— Марриотт позвонил мне сам. Нашел мою фамилию в телефонном справочнике. По крайней мере, он сказал мне так.

— У него была ваша карточка.

Я изобразил на лице удивление:

— Да. Я и забыл.

— Вы не задумывались, почему он выбрал из справочника именно вашу фамилию — если не касаться вопроса о вашей короткой памяти?

Я смотрел на Рэнделла, держа у рта чашку. Он начинал мне нравиться. Под жилетом у него было кое-что, кроме рубашки.

— Собственно, потому вы и пришли? — спросил я.

Он кивнул:

— Все остальное, сами понимаете, просто треп, — и выжидающе улыбнулся.

Я налил еще кофе.

Рэнделл наклонился и стал разглядывать поверхность кремового стола.

— Пыльно чуть-чуть, — рассеянно произнес он, потом выпрямился и взглянул мне в глаза. — Очевидно, мне следовало подойти к этому несколько иначе. Возможно, подозрения ваши относительно Марриотта справедливы. В банковском сейфе у него хранилось двадцать три тысячи долларов наличными. Кстати, поиски этого сейфа задали нам хлопот. Кроме того, там оказались расписки на солидную сумму и долговая закладная на дом, стоящий на Пятьдесят четвертой Западной улице.

Взяв ложечку, Рэнделл легонько постучал ею о край блюдца и улыбнулся.

— Вам это интересно? — мягко спросил он. — Номер дома шестнадцать сорок четыре.

— Да, — хрипло ответил я.

— К тому же в сейфе у Марриотта были и драгоценности. Неплохие. Однако не думаю, что похищенные. Скорее всего, подаренные. Это очко в вашу пользу. Он боялся продавать их — из-за собственных ассоциаций.

Я кивнул:

— У него было чувство, будто они краденые.

— Да. А долговая закладная поначалу совсем не вызвала у меня интереса, но дело обернулось вот как. Мы получаем из близлежащих районов сводки об убийствах и загадочных смертях. Их положено читать в тот же день. Это правило, как и запрет производить обыск без ордера или без достаточных оснований проверять, есть ли у человека оружие. Но мы нарушаем правила. Нам приходится это делать. Таким, как вы, именно это и не нравится в работе полиции. Так вот, некоторые сводки я просмотрел только сегодня утром. В том числе и об убийстве негра на Сентрал-авеню в прошлый четверг. Совершил его бывший каторжник Мэллой по прозвищу Лось. При этом находился свидетель. И провалиться мне, если этот свидетель не вы.

Рэнделл мягко улыбнулся в третий раз.

— Ну как?

— Я слушаю.

— Понимаете, сводку эту я увидел только сегодня утром. Обратил внимание, что подавал ее Налти, и понял, что дело провалено. Я его знаю. Этот Налти… Вы бывали когда-нибудь в Крестлайне?

— Да.

— Неподалеку от Крестлайна есть место, где несколько товарных вагонов превращены в жилища. Я жил там некоторое время, правда не в вагоне. Вагоны эти привозят туда на грузовиках, хоть верьте, хоть нет, и они стоят без колес. Так вот из Налти вышел бы прекрасный тормозной кондуктор для этих вагонов.

— Нехорошо, — сказал я. — Все-таки собрат-полицейский.

— Я позвонил Налти, он мямлил, запинался, несколько раз сплюнул, потом сказал, что у вас есть какая-то идея насчет девицы по имени Вельма, бывшей любовницы Мэллоя, что вы ездили повидать вдову бывшего владельца того кафе, где произошло убийство, и что Мэллой с этой девицей когда-то работали там. Адрес вдовы — Пятьдесят четвертая Западная улица, дом шестнадцать сорок четыре — тот самый, на который у Марриотта была долговая закладная.

— И что же?

— Я решил, что для одного утра совпадений слишком много, — сказал Рэнделл. — И вот я здесь. И пока что разговариваю с вами любезно.

— К сожалению, — сказал я, — зацепок на самом деле меньше. Эта Вельма, по словам миссис Флориан, умерла. У меня есть ее фотография.

Я пошел в гостиную, полез в карман пиджака, мне показалось, что он пуст, и рука моя замерла. Но фотографии были на месте. Я взял их, отнес на кухню и положил снимок девицы в костюме Пьеро перед Рэнделлом. Он внимательно разглядел ее:

— Никогда не встречал. А это она же?

— Нет, это портрет миссис Грейл, вырезанный из газеты. Его дала мне Анна Риордан.

Рэнделл поглядел на него и кивнул:

— Я и сам женился бы на ней ради двадцати миллионов.

— Должен вам кое-что сообщить, — сказал я. — Прошлой ночью я был настолько не в себе, что у меня возникла безумная мысль отправиться в ту лечебницу и самому разобраться со всеми делами. Находится она в Бэй-Сити на углу Двадцать третьей и Дескандо-стрит. Владеет ею некто Сондерборг, утверждающий, что он врач. У него там и убежище для преступников. Перед уходом я видел Лося Мэллоя. В отдельной комнате.

Рэнделл замер, глядя на меня:

— Вы уверены?

— Его ни с кем не спутаешь, — сказал я. — Громадный, здоровенный детина. Таких вы еще не видели.

