Эрл Стенли Гарднер - Вороны не умеют считать

– Лучше будет, если сперва войдете вы, мистер Шарплз. Я ведь не знаком с хозяином.

– Да-да, вы правы, Боб наверху, в мансарде. Он проводит там все свое время. Под коньком крыши сделано отверстие, так что эта чертова ворона может свободно летать куда ей хочется. Сюда, Лэм, здесь лестница.

– Кеймерон женат?

– Нет. Живет один-одинешенек, если не считать прислугу-колумбийку. Она служит у него много лет. Интересно, дома ли она? Эй, Мария! – крикнул он. – Мария! Да есть тут кто-нибудь?

В ответ мы услышали только эхо.

– Наверное, пошла в магазин, – сказал Шарплз. – Ну что ж, поднимемся.

Вдруг откуда-то сверху раздалось пронзительно и скрипуче:

– Вор-р-р! Вор-р-р! Вр-р-рун!

Шарплз чуть не подпрыгнул.

– Проклятая ворона! Голову ей оторвать! Угораздило Боба завести себе такую подружку.

Мы поднялись в мансарду. Шарплз шел впереди.

Я услышал, как хлопают крылья, и снова раздалось хриплое карканье – мимо пронеслась черная тень птицы. Она улетела куда-то за стропила, но шум крыльев не смолкал.

Шарплз шагнул вперед и замер.

– О боже! – воскликнул он.

На полу лежал человек. Тот самый респектабельный господин, которого я видел у конторы Джеррета. Он лежал в луже крови, сжимая в левой руке телефонную трубку, а сам аппарат свисал со стола на проводе.

– О боже! – снова простонал Шарплз.

Лицо его стало белым, губы дрожали. Видно было, что он пытается, но никак не может совладать с собой.

– Это Кеймерон? – спросил я.

Шарплз вдруг выскочил из комнаты, добежал до лестницы и рухнул на верхнюю ступеньку.

– Да, это он. Поищите что-нибудь выпить, Лэм, прошу вас. Я сойду с ума.

– Опустите голову к коленям, – посоветовал я. – Это улучшит кровообращение. Постарайтесь не потерять сознание.

Последовав моему совету, Шарплз глубоко задышал. Я вернулся в мансарду.

Судя по всему, смерть настигла Кеймерона, когда он, сидя за столом, говорил по телефону. Падая на пол, он не выпустил трубку, хотя не исключено, что ее вложили ему в руку уже после убийства. Я огляделся. На столе лежали какие-то письма. Вертящийся стул, на котором, очевидно, сидел Кеймерон, валялся поодаль.

Тут в комнату вернулась ворона. Села на подсвечник, склонила голову набок и уставилась на меня блестящими бесстыжими глазами.

– Вор-р-р! – каркнула она.

– Вр-р-рун! – прокаркал я в ответ.

Ворона раскрыла крылья, и из ее горла вырвалось нечто, похожее на хохот.

В углу комнаты висела стальная клетка. Большая – в ней, наверное, уместился бы орел. Дверка клетки была отворена и прикручена проволокой к прутьям.

На столе что-то блеснуло. Подойдя к нему, я увидел точь-в-точь такую подвеску, как та, которую нарисовал Шарплз, но без изумрудов – их вынули из золотой оправы.

Здесь же, на столе, лежал пистолет двадцать второго калибра, а пустая коробка из-под патронов – на полу. Я наклонился, понюхал ствол и ощутил запах пороха – значит, стреляли совсем недавно.

В поле моего зрения вдруг попало нечто захватившее меня – какое-то необычное сияние. Его излучал большой изумруд удивительной чистоты. Никогда прежде я не видел такой сказочной красоты камня. Очень хотелось его потрогать, но я сдержался.

Еще на столе лежали тонкие кожаные перчатки. Должно быть, Кеймерона. Когда он выходил от Джеррета, я заметил, что его руки были в перчатках.

Причина смерти не вызывала сомнений – Кеймерона закололи, ударив в спину чем-то острым, по всей вероятности кинжалом. Лезвие прошло под левой лопаткой прямо в сердце. Орудия убийства я не обнаружил.

Шарплз по-прежнему сидел на верхней ступеньке, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Что же теперь делать? – застонал он, увидев меня.

Я положил руку ему на плечо.

– У вас есть два пути.

Он тупо уставился на меня. Казалось, мышцы его лица полностью утратили упругость. Оно походило на свежий хлеб – ткнешь пальцем, останется след.

– У вас есть два пути, – повторил я. – Или вы сообщаете в полицию об убийстве, или исчезаете отсюда и ничего никому не говорите. Если вся ваша скорбь притворна, лучше поскорее уйти, а если убийство друга действительно потрясло вас, звоните в полицию.

– А вы разве не обязаны сообщать в полицию о событиях такого рода?

– Обязан.

– Так в чем же дело? Звоните. Можете считать, что вам повезло: наверное, вас наградят за сообщение.

– Не наградят. Позвонить-то я позвоню, но называть свое имя, а также имя того, кто здесь со мной, я вовсе не обязан.

И тут Шарплз сразу перестал трястись. Передо мной снова был уравновешенный, сдержанный и уверенный в себе бизнесмен.

– Как вы полагаете, меня вызовут в полицию?

– Возможно.

– И спросят, где я был в то время, когда произошло убийство?

– Скорее всего.

