линия в Главном управлении была установлена из-за того, что полицейские по всему городу сталкивались с проблемами получения информации от телефонной компании, чья политика заключалась в отказе предоставлять адреса своих абонентов, даже если детектив говорил, что работает над делом об убийстве. Иногда Карелле казалось, что телефонная компания была под руководством или Мафии или КГБ. Оператор вернулся на линию через три минуты.

– Это номер телефонной будки, – сказал он.

– На улице или где-нибудь еще? – спросил Карелла.

– У меня записано: "Корнерз" на пересечении Детановер и Эш.

– Спасибо! – сказал Карела и положил трубку. – Арти, бери свою шапку!

* * *

Когда в дверь квартиры Наоми постучали, она подумала, что это, наверное, Карелла. Он обещал связаться с ней позднее, так ведь? Она подошла к двери.

– Кто там?

– Я, – ответил голос, – Стив.

Голос не был похож на настоящего Кареллу. Он звучал как фальшивый Карелла. И настоящий Карелла говорил ей, что фальшивый Карелла – очень опасный человек. Как будто она сама не знала.

– Секундочку, – сказала она, отперла дверь и сняла цепочку.

Он был там.

Высокий, светловолосый, красивый, он стоял, слегка склонив голову набок, и улыбался.

– Привет, – сказал он.

– Давно не виделись, – сказала она. Неожиданно она почувствовала слабость. Один его вид делал её слабой.

– Не против, если я зайду?

– Конечно, – сказала она и впустила его в квартиру.

* * *

"Корнерз" в 3:30 пополудни в ту субботу – благодаря футболу в телевизорах по всему бару – был наполнен людьми больше обычного, чем в любой другой день недели. Карелла с Брауном мгновенно осмотрели место в поисках любого, кто даже отдаленно мог напоминать Глухого. Нашелся всего один блондин, который сидел у барной стойки, но он был толстым и невысокого роста. Детективы без промедления направились в мужской туалет. Пусто. Постучав в дверь женского туалета и не получив ответа, вошли в него и тоже осмотрели. Никого. Вернулись в бар. Карелла показал бармену свой жетон. Бармен понимающе кивнул.