– Что вы хотите? – Кен тоже сел.

– Это относительно прошлой ночи. Молодая женщина была убита в квартире надо мной. Я располагаю сведениями, которые могут заинтересовать полицию. – Свитинг замолчал, чтобы приятно улыбнуться. – Я не жажду извещать полицию, мистер Холанд. Я прекрасно сознаю, что это мой долг выложить следствию все, что я знаю, но там никогда не бывают благодарны. Наконец, каждый по-своему понимает свой долг и не путает его с соблюдением собственных интересов.

Поздний посетитель начал довольно издалека. Кен, еще не совсем пришедший в себя, достал сигарету и закурил.

– Я не имею никакого отношения к убийству, – заявил он.

Свитинг наклонил голову.

– Я совершенно уверен в том же. Если бы я считал вас убийцей, то никогда не пришел бы сюда. Я не пускаюсь в авантюры. Я никогда не рискую быть обвиненным в укрывательстве преступника. Конечно, преступление было совершено не вами. Но остается тот факт, что вы находились в квартире молодой женщины в момент совершения злодеяния. И это неоспоримый факт…

Кен ничего не ответил.

– Вы слишком рассудительны, чтобы не понять этого, – продолжал Свитинг после некоторого молчания. – Время вашего ухода точно совпадает со временем убийства. – Он огорченно покачал головой. – Вы попали в деликатную ситуацию. Вам не удастся убедить полицию в своей невиновности. А флики мало разборчивы и прямо вцепятся в того, кто попадет к ним в руки.

Кен почувствовал, как в нем поднимается страшная злоба против этого мерзкого маленького человечка, который даже не пытается скрыть своего удовлетворения от того, что загнал его в угол.

– Согласен. Все это так, – сказал он резко. – Факты против меня. Но какова ваша цель?

– Она полностью зависит от вас, мистер Холанд.

– Значит, шантаж?

Свитинг улыбнулся.

– Есть люди, которые употребляют это слово. Скажем по-другому: чтобы оплатить мою скромность, вы дадите мне небольшое вознаграждение.

– Сколько вы хотите?

Свитинг не мог скрыть своей радости. Беседа развивалась так, как он предполагал и надеялся.

– Я – бедный человек, мистер Холанд, и честно вам признаюсь: мне крайне необходимы деньги. Вы даете мне сейчас какую-то сумму, точнее двести долларов, а затем каждый месяц делаете небольшой взнос…

– Какой? – спросил Кен подавленным голосом.

– Ну, примерно тридцать или тридцать пять долларов.

Кен понимал, что если он согласится дать Свитингу деньги, то попадет в кабалу к этому мерзавцу, который высосет у него все до капли. Ему надо держаться твердо, думать не о себе, а о материальном положении Энн, которая останется одна. Кроме того, ему понадобятся деньги для того, чтобы оплатить защитника, когда дело дойдет до судебного разбирательства.

– Я этим только оттяну момент своего задержания, – спокойно сказал Холанд. – Полиция меня обнаружит и без вашего доносительства, так что идите и рассказывайте ей все, что вам известно, а от меня вы не получите ни единого цента.

Свитинг, который надеялся поправить свои финансовые дела еще на этой неделе, удивился решению Кена, позиция которого была слишком шаткой, чтоб еще и артачиться. Но не смутился: не впервые его жертва начинает сопротивляться до того, как надеть себе на шею веревку.

– Обсудим мое предложение спокойно, мистер Холанд. Мое свидетельство может отправить вас на электрический стул. В общем, я единственный, кто видел вас выходящим из дома в тот момент. Если я буду молчать…

– Вы ошибаетесь, – прервал нетерпеливо Кен, поднявшись с кресла, – меня еще видела женщина, которая живет на первом этаже. Так что ваше свидетельство не имеет той цены, которую вы просите.

Свитинг смущенно поднял на него глаза.

– Минутку, мистер Холанд, не делайте таких поспешных выводов. Эта женщина не знает, кто вы такой, а я знаю. Было бы нелепо рисковать своей жизнью из-за нескольких сотен долларов. А потом, вспомните о вашей жене. Подумайте, какое горе вы ей причините, если она узнает, что вы сделали.

– Я запрещаю вам говорить о моей жене! – заорал Кен. – Вы не получите ни цента. Убирайтесь!

Сладкая улыбка сползла с лица Свитинга. Лицо его стало отталкивающе злобным.

– Оставьте со мной такой тон, мистер Холанд. У вас слишком невыгодное положение, чтобы быть упрямым. Я пойду в полицию без малейшего колебания, если мы с вами не договоримся. Я со своей стороны готов отказаться от помесячной платы. Итак, двести долларов – и все. Более уступчивым мне быть нельзя.

Долго сдерживаемый гнев Кена наконец вырвался наружу. Он, подойдя к гостю, выхватил у него из рук стакан с виски. Его искаженное гневом лицо привело в ужас Свитинга, боявшегося всякого по отношению к себе насилия.

– Мистер Холанд, – бормотал он, вжимаясь в спинку кресла, будто желая сделаться меньше и незаметнее, – бесполезно…

Лео, казалось, понял, что угрожает его хозяину, и, поджав хвост, направился к двери.

Кен схватил Свитинга за отвороты пиджака и приподнял с кресла.