– Ладно. Сообщим в полицию. Думаю, сейчас мне лучше убраться отсюда, чтобы не добавлять отпечатков своих пальцев.

– Добавлять?

– Ну мало ли что… Вдруг я случайно до чего-нибудь дотронулся…

– Если это так, то я вам не завидую.

Он мрачно взглянул на меня.

– Тут неподалеку аптека. Можно позвонить оттуда, – предложил я.

– Вы помните, что в течение последнего часа я все время был с вами, Лэм?

– В течение последних двадцати минут, – поправил я.

– Но до этого я был у мисс Кул.

– Об этом пусть помнит она.

Мне нравилось, как работает сержант Сэм Бьюда. Я прекрасно знал, что, едва Шарплз выйдет, Бьюда, вооружившись увеличительным стеклом, примется рассматривать отпечатки его пальцев, изучать почерк. Но пока что сержант являл собой воплощенную учтивость.

Он внимательно выслушал Шарплза о том, что Боб Кеймерон был его компаньоном… что шел сюда по делу и пригласил меня зайти тоже, поскольку со мной у него было… другое дело.

Сержант Бьюда хотел было о чем-то спросить, но промолчал. Он посмотрел на меня и, так как по выражению моего лица было крайне трудно что-либо понять, снова повернулся к Шарплзу, который интересовал его гораздо больше. Обо мне ему и так все было известно.

– Вы давно его знали? – спросил Бьюда.

– Много лет.

– Вы знали его друзей?

– Конечно.

– А врагов?

– У него не было врагов.

– По крайней мере, один враг у него был, – заметил Бьюда. – Тот, что побывал здесь полтора часа назад.

Шарплз промолчал.

– Кто вел хозяйство Кеймерона?

– Мария Гонсалес.

– Сколько времени она здесь служила?

– Много лет.

– Конкретнее.

– Ну, лет восемь, может быть, десять.

– Она делала всю работу по дому?

– Убирала, иногда выполняла разовые поручения. У Кеймерона не было другой постоянной прислуги.

– А что, он редко устраивал званые обеды?

– Думаю, он вообще их не устраивал.

– А где сейчас эта Мария Гонсалес?

– Не знаю, может быть, отправилась в магазин. Или просто вышла по своим делам.

– А давно у него эта ворона?

– Три года.

– Она говорящая?

– Знает несколько слов.

– Кеймерон надрезал ей язык?

– Нет. Если надрезать язык, ворона лучше говорить не станет. Это все предрассудки.

– Откуда вы знаете?

– Боб мне сказал.

– Как она к нему попала?

– Нашел в поле едва оперившуюся. Принес домой, стал кормить и, в конце концов, привязался к птице. Видите там, на крыше, круглое отверстие – это специально для вороны.

– А куда она летает?

– Неподалеку. Насколько мне известно, где-то здесь живет Дона Грэфтон, дочь шахтера. У нее есть вторая клетка для Панчо. Кеймерон хорошо знал эту девушку. Вообще он очень часто ездил по южноамериканским шахтам и был знаком с их персоналом гораздо лучше, чем я.

– А при чем здесь ворона?

– Понятия не имею.

– Я тоже.

– Вы спросили, куда летает ворона, – я вам ответил…

– А где она сейчас?

– Не знаю. Когда мы вошли, она была здесь, летала по комнате. А когда появились вы, улетела. Может быть, она у дочки Грэфтона?

– Вы знаете адрес этой девушки?

– Нет.

– У Кеймерона был с ней роман?

– Нет, что вы! Он был уже не в том возрасте.

– Он старше вас?

– Да, на два года.

– А что, вы уже не заводите романов?

– Как сказать… Во всяком случае, я ни с кем…

– Никогда?

– Практически никогда.

– У Кеймерона были любовницы?

– Не знаю.

– А как вам кажется?

– Мне не хочется говорить на эту тему.

– Зачем вы к нему приехали?

Шарплз даже глазом не моргнул.

– Хотел поговорить об одном деле, в котором Боб был тоже заинтересован.

Бьюда сунул руку в карман и достал подвеску.

– Вам знакома эта вещь?

– Первый раз вижу.

На меня Бьюда демонстративно не обращал никакого внимания. Я взял сигарету, закурил. После небольшой паузы сержант снова обратился к Шарплзу:

– Попрошу вас составить список лиц, с которыми у Кеймерона были деловые связи.

– Хорошо.

– Пожалуй, все, – сказал Бьюда. – Подумайте на досуге, не упустили ли вы что-либо в своем рассказе, и, если вспомните что-то, заслуживающее внимания, свяжитесь со мной. А сейчас составьте список этих людей и пометьте, пожалуйста, какого рода дела были у Кеймерона с каждым из них. Ну а потом можете уйти.

– А мне как быть? – спросил я.

– Вы можете уйти хоть сейчас. В случае чего я найду вас.

– Нет-нет. Пожалуйста, Лэм, останьтесь, – попросил Шарплз. – Вы мне нужны, чтобы…

– Чтобы составить список, не так ли? – перебил Бьюда заговорщицки и вышел из комнаты.

Когда Шарплз заканчивал составлять список, вернулась Мария Гонсалес, худощавая, темноволосая женщина лет пятидесяти. Судя по всему, она плохо понимала английский.

В руках она держала тяжелую сумку, набитую продуктами. На пороге ее встретил полицейский и отвел наверх к сержанту Бьюде.