Джеймс Хэдли Чейз - Вопрос времени

Он закурил сигарету, продолжая думать.

Наконец он пришел к выводу, что, несмотря на риск, он все же должен взглянуть на завещание миссис Морели-Джонсон. Возможно, это подскажет ему планы Шейлы. Если он будет знать в точности, какой доход оставила ему старая леди, это даст ему возможность принять правильное решение, когда Шейла изложит свои требования. Он понимал, что, если он отвергнет требования Шейлы и та обнародует запись, он потеряет не только работу в банке, но и миссис Морели-Джонсон перепишет завещание. Вновь холодный сибирский ветер дунул ему в лицо, когда он подумал об этой возможности. Итак, как ни вертись, но придется выполнить все требования шантажистки.

Вернувшись через полчаса в банк, Петтерсон вытащил из ящика фирменные бланки отеля «Плаза-Бич», которые всегда были у него под рукой, так как постоянно требовалось писать письма за старую леди, а ей относить бумаги только на подпись. Петтерсон написал следующий текст:

"Дорогой мистер Петтерсон.

Я стала настолько забывчивой в эти дни, что даже не могу припомнить некоторых пунктов моего завещания. Не будете ли вы столь любезны принести завещание в отель и по возможности скорее. Насколько я помню, оно хранится в вашем банке.

До скорой встречи".

Он поставил дату, перечитал написанное еще раз и остался удовлетворен. У Фэллоуза не должно возникнуть никаких подозрений. После этого он подошел к шкафу и вынул бумаги миссис Морели-Джонсон.

На подбор бумаг, на которых старая леди должна была поставить подпись, ушло двадцать минут. Он всунул свое письмо между другими бумагами, положил все в папку и после этого позвонил в отель «Плаза-Бич».

Дежурная телефонистка соединила его с пентхаузом, и трубку подняла Шейла. Петтерсон сделал все возможное, чтобы говорить спокойным тоном.

– Это Крис Петтерсон. Добрый день, мисс Олдхилл. Вы не могли бы спросить миссис Морели-Джонсон о возможности заехать в течение получаса на пять минут. Мне нужно, чтобы она подписала кое-какие бумаги.

– Хорошо, минутку, мистер Петтерсон, – сказала она равнодушным тоном. Последовала пауза, затем вновь послышался голос Шейлы: – Через полчаса миссис Морели-Джонсон уходит, но если вы приедете немедленно...

– Уже еду. – Он положил трубку и взглянул на папку.

Сердце его взволнованно забилось. Итак, он идет на подлог! Это он прекрасно понимал. Но над ним повисла реальная угроза шантажа, так что приходилось идти на риск. Это он тоже хорошо понимал!

Через двадцать минут он уже нажимал кнопку звонка в пентхаузе. Дверь открыла Шейла. Некоторое время он стоял неподвижно, глядя на нее. Затем взял под контроль свои чувства и приветливо улыбнулся. Она холодно, без выражения, смотрела на него, пряча глаза за стеклами очков.

Шейла отступила в сторону.

– Проходите, пожалуйста, мистер Петтерсон. Миссис Морели-Джонсон на террасе. Она ждет вас.

Неужели это та же самая женщина, которая лежала под ним, страстно обнимая, не далее как пятнадцать часов назад? Петтерсон вошел в вестибюль. Итак, если она такая прекрасная актриса... он тоже сыграет свою партию.

– Спасибо. Как чувствует себя миссис Морели-Джонсон?

– Прекрасно, – Шейла не смотрела на него. – Вы знаете, куда идти... проходите, – и, повернувшись, она исчезла в своей комнате.

Он прошел через гостиную и вышел на террасу.

– Мой дорогой мальчик! – воскликнула миссис Морели-Джонсон, явно обрадованная его приходом. – Опять будете меня мучить всякими подписями. Проходите и садитесь.

Он уселся напротив нее и вдруг застыл, пораженный. На столике возле миссис Морели-Джонсон стоял магнитофон!

Петтерсон уставился на аппарат, как на ядовитую змею. Во рту пересохло.

– Любуетесь моей новой игрушкой? – довольно спросила миссис Морели-Джонсон. – Я лишь недавно приобрела этот аппарат. И до сих пор не понимаю, как не догадалась приобрести подобную вещь раньше. Это Шейла подсказала мне мысль купить магнитофон. Она сказала, что все, что я играю, должно записываться на магнитофон... Чтобы оставить свои записи для потомков... Она так сказала... Чудесная она все же девушка. Вы не находите? Она словно вырвала меня из летаргического сна. Вы только послушайте, – и своим длинным, изящным пальцем она нажала кнопку магнитофона.

Лишь к концу этюда Шопена Петтерсон несколько оправился от шока.

«Бог мой! – подумал он. – Вот ловкачка! Вот это удар! Вначале микрофон... сейчас магнитофон. Она не тратит время попусту!»

– Мне нужно, чтобы вы подписали всего шесть документов, после этого я немедленно исчезаю, – сказал он, протягивая старой леди авторучку с золотым пером.

– Что это за бумаги, Крис? – спросила старая леди, потянувшись за очками.

– Сертификаты купли-продажи ценных бумаг. Мне очень жаль, что я вынужден отнимать ваше время, заставляя заниматься этой неприятной процедурой. Но нужно несколько переориентировать ваши бумаги. Ваш доход в этом месяце составил сорок тысяч долларов. Основа выигрыша – это постоянная покупка и продажа.

