— А он сказал: «Вы не могли бы приступить прямо сегодня?» Что-то в этом роде, — сказала Крисси и покачала головой. — Я чувствую, ему понравилось, как это все произошло с Глорией, как я повела себя с ней, кстати, она необычайный ребенок — президент КМО, умная до невозможности и к тому же красивая.

— Знаю, — сказал Хейз. — Карелла мне говорил.

— Дело в том… как это… он был чудесным, порядочным человеком и… слушай, я не знаю его сестры, поэтому не могу утверждать, говорит она правду или нет. Но если она тебе сказала, что он имел… любовную связь с какой-то женщиной… понимаешь, в это трудно поверить. В то, что у него была любовная связь с какой-то женщиной… наверное, она говорила, что у них была сексуальная связь, не так ли?

— Да, он сказал ей, что нарушил обет целомудрия.

— С какой-то женщиной.

— Да. С женщиной, которую, по его словам, он любил.

Крисси печально покачала головой.

— Как жаль, — сказала она, — что он не смог разобраться. Если это правда. То, что он любил женщину и не смог найти выход.

— Да, — согласился Хейз.

* * *

День Поминовения.

Только его и не хватало Мэрилин!

Национальный праздник!

Банки закрыты, офис ее биржевого агента — тоже, а два колпака из Аргентины дожидаются от нее сегодня ответа в половине четвертого. Она посмотрела на часы. Уже пять минут третьего. «Тик-так».

Одним из знакомых до того, как она встретилась с Уиллисом, мужчин был юрист по имени Чарльз Ингерсол Эндикотт-младший. Ему было уже под шестьдесят, а он все еще не мог расстаться с пережитком своих школьных дней — прозвищем «Чип», как будто мало у него в жизни было других тягот. Она набрала его номер телефона, надеясь, что он не отправился на выходной день куда-нибудь на лодке — плаванье под парусом было его страстью. Телефон прозвонил четыре раза, пять, шесть. Она уже хотела повесить трубку, как…

— Алло?

— Чип? — сказала она. — Это я, Мэрилин.

Она разговаривала с ним несколько месяцев назад. Вдруг Мэрилин спохватилась и чуть не ударилась в панику — а что, если он ее уже не помнит! Но когда в трубке послышался его глубокий, звучный и дружелюбный голос: «Мэрилин, Боже мой, как ты поживаешь?» — она тут же представила себе доброго друга, с которым они вдвоем провели столько удивительных часов в этом городе, где добрые друзья и добрые мужчины — редкость.

— Я — чудесно, Чип, а как ты? Надеюсь, я не помешала? — поинтересовалась она, вспомнив его красивое лицо и умные карие глаза. Он был старше ее на 31 год, мог быть ей отцом, которого она никогда не знала.

— Что-нибудь случилось? — ответил он вопросом на вопрос.

— Нет, нет, — проговорила она. — Я просто подумала о тебе и…

Ему бы она могла не лгать, он был для нее слишком хорошим другом, и она надеялась, что таким он и остался. Но в любом случае ей не следовало лгать тому, кто когда-то так много значил для нее…

— Мне нужен совет, — сказала она.

— Законный совет?

— Не совсем.

— Валяй, — сказал он, несколько озадаченный.

— Чип… сколько, ты думаешь, я могла бы получить по второй закладной за мой дом?

— Зачем? Что случилось?

— Ничего особенного. Мне нужны деньги, вот и все.

— И сколько?

— Много. Я бы тебя не беспокоила, но банки сегодня закрыты, а деньги мне нужны срочно.

— Ты меня тревожишь, Мэрилин!

— Я в не хотела этого. Я просто хотела бы прикинуть…

— Сколько стоил дом?

Перешли к делу.

— Семьсот пятьдесят.

— А на сколько нынешняя закладная?

— На пятьсот.

— Можешь рассчитывать примерно на сто тридцать пять тысяч. Это составит около восьмидесяти процентов его стоимости.

— Сколько времени это займет?

— Обычно целый месяц. А когда они тебе нужны?

— Вчера, — ответила она.

— Мэрилин, я не хочу знать, что тут за проблема, честно! Но если тебе нужны деньги, не надо ходить в банк. Я могу одолжить столько, сколько нужно.

— Спасибо, Чип, но…

— Я говорю вполне серьезно.

— У тебя под рукой есть два миллиона? — спросила она и подумала, что это удивительно, как она еще могла шутить.

В трубке — молчание.

— Что случилось? — сказал он.

— Подошло время выплатить старый долг.

— Проигралась?

— Нет.

— Что же тогда?

— Из прежней жизни, из старой жизни.

— Ты не хотела бы поговорить об этом?

— Нет, Чип, не думаю.

— Я могу достать пятьсот тысяч, — сказал он. — Вернешь, когда сможешь.

— Чип…

— Без процентов, без условий.

— Я так не могу.

— Ты так никогда и не узнаешь, как много ты значила для меня, — сказал он. — Приходи завтра ко мне в офис, я устрою трансфер.[35]

— Не могу, Чип. Но все равно, спасибо.

— Если передумаешь…

— Вряд ли.

— Ведь мы были такими добрыми друзьями, — вдруг сказал он своим проникновенным голосом.

— Да, — согласилась она.

— Мне не хватает тебя, Мэрилин!

— Мне тебя тоже, — сказала она и вспомнила, что подразумевается под этим.