– Проклятый паразит! – кричал он вне себя от злости. – Вы не вытащите из меня ни гроша. Довольно! Ни вы, ни полиция не сделаете меня козлом отпущения!

– Мистер Холанд, – прошипел Свитинг с выпученными глазами. – Ведь не будем же мы драться. Если у вас такое намерение…

Кен выпустил его, отступил на шаг назад и изо всей силы нанес удар по ненавистной физиономии. Он испытал огромное удовольствие, когда под стиснутыми в кулак пальцами почувствовал рожу Свитинга.

Издав вопль, тот свалился на пол с таким стуком, который слышен был, наверное, даже на улице.

– Убирайтесь! – кричал Кен. – Если я вас снова увижу, то задушу!

Поднимался побитый вымогатель трудно. Одной рукой он прикрыл правый глаз. Но как только встал на ноги, одним рывком достиг двери и за считанные секунды сбежал по лестнице вниз.

Лео был уже на улице, и его хозяин последовал за ним. Оба без оглядки устремились вперед. И Кен радовался, глядя из окна на эту занимательную сцену. Вне всякого сомнения, Свитинг «отдаст» его полиции и через несколько часов она ворвется к нему. Хоть Кен не совсем избавился от страха, но он больше не собирался ему поддаваться, не намерен был и дальше совершать глупости: он знал теперь, что надо делать. Не могло быть и речи о бегстве. Настало время вручить себя судьбе. А она не оставила другого выхода, кроме этого: сдаться и рассказать всю правду, надеясь, что полиция поверит ему. Он не питал особых иллюзий на этот счет, но все же это было лучше, чем сдаться на милость шантажисту. Нужно было опередить Свитинга.

Холанд окинул прощальным взглядом свой салон, так как не знал, вернется ли еще сюда… Со сжавшимся от боли сердцем постоял перед фотографией Энн. Какой это будет удар для нее!

Подумал было написать жене записку. Но времени у него уже не оставалось. Он должен был немедленно ехать в участок. Кен быстро направился к выходу и решительно запер за собою дверь. На улице остановил первое же проезжавшее мимо такси.

– В полицию! И побыстрее, – приказал он удивленному шоферу.

* * *

Детектив Лео Дункан посмотрел на свои наручные часы и вздохнул. Было немногим более девяти часов. Он надеялся пойти домой пообедать, но эта надежда давно рассеялась, как мираж в Синайской пустыне. А мрачный вид сыщика был связан с мыслями о жене.

Каждый вечер, когда он поздно возвращался домой, она обвиняла его в том, что он провел вечер в приятной компании. Ему ни за что не удавалось убедить ее, что такова специфика работы в полиции, где не существует при выполнении заданий определенных временных рамок. Может быть, она станет немного сговорчивее, когда узнает, что сегодня его задержало следствие по уголовному делу.

Дункан посмотрел на лежащий перед ним написанный и отпечатанный им же рапорт по делу об убийстве. Он изготовил его для начальника полиции по требованию сержанта Донована. Правда, это еще не был окончательный вариант доклада. Таковой получится после поправок, внесенных сержантом. С заданием Лео справился с опережением запланированного на него времени, поэтому рассчитывал преподнести жене сюрприз, вернувшись домой раньше обычного.

Полицейский закурил сигарету, откинувшись в жестком, неудобном кресле, перечитал написанное и обнаружил нечто, что заставило сердце забиться сильнее. Но осмыслить глубже мелькнувшую догадку не успел. Отворилась дверь – и вошел сержант.

– Знаете, у меня есть новости, – объявил Донован, хлопнув дверью и садясь на край письменного стола. – Обнаружен серый костюм с пятнами крови.

Известие привело Дункана в волнение. И было от чего: вырисовывался отчетливее след преступника.

– Где вы его нашли?

– Сержант комиссариата О'Мелли случайно рассказал о том, что по вызову выезжал в универмаг: там в отделе готового платья оказался подброшенный кем-то серый костюм в размытых пятнах крови. В магазине сержанта ждало новое сообщение: обнаружились кем-то оставленные ботинки с пятнами коричнево-бурого цвета. Один продавец между тем припомнил странного покупателя, явившегося к ним со своим пакетом, а уходившего после приобретения серого костюма только с завернутой покупкой, но без другого пакета. Описание покупателя подходит под то, которое мы уже имеем о парне, покидавшем квартиру Фей Карсон. А кровь на костюме и ботинках принадлежит к той группе, что и кровь убитой. Вот рапорт О'Мелли со всеми анализами. Патрон хочет видеть меня перед уходом домой.

Дункан указал на листки.

– У меня тоже есть кое-что для вас, сержант. Я готов держать пари на пятьдесят долларов, что знаю, кто совершил убийство.

Красное лицо Донована переменило окраску. Нахмурив брови, он смотрел на Дункана.

– Что вы хотите сказать?

– Это Холанд убил девушку!

– Вы что, спятили? – бросил Донован со злостью. – Вместо придумывания нелепиц займитесь-ка лучше рапортом: я намерен сегодня еще вечером вернуться домой.

Дункан сокрушенно покачал головой.

– Как хотите. Но если мне удастся это доказать, вся слава будет моей. – От этих слов Лео лицо сержанта приобрело багровую окраску. – И я вам докажу, что банковский служащий – тот тип, которого мы ищем, – упорствовал Лео.