Рэнделл неподвижно сидел, не сводя с меня взгляда, потом отодвинулся от стола и встал:

— Поехали к этой миссис Флориан.

— А как же с Мэллоем?

Он сел опять:

— Расскажите все поподробней.

Я стал рассказывать. Рэнделл слушал, не отрывая взгляда от моего лица. Кажется, даже не мигал. Дышал через приоткрытый рот. Тело его было неподвижно. Пальцы легонько постукивали по краю стола. Когда я закончил, он спросил:

— Этот доктор Сондерборг — как он выглядит?

— Похож на наркомана, возможно, торгует наркотиками.

Я описал его Рэнделлу, как сумел.

Рэнделл неторопливо пошел в другую комнату и сел к телефону. Набрал номер и долго говорил негромким голосом. Когда он вернулся, я как раз приготовил еще кофе, сварил два яйца, поджарил гренки и намазал маслом. Сел и стал есть.

Рэнделл сел напротив и подпер рукой голову:

— Я отправил туда человека из бюро по борьбе с наркотиками. Он предъявит фиктивный донос и устроит проверку. Может, кое-что и выяснит. Но Мэллоя он там не обнаружит. Мэллой ушел оттуда через десять минут после вас. В этом можно не сомневаться.

— А почему не послали полицейских из Бэй-Сити? — спросил я, посыпая яйцо солью.

Рэнделл не ответил. Я поглядел на него, он покраснел и смутился.

— Впервые встречаю такого чувствительного полицейского, — сказал я.

— Ешьте побыстрей. Нам нужно ехать.

— Мне нужно еще побриться, принять душ и одеться.

— А не могли бы поехать в пижаме? — ехидно спросил он.

— Значит, Бэй-Сити — город насквозь продажный?

— Это город Лэрда Брюнета. Говорят, он выложил тридцать тысяч на избрание мэра.

— Ему принадлежит клуб «Бельведер»?

— И два игорных судна.

— Но это же в нашем округе, — сказал я.

Рэнделл опустил взгляд на свои чистые, отполированные ногти.

— Мы заедем к вам в контору, — сказал он, — возьмем обе оставшиеся папиросы. Если они еще там. — Щелкнул пальцами. — Если дадите ключи, я съезжу за ними сам, пока вы будете бриться и одеваться.

— Поедем вместе, — сказал я. — Там может быть почта.

Он кивнул, потом сел снова и закурил сигарету. Я побрился, оделся, и мы поехали на машине Рэнделла.

Почта была, но читать ее не стоило. Две разрезанные папиросы в ящике стола были нетронуты. Кабинет, похоже, не обыскивали.

Рэнделл взял обе папиросы, понюхал и сунул их в карман.

— Амтор нашел у вас одну карточку, — задумчиво сказал он. — На обороте там ничего не могло быть, поэтому он не беспокоился о других. Вряд ли он особенно испугался — решил, что вы просто берете его на пушку. Поехали.

30

Любознательная старушка высунула нос из парадной двери на дюйм, старательно потянула воздух, словно уже могли зацвести фиалки, пристально оглядела улицу и кивнула седой головой. Мы с Рэнделлом сняли шляпы. В этом районе такой жест, надо полагать, ставил нас в один ряд с Рудольфом Валентино[31]. Старушка как будто узнала меня.

— Доброе утро, миссис Моррисон, — сказал я. — Можно к вам на минутку? Это лейтенант Рэнделл из управления полиции.

— Господи, даже не знаю, как быть! У меня еще много глажки, — сказала она.

— Мы вас почти не задержим.

Старушка отступила от двери, и мы проскользнули мимо нее в коридор с мебелью из Мейсон-Сити, а оттуда в гостиную с кружевными занавесками на окнах. Из глубины дома доносился запах свежевыглаженного белья. Она очень осторожно прикрыла ведущую туда дверь.

В то утро на ней был сине-белый передник. Глаза ее оставались такими же острыми, подбородок нисколько не увеличился.

Подойдя ко мне почти вплотную, она вытянула шею и поглядела мне в глаза:

— Письма ей не приносили.

Я принял глубокомысленный вид. Кивнул и посмотрел на Рэнделла, Рэнделл кивнул тоже. Потом подошел к окну и взглянул на дом миссис Флориан. Бесшумно вернулся назад, держа шляпу под мышкой, изысканный, как французский граф в студенческом спектакле.

— Не приносили, — сказал я.

— Нет. В субботу было первое апреля. День дураков. Хи! Хи!

Старушка умолкла, хотела было утереть глаза передником, но вспомнила, что он резиновый, и немного расстроилась. Губы ее опять стали похожи на сливу.

— Когда почтальон прошел мимо, она выбежала и окликнула его. Тот покачал головой и пошел дальше. Она вернулась в дом и так хлопнула дверью, мне даже показалось, что стекла посыпались. Будто с ума сошла.

— Жаль, меня при этом не было, — сказал я.

— Покажите ваш значок, молодой человек, — резко обратилась старушка к Рэнделлу. — От этого молодого человека в прошлый раз несло виски. У меня к нему нет доверия.

Рэнделл вынул из кармана золотисто-голубой значок и показал.

— Похоже, настоящий, — признала старушка. — Что ж, за воскресенье ничего не произошло. Она ходила за выпивкой. Вернулась с двумя прямоугольными бутылками.