Старая леди надела очки.

– Сорок тысяч, – она довольно глянула на него. – Умный мальчик! – Она положила свою сухую, горячую руку на его. – Это замечательно!

– Рад сделать это для вас, – сказал Петтерсон, чувствуя, как по лбу его скатываются капельки пота. – Пожалуйста, здесь...

Расписывалась она размашисто и неразборчиво. Он перелистывал документы по мере того, как она подписывала их. Наконец наступила очередь письма. Заметит ли? Старая леди уже хотела подписать письмо, как вдруг нерешительно остановилась.

– А это что такое, Крис?

Он глянул на бланк, чувствуя, как сильно заколотилось сердце.

– Нужно продлить аренду пентхауза, – сказал он.

– Вот как? – она подняла глаза. – Я думала...

– Банк обязательно должен иметь эту бумагу... Извините, но...

– Не стоит извиняться, Крис. Я довольна вашей заботой.

Петтерсон смотрел, как она ставит подпись, затем перевернул письмо и подложил следующий документ.

«Все в порядке, – подумал он с облегчением. – Осталось только убедить Фэллоуза».

Подписав последний документ, старая леди некоторое время болтала с Петтерсоном на отвлеченные темы, время от времени похлопывая его по руке своей сухой ладошкой. Петтерсон слушал, улыбался, говорил ей комплименты до тех пор, пока на террасе не появился Бромхид.

– Осталось лишь десять минут, ма-адам, – сказал он голосом вышколенного слуги.

– Вот видите, – старая леди еще раз игриво похлопала Петтерсона по руке. – Никак не оставят в покое. Приходите завтра к восьми вечера на ужин. У меня соберутся несколько друзей.

– Благодарю... приду с удовольствием. – Петтерсон сложил бумаги и спрятал в дипломат.

– И не забудьте надеть черный галстук, – напомнила старая леди в то время, как он поцеловал ей руку.

Он кивнул Бромхиду, который в ответ наклонил голову. Затем Петтерсон покинул пентхауз, благодаря судьбу, что Шейла так и не вышла из своей комнаты.

Вернувшись в банк, он сразу же направился в нотариальный отдел.

Ему опять повезло. Ирвинг Фэллоуз, получив известие о том, что его старший сын упал с дерева и сломал руку, спешно отправился домой. Секретарша Фэллоуза, апатичная, толстая женщина, обожавшая Петтерсона, так как считала, что он похож на кинозвезду, даже не поинтересовавшись содержимым письма, выдала ему запечатанный конверт.

Все оказалось намного проще, чем он предполагал.

Джеральд Хэммет лежал на постели, прислушиваясь к шуму пристани, гудкам автомобилей и крикливым голосам уличных торговцев.

Он чувствовал себя одиноким и покинутым, и ему было очень скучно. Если бы не Шейла, он давно бы сел в автобус и уехал бы в Майами. Но такой женщины, как Шейла, ему еще никогда не доводилось встречать. Если бы кто-то спросил его, чем конкретно заворожила его эта женщина, он не дал бы вразумительного ответа. Главное, наверное, было в том, что с ней он чувствовал себя настоящим мужчиной. Правда, когда любовный экстаз проходил, она вновь становилась холодной и безучастной женщиной, но это его мало трогало. Он знал, что в следующий раз она вновь будет страстной и пылкой, что очень возбуждало его. Никогда не знаешь, что она сделает в тот или иной момент, и это очень нравилось ему. Утром она могла проснуться холодной и безразличной к жизни, а могла впиться зубами в плечо и начать любовную игру, доставляя ни с чем не сравнимое блаженство.

Он почувствовал ненависть при мысли о красавце банкире, с которым встречалась Шейла. И хотя он знал, что делалось это исключительно ради денег, ему не становилось от этого легче. Он был очень не доволен знакомством с Бромхидом. Пока Бромхид не появился на сцене, Шейла принадлежала исключительно ему: они были счастливы вместе. Но когда появился Бромхид, все изменилось.

«Предположим, план Бромхида сработает? – думал Джеральд, уставясь в грязный потолок. – Что делать со всеми этими деньгами, которых, как обещал Бромхид, будет много». Он не имел об этом никакого понятия. Все, что он хотел, так это Шейлу, еду, двухкомнатную квартиру и автомобиль – даже не первоклассный. Это было все, о чем Джеральд мог мечтать. Но со всеми этими чертовыми деньгами, которые обещал Бромхид, он знал, что Шейла уже не потерпит такой жизни. Она потребует роскошный автомобиль, прекрасную пищу, чистую одежду каждый день... вещи для него невыносимые.

Джеральду уже надоел этот фешенебельный, чопорный город, где нельзя было сделать и шагу, чтобы не выложить ту или иную сумму денег. Он сказал Шейле, чтобы она приходила к нему каждую ночь, но она осмелилась отказать! Он впервые увидел тень беспокойства в ее дымчато-голубых глазах.

«Ты должна приходить сюда каждую ночь, или я начну развлекаться по-своему... Уеду отсюда... Ты все поняла?»

Он чувствовал себя уверенно, говоря это. Пусть теперь покрутятся вместе, она и Бромхид, но ведь без него их план потерпит провал. В первый раз со времени их встречи он чувствовал право потребовать что-то от нее. Он вытерпит скуку в этом трижды проклятом городе, но только в том случае, если она будет приходить к нему каждую ночь.