Джеймс Хэдли Чейз - Венок из лотоса

– Повар?

– Он глубокий старик, последние двадцать лет не имел никакого отношения к политике. Некоторое время в период французского господства был поваром во французском посольстве. Подозревался в профранцузских симпатиях, но сейчас мы не имеем к нему никаких претензий.

Полковник почесал свой мясистый приплюснутый нос, скосил глаза на Лам Фана, который не отрываясь смотрел в затылок инспектора.

– Девчонка?

– Политикой не интересуется. Однако есть слухи, что отец занимается с нею кровосмешением. Возможно, это правда. Ее отец дегенерат.

Полковник снова погладил свой нос.

– Ну что же, простим им их слабости.

– Безусловно, – согласился Лам Фан.

Инспектор слушал их с отвращением. Не раз он подумывал о том, чтобы бросить работу в службе безопасности.

– Ну а теперь расскажи мне про американца, – сказал полковник.

– Типичный американец. Много пьет. Волочится за женщинами. Политикой не интересуется. Разведен. Ограничен в деньгах. Для удовлетворения сексуальных запросов часто посещает «Парадиз-клуб».

– Что еще?

Лам Фан пожал плечами.

– Больше ничего сообщить не могу.

– Он не гомосексуалист?

– Нет.

Полковник помрачнел.

«Тогда зачем он все-таки убил парня? – спрашивал он себя. – Должна же быть какая-то причина?»

Несколько минут, остававшихся до виллы Джеффа, они ехали молча.

Длинная улица была безлюдной. Быстро взглянув сначала налево, затем направо, полковник Кхак вылез из автомобиля и поспешно направился к дому. Инспектор и Лам Фан последовали за ним.

Инспектору понравилось, что шофер в точности выполнил его указания и не торчал на виду. Они прошли во двор и увидели шофера, который стоял, прислонившись спиной к запертой двери кухни.

Как только шофер заметил полковника, он подбежал к нему, застыл, вытянувшись в струнку, глаза его наполнились страхом.

– Был здесь кто-нибудь? – спросил инспектор.

– Девушка, – едва выдавил из себя шофер, настолько велик был его страх перед полковником. – Ее зовут Май Ланг То. Она хотела, чтобы я пропустил ее в дом. Я запер ее вместе со стариком в комнате для слуг.

– Она сказала, для чего ей надо было пройти в дом?

– Она говорила, что с ее женихом что-то случилось. Она уверена, что он в доме.

Инспектор вопросительно посмотрел на полковника.

– Прекрасно, – сказал тот. – Я поговорю с ней после. Пройдемте в дом.

Инспектор отомкнул заднюю дверь и провел их в гостиную.

Полковник и Лам Фан оглядели комнату. Лам Фан сразу же склонился над валявшимися на полу осколками стакана и начал их разглядывать.

– Видимо, в тот момент, когда он выпивал, его что-то испугало и он выронил стакан, – сказал инспектор.

Лам Фан посмотрел на него, недобрая усмешка пробежала по его лицу.

– Очевидно, – сказал он. – Было бы полезнее знать, какая причина заставила его уронить стакан.

– Это та картина, которую американец с парнем вешали на стену? – спросил полковник, указывая на картину. – Невзрачная вещица. Для чего он захотел повесить ее на стену?

– У американцев немного вкуса, – сказал Лам Фан. – Возможно, картина напомнила ему девушку, с которой он был связан.

– У него была какая-нибудь девушка? – спросил полковник инспектора.

– Не знаю, сэр, но я выясню это, – ответил инспектор.

– Обязательно. Это может быть важным.

Лам Фан двигался по комнате как кот, почуявший запах мыши.

– Здесь много пыли от штукатурки, – сказал он. – Вы обратили на это внимание, инспектор? – Он наклонился и прочертил пальцем по полу длинную линию, показывая, что пол был покрыт пылью. Он выпрямился и внимательно осмотрел картину, затем обратился к инспектору: – Пожалуйста, сделайте мне большое одолжение, выйдите из комнаты. – Его слащавый голос стал резким.

Инспектор вздрогнул. Он посмотрел на полковника, который жестом приказал ему выйти. Инспектор вышел из комнаты и притворил дверь.

– Что? – спросил полковник, глядя на Лам Фана сверкающими глазами.

Лам Фан пододвинул стул к стене, на которой висела картина, вскарабкался на стул и убрал картину.

Оба долго и с удивлением разглядывали дыру. Лам Фан прислонил картину к стене и опустил руку в отверстие. Пошарив там, он вытащил руку, пожав плечами.

– Ничего нет, – сказал он и слез со стула.

Полковник подошел к креслу и грузно опустился в него. Он вынул из кармана золотой портсигар, выбрал сигарету, зажег ее золотой, отделанной нефритом зажигалкой.

– Что там было? – спросил он.

Лам Фан улыбнулся. Улыбка вышла горькая, кривая.

– Вы ожидаете чудес, полковник. У меня есть только догадки.

– Давай догадки.

– Вы знаете, кто раньше занимал эту виллу?

– Откуда я могу знать? – начал терять терпение Кхак. – А ты?

Лам Фан наклонил голову.

– Некая дама. Ее имя Мей Чанг. В свое время она была любовницей генерала Нгуен Ван Тхо.

Полковник оцепенел, затем медленно приподнялся в кресле.

– Ты хочешь сказать, что здесь были спрятаны бриллианты? – зашептал он. Каждый мускул его огромного тела напрягся.