— Я вполне серьезно, Мэрилин! Если все-таки понадобятся деньги, позвони мне. Сюда. А я — все тот же. Позвони мне, а? Я бы хотел время от времени с тобой толковать по душам. Ведь это возможно, правда?

— Конечно, Чип.

— Хорошо, — сказал он. — Будь здорова, дорогая!

И повесил трубку.

Она медленно опустила свою трубку.

Ее биржевого агента звали Хедли Филдс, но сегодня в его офис звонить было бесполезно, а домашнего номера у нее не было. Она отправилась в кабинет на втором этаже, стала разбираться в шкафу с деловыми бумагами и в папке со штемпелем «акции» раскопала самые последние банковские извещения. Взглянув на последнюю цифру в графе «Рыночная стоимость», выяснила, что согласно последнему квартальному извещению от 31 марта общая сумма ценностей на ее счете составила $ 496.394. Из этой суммы $ 443.036 было вложено в акции без фиксированного дохода, а остаток, чуть больше $ 50,000 был помещен в то, что называлось «краткосрочный доходный фонд» под 8.6 % прибыли. Мэрилин решила составить список всех имевшихся у нее акций:

500 штук — «Аббот Лабораториз», куплены в июне 2 года назад по цене $ 45.125 за штуку общей стоимостью $ 22.793. Сейчас акция стоит $ 54.75 или $ 27.435 в сумме — доход почти $ 5000…

300 штук — «Уолт Дисней Компани», куплены в апреле 2 года назад по $ 57.00 за штуку, сейчас стоят $ 78.50, а доход — $ 6.270.

500 штук — «Мортон Тиокол Инк.», приобретены в феврале прошлого года по $ 40.625 за штуку, сейчас их продают по $ 44.375, а общий выигрыш $ 1.657.

Были и потери:

1000 штук — «Рипаблик Нью-Йорк Корп.», полтора года назад купила за $ 46.058, а сейчас они стоят $ 44.750, то есть убыток — $ 1.308.

500 штук — «Спрейг Тикнолоджиз Инк.», приобрела за $ 7872, а нынешняя их цена — $ 5812. Убыток — чуть более $ 2000.

…но в общем вложения, которые она сделала с момента переезда в этот город, выросли в цене больше, чем на $ 60.000. Хедли Филдс неплохо поработал на нее; она не стала бы продавать в убыток. Но сейчас это уже безразлично. Доходы уже не ее. Они вернутся в Аргентину.

Завтра утром она позвонит Хедли и даст распоряжение продавать все, а вырученную сумму перевести на ее банковский счет.

А тем временем ей еще надо позвонить Шеду Расселу.

* * *

Человек, с которым Уиллис разговаривал в День Поминовения в офисе отдела идентификации, свободно говорил по-испански — его родители приехали сюда из Пуэрто-Рико еще в те дни, когда иммигрантов с того острова здесь называли «Морскими Тиграми». Дело в том, что на американский материк их доставил корабль под названием «Морской тигр», Харольд. Сержанта Мигеля Флорентино Моренте все сослуживцы звали Майком. Он попросил и Уиллиса называть его Майком. Это была любезность с его стороны, потому что в этом городе сержанты были старше по званию, чем детективы 1-й категории. А у Уиллиса вообще была третья!

Моренте, просмотрев документы, поступившие по телефаксу от Видоса, заметил, что тот, кого зовут Карлос Ортега, похоже, самое безобразное существо, какое ему пришлось видеть в жизни (а может, виной тут было качество изображения), а затем вновь перечитал для Уиллиса весь перечень преступлений Ортеги и Кастаньеды, совершенных этим дуэтом за последние 12 лет. Уиллис, которого Портолес уже ввел в курс дела, вежливо, но с нетерпением слушал. Этот перечень: оскорбление действием, вооруженное ограбление, изнасилование, убийство и прочее — только усиливал тревогу Хэла. Ведь с этими людьми имела дело Мэрилин! Это они хотят получить с нее деньги!

— Что меня здесь интересует, Майк, — вежливо сказал он, — так это имеется ли что-нибудь на них здесь?

— В нашем городе, вы хотите сказать?

— Или даже в этой стране, — уточнил Уиллис.

— Это очень распространенные имена, — сказал Моренте, — среди испанцев. Очень распространенные. Кастаньеда? Ортега? Самые заурядные имена. Вот если в вы мне сказали что-нибудь наподобие «Гойяс де Карранца» или «Паломар де лас Герас», или…

— Да, но так уж их зовут! — сказал Уиллис.

— О, я понимаю! Я просто говорю: компьютеру придется попотеть с этими именами. Для начала он выдаст вам четыре тысячи Ортег, вот увидите!

Но в действительности на распечатке значилось всего по восемьдесят три человека фамилии Ортега и имени Карлос в городской картотеке преступников и 47 Рамонов Кастаньеда. Однако, уже вооруженный документами из Буэнос-Айреса, Моренте знал даты рождения обоих, а кроме того, и рост, цвет волос, цвет глаз, шрамы, татуировки и тому подобное: все это он тоже ввел в компьютер и вот — каковы же были шансы: 10 000 000 к 1? — Он возник перед Уиллисом в виде досье на двух мужчин по имени Карлос Ортега, которые родились в один и тот же день и которые выглядели так же отталкивающе, как и тот Карлос Ортега, который приехал из Аргентины искать Мэрилин. Среди Рамонов Кастаньеда не нашлось таких, чья генеалогия совпадала бы с уже известной, принадлежавшей красавчику.