– Вероятно, полковник. Разве нет?

Полковник долго задумчиво глядел на своего секретаря. На его губах появилась улыбка, обнажившая волчий оскал белых зубов.

– Так вот почему он убил парня, – сказал он, обращаясь в первую очередь к самому себе. – Конечно. Я сам бы убил его.

Последовало длительное молчание, затем Лам Фан сказал деловым тоном:

– Следует выяснить, действительно ли американец был похищен или скрылся с бриллиантами.

– Да, – кивнул полковник лысой головой. – Это то, что нам следует установить.

– И если он скрылся, – продолжал Лам Фан, – мы должны разыскать его и заставить отдать нам бриллианты. Говорят, они стоят два миллиона долларов. Такая сумма может обеспечить спокойную старость. – Он внимательно посмотрел на полковника Кхака, который ответил ему продолжительным взглядом. – Разумеется, необходимо, чтобы рты повара и девчонки были закрыты. Мы должны будем отыскать американца. Его может найти инспектор, но необходимо сделать так, чтобы к тому времени американец молчал; инспектор тоже должен замолкнуть.

Полковник Кхак погладил аккуратно выбритые щеки. Его мясистое желтое лицо расплылось в одобрительной улыбке.

– Твои доводы, как всегда, безупречны. Поручаю это дело тебе. Займись им.

Лам Фан снова повесил картину и поставил стул на прежнее место.

По знаку полковника он отворил дверь и впустил ожидающего инспектора.

В шесть часов утра автобус из Фудаумота, трясясь и громыхая, направлялся по дороге в Сайгон. Он был загружен корзинами и мешками с товарами для продажи, которые загромождали крышу и высовывались из окон. Крестьяне в темной рабочей одежде теснились в автобусе, как сардины в банке. Плотно прижатые к поклаже, они громко визжали при каждом сильном толчке автобуса, заставлявшем их валиться на своих соседей. Зажатая между жирной старухой с большими корзинами сахарной свеклы и дурно пахнущим крестьянином, державшим шесть тюков с утиными перьями, Нхан терпеливо переносила тряскую езду. Она едва ли замечала неудобства. Всякий раз, когда мысли ее возвращались к событиям прошедшей ночи, ее душа и тело цепенели от страха.

Поездка на велосипедах до Фудаумота была сущим кошмаром. Последняя миля была особенно длинной. Стив должен был подталкивать Нхан; ноги ее настолько ослабли, что она больше была не в состоянии вращать педали.

Как обрадовалась она, когда вошла в дом своего дедушки! Каким добрым он был с ней! Увидев перепуганную внучку, старик приласкал ее; он гладил ее по голове и уверял, что ей нечего бояться.

Пока она рассказывала ему про Стива, который ожидал на улице, дедушка нежно ерошил рукой ее волосы; он так обычно делал, когда она была еще ребенком. Она почувствовала себя в безопасности и немного успокоилась.

Затем вошел Стив. Он разговаривал с дедушкой, а она отдыхала в соседней комнате, рассматривая темный потолок и слушая их приглушенные голоса.

Вскоре к ней вошел дедушка. Он сказал, что укроет Стива. Ей не о чем беспокоиться. Стив сейчас сам поговорит с ней, скажет ей, что не надо бояться. Он позаботится о ее друге. Ему хочется сказать, что он считает большого американца самым подходящим для нее мужем.

Он улыбнулся, погладил ее руку.

– Никогда не думал, что придет день, который принесет мне такие приятные новости. В этой стране у тебя нет будущего. В Америке ты станешь богатой. Многое еще, конечно, надо устроить. Но в конце концов все наладится. Тебе следует набраться терпения и мужества. Помни, что ничто ценное не дается легко.

Стив был нетерпелив и резок. Но Нхан принимала во внимание его состояние. У него неприятности, он очень взволнован. Она не ждала от него нежности. Естественно, он должен подумать о себе.

Он сказал, что она должна как можно скорее возвращаться в Сайгон. Он уже узнал у дедушки расписание автобусов. Первый автобус отходит в шесть часов и затем с интервалами через час. Она должна уехать с первым же автобусом. Без сомнения, она не должна говорить ни матери, ни дяде, ни братьям, куда она ездила.

Нхан, сжавшись в комочек, прислонилась к стене, смотрела на него не отрываясь, пока он говорил. Холодный страх снова охватил ее душу. Она кивала ему головой, как бы соглашаясь, но смысл сказанного не доходил до сознания. Ей отчаянно хотелось быть сильной и заслужить одобрение Стива, но она видела, как на его лице появлялось злое раздражение всякий раз, когда она не могла сразу схватить то, о чем он говорил.

– Ты слушаешь? – спрашивал он. – Ради Бога, не сиди как затравленный кролик. Все, что от тебя требуется, это сказать, что мы пошли на реку, разговаривали и в одиннадцать часов я привез тебя домой. Я уехал, и ты больше не видела меня. Это достаточно просто, не так ли?

Просто? С безнадежным отчаянием она подумала о маме, о дяде, которых ей надо заставить поверить, что она легла в одиннадцать, в то время как они знают, что она вообще не ложилась. Ее дядя был добрый, но не простой человек. Он всегда поджидал ее возвращения из «Парадиз-клуба». Вот если бы она заранее предупредила его, что поздно вернется, тогда была бы надежда убедить его, что в одиннадцать часов она находилась в постели. А сейчас, пока она не скажет ему правды, нечего думать, что он ей поверит.